Падающая Звезда - Гаррисон Гарри - Страница 51

Она произнесла это небрежно или, во всяком случае, постаралась, но внутри чувствовала непреодолимый страх.

– Но ведь это ваш президент хочет говорить с вами. Она улыбнулась, видя его встревоженное лицо.

– Ты слишком почитаешь саму идею власти, Григорий, дорогой. Бэндин – политическая проститутка, всегда таким был, таким и останется. Когда он еще заседал в конгрессе, то состоял членом комитета по школьным автобусам – район ему достался смешанный, наполовину черный, наполовину белый. Тогда его и прозвали Резиновый Бэндин. Он мог растягиваться как угодно, становиться на любую сторону и никогда не проигрывал. И не выполнял обещанного. Да любой такой ловкач в президенты вполне годится.

– Коретта, пожалуйста, не говори так про руководителя своего госу…

– Для революционера ты слишком порядочный буржуа, мой русский медвежонок. Разве ваш Полярный не последний представитель сталинской банды? Разве он не замешан во все эти истории с лагерями?

– Ты не должна так говорить, – сказал он, встревоженно оглядываясь. Коретта заметила его движение и невольно расхохоталась. Она смеялась и не могла остановиться, по ее лицу катились слезы. Все еще смеясь, она заговорила:

– Ты бы видел свое лицо! Оглядываться, не подслушивает ли кто – в космосе, в ракете, которая вот-вот взорвется! Извини, я вовсе не над тобой смеюсь. Над нами надо всеми, с нашими маленькими страхами и приступами национализма. По крайней мере мы-то здесь можем позабыть о них на тот малый срок, что нам еще остался, – она придвинулась ближе и ласково поцеловала его. – Я рада, что встретила тебя, правда рада. Хотя от этого положение и не изменится, все же становится как-то легче.

– А я, ты…

– Вызов, ответьте на вызов… – хрипло сказал Патрик, ворочаясь под пристегнутыми ремнями. Он потянулся руками к забинтованным глазам – забыл, что случилось, и удивился, почему темно. Затем неприятные воспоминания вернулись, он глубоко вздохнул и опустил руку на пульт.

– «Прометей» слушает, говорите.

– С вами хочет говорить президент. Вы готовы ответить?

– Соединяйте, – равнодушно сказал Патрик. Через несколько секунд заговорил Бэндин.

– Говорит президент Соединенных Штатов…

– Он даже по телефону говорит, словно читает Геттисбергское послание, – заметила Коретта, демонстративно поворачиваясь спиной.

– ..с тяжелым сердцем обращаюсь я к вам, быть может, в последний раз, мужественные астронавты, граждане двух государств, соединенные узами братства при выполнении этой великой миссии, которая, видимо, должна прерваться так трагически. Мой печальный долг – сообщить вам подробности о ядерном взрыве, который столь недавно произошел возле вашего корабля…

– Они выяснили!

– Тихо!

– Я только что разговаривал с премьером Полярным, и он просил меня выразить вам свое глубочайшее сожаление по поводу столь несчастного случая. Да, это именно несчастный случай. Один из представителей советских оборонительных войск, человек психически неуравновешенный, произвел пуск ракеты…

– Один из наших? Нет!.. – воскликнул потрясенный Григорий.

– Его задержали, но дело уже было сделано. Срыв его психики был вполне объясним, поскольку весь мир в настоящее время живет под бременем страха. После непоправимой катастрофы в Англии та часть планеты, над которой проходит орбита «Прометея», живет с ужасным сознанием, что в следующий миг может наступить ее очередь. Мы должны понять русского офицера, хотя, конечно, не можем простить этого подлого удара, который он нанес. Я присоединяюсь к просьбе премьера Полярного понять это, глубоко скорблю вместе с вами из-за вашего положения, из-за трагического конца нашего совместного блестящего начинания и надеюсь, как и он, что другие продолжат то великое дело, которое начали вы, замечательные мужественные люди. Прощайте!

В наступившей тишине стало слышно, как Надя зовет из отсека экипажа.

– Где вы? Я не могу встать.

– Я помогу, – отозвалась Коретта, направляясь к люку.

– Это ты, Коретта? Чей-то голос разбудил меня. Я слышала, что говорил этот человек. Пожалуйста, отведи меня к остальным.

Они двинулись вместе, Надя рукой прикрыла невидящие глаза.

– Ты слышал, Григорий? – спросила она. – Ты веришь этому?

– О чем ты, Надя?

– Ты прекрасно понимаешь. Неужели это правда – история насчет сумасшедшего офицера, нажавшего кнопку?

Григорий глубоко вздохнул, потом безнадежно покачал головой.

– Нет, не может быть! В нашей стране такого не случается. Это, конечно, просто легенда. Ракета была пущена по чьему-то приказу. Если и была паника, то где-то в верхних эшелонах. А теперь руководство пытается скрыть правду. Мне стыдно за мой народ, я прошу у вас прощения…

– Брось, – сказал Патрик. – Это ничего не изменит, в конце концов.

– Он прав, – сказала Коретта. – Все равно все останется по-прежнему. И я держу пари, что у нас найдется пара генералов, которые завидуют вашим и тоже мечтают пострелять…

– Хватит, Коретта, – резко оборвал Патрик. – Я офицер. И не желаю слушать это!

– Извини, Патрик. Наверное, нервы.

Правда все это или нет, она понимала, что не следовало так говорить. По крайней мере последние минуты они могли бы прожить мирно.

– Ты прав. Это же ничего не меняет, так?

– Боюсь, что так. Который час?

– Полетное время 24:59.

– Сейчас должно наступить время солнечной вспышки. Вид Солнца как-то изменился, Коретта?

– Я же не астроном…

– Впрочем, неважно. Можно мне воды? От этого лекарства, что ты мне дала, страшная жажда.

Флэкс посмотрел на табло. ПВ 24:59, и пока никаких изменений уровня солнечной активности. На глаза ему попался лист бумаги, и он отметил время. Вольфганг, наверное, уже дома. Вот и официальный предлог – сумасшедший и история с кнопкой. Неужели кто-нибудь поверит в это? Наверное, нет. Но это спасло бы лицо нации – очень важная вещь как для больших, так и для маленьких народов. Может быть, они все еще думают о продолжении проекта «Прометей»? Почему бы нет? Потребность в энергии остается, возрастает с каждым днем. Еще один запуск, еще одна попытка… Что могло потребоваться Вольфгангу? Флэкс набрал номер. Телефон звонил и звонил, но никто не снимал трубку. Черт с ним. Флэкс скомкал клочок бумаги в последний раз и выбросил.

Глава 36

– Где сейчас находится «Прометей»? – спросил Бэндин. Дилуотер просмотрел страницы с расчетами и сделал пометку напротив полетного времени 25:03. Потом встал и пошел к висевшей на стене конференц-зала меркаторовой карте мира, усталые люди провожали его взглядами. Он аккуратно отметил широту и долготу и передвинул красный намагниченный кружок, обозначавший положение «Прометея». Теперь он находился посреди океана.

– Так лучше, – сказал Гродзински. – Упади он в воду – все было бы в порядке.

– Но он снова через несколько минут будет над сушей, – заметил Бэннерман. – И что тогда? Эта штука по-прежнему представляет угрозу для всей планеты. Что бы Советам прицелиться получше и сбить ее к чертовой матери.

– Генерал, там все-таки пятеро людей на борту, – холодно сказал Дилуотер.

– Они и будут на борту, когда она упадет, и тогда все равно погибнут. Я гуманист, Саймон, как и вы. Но я еще и реалист. Без этого солдату не победить. Нравится нам это или нет, в ближайшем будущем нас ожидает крупный взрыв. Если эти солнечные вспышки сделают свое дело, «Прометей» может навернуться в любую секунду, хоть сейчас, пока мы тут болтаем. А если нет, все равно упадет, только на пару часов позже. Или что-нибудь изменилось в расчетах?

Дилуотер покачал головой.

– Ничего. Более точные измерения отодвигают срок лишь на несколько минут.

– Значит, дело обстоит так. Эти люди на борту, считай, так или иначе мертвы. Теперь как быть с бомбой, в которой они находятся? Я предлагаю сбить ее нашими ракетами, пока она еще над океаном, и дело с концом.