Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди] - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 5

3

Кто-то вошел в комнату и сделал мне укол. Боль моментально исчезла, и я уснула.

Думаю, я спала долго. Или сны мои перепутались, или я временами просыпалась, а потом опять впадала в забытье, а может, и то и другое. Кое-что явно было во сне — собаки, конечно, могут разговаривать, я сама видела нескольких, но вряд ли собака станет читать лекцию о правах искусственных существ, а? Стоны, крики и снующие туда-сюда люди могли быть и наяву, но скорее это все-таки походило на сон, потому что, когда я попыталась встать с кровати, то не смогла даже поднять голову, не говоря уже о том, чтобы принять участие в общем веселье.

Наконец в какой-то момент я решила, что окончательно проснулась, потому что наручники больше не стягивали мои запястья и щиколотки, а на глазах не было клейкой ленты. Но я не стала спрыгивать с койки и даже не открыла глаза — я понимала, что в самые первые секунды после того, как я подниму веки, у меня будет наилучшая, а может, и единственная возможность сбежать.

Не двигаясь, я напрягла мышцы. Кажется, все тело послушно повиновалось мне, хотя почти везде оно здорово ныло. Одежда? Забыть о ней — я не только не имела понятия, где она может быть, но и тратить время на одевание, когда речь идет о вашей жизни, просто безумие. Давайте сообразим — в комнате, кажется, никого не было. А на этаже? Замереть и прислушаться. Когда (и если) Я буду уверена, что я одна на этаже, надо бесшумно встать с постели, быстро проскользнуть на лестницу, потом на третий этаж и на чердак. Там спрятаться. Дождаться темноты и — через чердак на крышу. Спуститься по задней стене и нырнуть в лес. Если я доберусь до леса, что начинается почти сразу за домом, они никогда меня не схватят, но… До тех пор я для них — удобная мишень.

Шансы? Один из десяти. Может быть, один из семи, если я все еще в форме. Самое слабое место в этом плане то, что меня легко могут засечь до того, как я выберусь из дома, потому что… Потому что, если меня засекут — нет, пожалуй, когда меня засекут, — мне придется не просто убивать, но убивать очень тихо…

Какие есть еще варианты? Только один — лежать и ждать, пока меня ликвидируют, а это… Это случится вскоре после того, как Майор решит, что больше ему из меня ничего не выжать. Какими бы бездарными дилетантами они ни были, все же они — во всяком случае Майор — не так глупы, чтобы оставлять в живых свидетельницу, которую пытали и насиловали.

Я навострила уши и стала напряженно вслушиваться.

Нигде ни шороха. Нет смысла ждать дальше, каждая минута промедления приближала то время, когда шорохи появятся. Я открыла глаза.

— Проснулась? Хорошо.

— Босс! Где я?

— Что за дурацкий вопрос. Фрайди, ты могла придумать что-нибудь поинтереснее. Закрой глаза и попробуй снова.

Я огляделась по сторонам. Спальня или, может быть, больничная палата. Окон нет. Освещение искусственное. Гробовая тишина, не нарушаемая, а скорее усиленная легчайшим звуком невидимого вентилятора. Я снова взглянула на Босса — приятное зрелище. Все как всегда, даже старомодная повязка на глазу… Почему он, интересно, никак не сделает себе регенерацию? Не хочет тратить время? Его костыли стояли возле стола так, чтобы до них легко было дотянуться. Его обычный небрежно застегнутый выношенный костюм, напоминающий плохо подогнанную пижаму… Я была жутко рада его видеть.

— Я хочу знать, где я. И как сюда попала. И почему… Это где-то под землей, конечно… Но где?

— Разумеется, под землей — метров… Несколько. Где — тебе будет сказано, когда в этом появится необходимость, или, во всяком случае, как отсюда выбраться и как сюда добраться. Это был основной недостаток нашей Фермы — приятное местечко, но слишком многим было известно, где оно находится. Так что вопрос: «Почему?» — вряд ли уместен. С вопросом: «Как?» — можно подождать. А теперь докладывай.

— Босс, вы, как никто другой, умеете раздражать людей.

— Долго этим занимался. Докладывай.

— А ваш отец наверняка встретил вашу мать в дешевом отеле. И даже не снял перед ней шляпу.

— Они познакомились на пикнике, устроенном баптистской воскресной школой. И у обоих были прекрасные манеры. Докладывай.

— Черт бы вас побрал! Путешествие на Эль-5 обошлось без всяких инцидентов. Я нашла мистера Мортенсона и отдала ему содержимое своего фальшивого пупка. Эта процедура была неожиданно прервана — случилось кое-что странное: на космической станции вдруг возникла какая-то эпидемия, неизвестные микробы в воздухе, и… Мне стало плохо. Мистер Мортенсон был очень добр, он отвез меня к себе домой, и там его жена окружила меня самой нежной заботой и прекрасным уходом. Босс, я хочу, чтобы все их расходы, связанные со мной, были оплачены.

— Учту. Продолжай.

— С головой у меня творилось что-то странное, поэтому я на неделю выбилась из графика. Но как только я почувствовала, что могу уехать, мистер Мортенсон сообщил мне, что посылка для вас уже со мной. Каким образом, Босс? Опять в тайнике за пупком?

— И да, и нет.

— Какого черта! Это не ответ.

— Был использован твой искусственный карман.

— Я так и думала. Хотя там нет нервных окончаний, я все равно что-то чувствую — может быть, небольшое давление, — когда он наполнен, — я надавливала слегка на живот вокруг пупка и напрягла мышцы живота. — Но он пустой!.. Вы вынули?..

— Нет. Это сделали наши противники.

— Значит, я провалилась! О, Господи! Босс, это ужасно…

— Нет, — мягко возразил он. — Ты справилась с заданием. Несмотря на огромную опасность и множество труднейших препятствий, ты справилась и справилась прекрасно.

— Правда? (Вы когда-нибудь получали «Бриллиантовый крест»?) Босс, может быть, хватит говорить загадками. Объясните все толком.

— Объясню.

Пожалуй, сначала лучше я объясню вам кое-что. С помощью пластической операции мне был сделан искусственный карман внутри пупка. Он, конечно, невелик, но даже в пространство размером в один кубический сантиметр можно втиснуть довольно много микрофильмов. Вход в карман абсолютно не виден, края разреза специальным клапаном удерживаются плотно сдвинутыми. Мой пупок выглядит совершенно нормальным. Многие беспристрастные судьи всегда говорили, что у меня очень красивый живот и очаровательный пупок… А это, между прочим, в некоторых (очень важных) отношениях гораздо существенней, чем смазливое личико, которого, кстати, у меня нет.

Силиконовый эластичный клапан постоянно держит края входа в карман сомкнутыми — даже когда я без сознания. Это очень важно, потому что там нет нервных окончаний, которыми можно было бы контролировать напряжение и которые есть, скажем, во влагалище и горловых связках (у некоторых). Чтобы наполнить карман, смажьте клапан любым смягчающим кремом — не на спирту — и вдавите нужный предмет внутрь большим пальцем — только без всяких зазубрин и острых углов, уж будьте так любезны. Чтобы вынуть предмет, пальцами обеих рук я развожу связки, насколько это возможно, напрягаю брюшные мышцы, и… он выскакивает.

Искусство прятать что-то в человеческом теле имеет вековую историю. Классические способы включают в себя — рот, ноздри, желудок, кишечник, мочевой пузырь, влагалище, пустую глазницу, ушные раковины. Есть экзотические, но не очень действенные методы использования татуировок — иногда с волосяным покровом. Но любой из подобных классических способов прекрасно известен всякому таможеннику и каждому агенту (частному или правительственному) на Земле, на Луне, на космических станциях и других планетах — словом, везде, где только ступала нога человека. Поэтому забудьте о них. Единственный классический метод, которым можно провести профессионала, это «подкожное письмо». Но подкожное письмо требует действительно высокого мастерства и, даже если оно выполнено с высоким знанием дела, тот, на ком оно «написано» не должен подозревать об этом, чтобы не выболтать под наркотиком.

Теперь взгляните на пару сотен пупков, которые вам по тем или иным причинам будет позволено увидеть. Поскольку теперь кое-кто узнал о моем кармане, вполне возможно, что среди этих двух сотен (или двух тысяч — это уж зависит от вашей общительности) найдется два или три подвергнутых такой же пластической операции. Вполне возможно, что скоро их будет множество, поскольку всякое новшество перестает быть новшеством, как только о нем знают больше двух человек. Таким образом, вскоре таможенники станут тыкать своими заскорузлыми пальцами в каждый пупок, и… я надеюсь, многие из этих офицеров нарвутся на сильный удар по глазам (или по другим местам — не менее ранимым) от разъяренных жертв — пупок, знаете ли, очень нежная штука и страшно боится щекотки.