Девять унций смерти - Раткевич Сергей - Страница 35

О да! Гномам дадут оружие. Много оружия. Достаточно, чтоб поднять мятеж. Быть может, даже разгромить в решительном сражении олбарийскую рать. А дальше?

А дальше на обескровленных победой гномов навалятся те, кто дал им это оружие. Навалятся, сомнут, поставят на колени. И сами воспользуются победой. Так, и только так. Так и никак иначе. Что ж они, дураки, что ли, — гномам победу дарить? Как же…

А если даже и нет? Если все же случится невероятное чудо и посреди окровавленных тлеющих руин Олбарии воздвигнется страшная, изуродованная гордыней и предательством Петрия? Кем станут гномы в глазах тех, на чью землю они придут предателями и вероломными убийцами?

Вот то-то. А значит, никаких союзников, кроме этих самых «доброжелателей», у гномов не будет. Никогда не будет. Вот и придется им вечно хвататься за чужую руку, моля о помощи. Джеральд хотя бы принял их как равных. Олбария считает их своими подданными, рука Джеральда равно хранит от врагов и человека и гнома. А кем станут они, «победившие»? Разгромившие в «честном бою» приютившую их Олбарию? Омерзительными слугами, выполнившими самую грязную часть работы и лишь из-за того терпимыми? До поры до времени терпимыми. А потом?

Уходить надо.

Уходить.

Ты ведь так и так в Реймен собирался?

Вот и давай. Денег, кажется, уже достаточно заработал?

Вот и нечего городскую стражу учить алебардами размахивать. Не музыкальное это занятие.

Обойдетесь, господин капитан, сэр «как вас там» и все остальные тоже. Будет лучше, если я вас покину, для всех лучше, уж вы поверьте. А то тут тени всякие шляются. Без лиц, но в масках. Очень неприятные тени, вам не понравится…

Вот так и вышло, что Якш сердечно распрощался со всеми своими новыми друзьями, пообещав обязательно — а как же иначе! — их навестить, и тронулся в путь на второй день после неприятного разговора на улице.

— А может, нет гнома, нет и проблемы? — чуть ухмыльнувшись, предположил начальник троаннского отделения олбарийской секретной службы.

— Это только так кажется, — покачал головой Роберт де Бофорт. — А на деле… нет гнома — есть громадная куча проблем.

— Например?

— Например? Ну, хотя бы… до Петрийского острова раньше или позже донесутся слухи… те милые люди, что встречались с Якшем и любезно предлагали ему устроить в Олбарии резню, очень постараются, чтоб донеслись, причем совершенно определенные… и у гномов начинается острый период борьбы за власть. Каждый хоть сколько-нибудь значимый клан вспомнит о собственных претензиях и…

— Но у них же сейчас есть эта ихняя… владыка, что ли?

— Девица. Для них это так же необычно, как и для нас. Уходящий Якш поддержал ее своим авторитетом, а она не стала оспаривать авторитет Его Величества — прекрасное положение, но… нет гнома, нет и его авторитетного мнения… А если еще и учитывать, кто именно станет разносить такие сплетни… можно не сомневаться, во всем обвинят Олбарию и короля лично. У гномов окажется достаточно поводов для бунта и межплеменных дрязг.

— Но если наш объект все-таки…

— Он же отказался!

— Да, но я хотел бы иметь инструкцию на самый крайний случай.

— Похищение, — сказал Роберт де Бофорт. — Если что-то такое случится — похитить его немедля и доставить ко мне. Есть один человек, который может переубедить даже самого Господа. Вот он им и займется. Но — только в самом крайнем случае, запомните! Идет он себе в свой Реймен — и пусть идет. Развлекается, камни таская, и пусть таскает. Хлопот от него много, конечно, но… утешайтесь тем, что их могло бы быть куда больше.

— Эрнст Хумперфенкель! — торжественно возгласила владыка.

— Да? — мальчишка-гном глядел на свою владыку чуть испуганно; впрочем, его взгляд был скорее рассеянным — видно, он опять больше чем наполовину пребывал в чудесном мире своих выдумок.

— Эрнст Хумперфенкель! — с нажимом повторила владыка.

— Я уже ел сегодня… — откликнулся мальчишка-гном, вновь склоняясь над каким-то загадочным чертежом.

— Эрнст Хумперфенкель! — рявкнула владыка, и гномик подскочил на месте.

— Ой! Да! Я слушаю!

— Эрнст Хумперфенкель! Тебе присваивается звание мастера третьего ранга!

— Bay, как говорят люди! — ухмыльнулся мальчишка. — Неужто Цвай расщедрился? С чего бы это? Наковальню на голову уронил или молот проглотил?

— Не Цвай, а старейшина Цвайберг, — попыталась грозно нахмуриться Гуннхильд.

Но против воли улыбнулась. На этого маленького паршивца просто невозможно было рассердиться!

— Нет, — покачала головой Гуннхильд. — Он не расщедрился.

— Так я и думал, — кивнул мальчишка-гном. — Я ему недавно попытался рассказать одну штуку, которую придумал, так ты не поверишь, этот болван меня попросту прогнал! — Отличительной чертой Хумперфенкеля было отсутствие традиционного гномского почтения к старшим, а также милая особенность ко всем без исключения обращаться на «ты». — Тогда я просто, ради смеха, пошел к господину коменданту, и, ты представь себе, он меня выслушал и почти все понял! Правда, пришлось ему три раза все объяснить, но ведь он — человек, с него какой и спрос!

— Бедный Тэд! — невольно вырвалось у Гуннхильд.

— Ничего, он крепкий, — «утешил» ее мальчишка-гном. — Он даже не дрогнул, когда я пообещал еще как-нибудь прийти и что-нибудь рассказать. Ему вроде даже интересно было. По крайней мере, расспрашивал он вполне толково. А вообще… из него лучший гном, чем из Цвая, я помню, из старейшины Цвайберга, а только что это меняет, его, как ни назови, все едино дурень дурнем. А комендант и правда отличный парень, выходила бы ты за него замуж, что ли?

Владыка ахнула от изумления и ошарашенно уставилась на сказавшего это мальчишку.

Как он мог?

Как он посмел?

Как ему в голову пришло?

КАК ОН УГАДАЛ?

— Вообще-то это не твое дело! — сердито выпалила Гуннхильд.

— Эй, не превращайся в Цвая! Тебе не идет! — ухмыльнулся мальчишка.

— Сам не превращайся в Цвая! — Гуннхильд поймала себя на том, что ее голос больше всего напоминает голос маленькой девочки, несправедливо оставленной без сладкого.

— Нужно говорить: старейшина Цвайберг, — лукаво напомнил Эрнст Хумперфенкель.

— Ну знаешь что! — владыка с треском развернула материю, в которую был завернут мастерский обруч. — Стараюсь тут, мастера из него делаю!

— Прости, Уинни, я немного того… то есть немного не того… не хотел я тебя обидеть… правда, не хотел, — мальчишка потупился. — Просто вы смешные оба.

— Я и Цвай? — взвыла владыка.

— Старейшина Цвайберг, — безжалостно напомнил мальчишка.

— Я и старейшина Цвайберг? — покорно повторила владыка.

— Нет. Ты и господин комендант.

— О-о-о… — простонала несчастная владыка.

— А мне кажется, что вы великолепно подходите друг другу, — простодушно добавил гномик.

— А мне кажется, что мы и без твоих советов обойдемся! — огрызнулась Гуннхильд. — Вот тебе!

Она с маху надела обруч ему на голову.

— Уй! — взвыл гномик. — Ничего себе мастерское посвящение! Вообще-то его должен был давать тот, кто принял решение! А так — это произвол! Насилие! Тирания! Диктатура!

— Какие ты умные слова знаешь, — покачала головой Гуннхильд.

— Да! Знаю! И вообще — нехорошо обижать маленьких! Вот.

— Тебя, пожалуй, обидишь, — усмехнулась владыка.

— Все равно — незаконно!

— Поскольку именно я приняла решение — все законно! — Гуннхильд не удержалась и показала мальчишке язык. — Никакой тирании.

— Так это — твое посвящение? — гномик сдвинул обруч и потер начинающую образовываться шишку.

— Мое.

— Ох и тяжелая у тебя рука, Уинни…

— Нечего язык распускать, мастер Третьего Ранга, Творец Вещей, Эрнст Хумперфенкель. Ты лучше руками работай. Вернее будет.

— Да ладно, я же шутил. Уинни, ты что — шуток не понимаешь?