Атака неудачника - Стерхов Андрей - Страница 61

Словом, чуть не довёл меня до истерики некромант Аскольд своими былинами. Хорошо молотобойцы управились споро. Только подумал, ну где же они там, как уже выходят.

Первым с выражением мрачного триумфа на лице появился Боря. Хотя всё было ясно и без слов, я, тем не менее, спросил у него осипшим голосом:

— Упокоили?

Продолжая деловито и сосредоточено наматывать верёвку от церковного колокола на согнутую в локте руку, молотобоец переступил порог и доложил подробно:

— Клиента упокоили, территорию зачистили, декорации привели в исходное — После чего уже сам поинтересовался: — Слышь, братишка, а чем ты его так разозлил? Чего он так психанул-то?

Я пожал плечами:

— А чёрт его знает.

В этот момент из дома вышел Архипыч и, вытирая лоб носовым платком, разразился прибауткой:

— Чудак покойник, умер во вторник. Стали гроб тесать, а он вскочил, да и ну плясать.

С этими словами подошёл ко мне, осмотрел синяки на шее, заставил повертеть головой и, убедившись, что всё в порядке и здоровью моему ни чего не угрожает, потеребил за плечо:

— Ну что, Егор? Говори, не зря приехали? Разузнал чего-нибудь полезного?

— Не поверишь, но разузнал, — доложил я. — Был у него перед кончиной один необычный гость.

Архипыч погрёб воздух ладонью, мол, не томи давай рассказывай. Но я не стал молоть языком. Схватив его руку в районе запястья, сжал её крепко и, удерживая так, полностью раскрылся. Когда передача образа случилась, Архипыч помолчал немного, а потом произнёс ни к кому не обращаясь:

— Карлик, значит. Интересно, кто такой? Колдун?

— Нет, Серёга, это не колдун, — заявил я со стопроцентной уверенностью. — И даже не человек.

— А тогда кто?

— Хомм.

— Хомм? — удивился Архипыч. — Чей?

Я пожал плечами:

— Да фиг его знает

— А как ты так догадался, что карлик хомм? Ауру через образ ведь хрен-два… Подожди, а может вы, драконы, как-то умудряетесь?

— Смеёшься?

Архипыч впал в лёгкий ступор:

— А как тогда?

— Просто, — ответил я. — Я этого топтуна уже встречал.

— О как. Где и когда?

— Вчера, выходил от Жонглёра, столкнулся в дверях.

— Странно как-то, — задумчиво огладил бороду Архипыч. — Думал, всех хоммов в Городе знаю, а этого горбатого что-то не припомню.

— Похоже, залётный, — предположил я и, прикинув хвост к носу, поинтересовался: — Скажи, Серёга, а вы приезжих хоммов регистрируете?

— Нет, — отчеканил Архипыч.

— Это почему же?

— Вопрос, Егор, не по окладу. Правила такие, вот и не регистрируем. Одна из оговорок Марга Ута, номер которой, стыдно сказать, не помню, гласит, что регистрация хоммом осуществляется в добровольном порядке. Как ты понимаешь, добровольцев мало. Практически нет таковых.

— Хитрые, блин, у вас, ребята, правила, — саркастичекси хмыкнул я.

Архипыч зачем-то стал оправдываться:

— Они не нами придуманы, утверждены Предельным съездом.

Я скривился:

— Правильнее будет сказать — Беспредельным.

— Имеешь что-то против? — опомнился и посуровел Архипыч.

— Имею, — сказал я твёрдо. — Не против кого-то персонально, а против системы. Сам посуди, Серёга. Хоммы — слуги высших и великих, а кто у нас в делегатах Предельного съезда сыновей седьмого сына? Правильно, на девяносто девять процентов высшие и великие. Какой из этого вывод можно сделать? А такой: они сами под себя законы пишут. Пишут так, чтоб самим было удобнее. Вот и получается хрень.

— Опаньки! — воскликнул Архипыч, склонил голову к плечу, посмотрел на меня с интересом и, ехидно улыбаясь, спросил: — Это же кто нам такое говорит?

Боря, который за всё время разговора не произнёс ни слова, вдруг оживился и отрапортовал:

— Это, мой коннетабль, говорит нам золотой дракон, который, как и все прочие драконы, наши людские законы в уд не ставит.

Архипыч, утверждая ответ, ткнул пальцем в небо, после чего они с Борей крепко пожали друг другу руки.

Ну и что я, нагон дракона Вуанга-Ашгарра-Хонгля мог им на это возразить? Да ничего. Они были абсолютно правы.

Глава 16

Расстался я с молотобойцами на околице, возле старого колодца. Не я место выбрал, они. Остановив «хаммер» у почерневшего от времени сруба, Боря выполз наружу, тотчас загремел цепью и, вытащив старое, жутко покорёженное ведро, жадно приник к нему. Архипыч тем временем тоже выбрался из машины, подошёл ко мне и, наклонившись к окошку, спросил:

— Как оно в целом?

— Бывали хуже времена, — ответил я.

— В том смысле, что не было подлей?

— Угу.

— Выглядишь не очень, — посочувствовал кондотьер. — Осунулся, лицом почернел.

— Не поверишь, Серёга, будто ржавое сверло в грудь вогнали и беспрерывно крутят, крутят, крутят… Суки.

— Ничего, Егор, даст Бог, сковырнём супостата.

Ничего я ему на это не сказал. Не то чтобы веру потерял, а просто не хотел сотрясать воздух напрасными словами. Старый кондотьер, чуткая душа, моё настроение уловил и оставил в покое.

А Боря всё никак не мог напиться. Вода, переливаясь через край, плескала ему на тельник, но он внимания на это не обращал, и всё пил и пил, изредка отрываясь и шумно дыша.

Ещё минута, наверное, прошла, прежде чем он сказал:

— Оно.

Скинул ведро вниз и вытер губы рукавом бушлата.

Сразу после этого, клятвенно пообещав, что немедленно дадут мне знать, если вдруг доберутся до горбатого хомма первыми, молотобойцы покинули село. Мне же пришлось ненадолго задержаться, чтобы (скорее по привычке, чем по острой необходимости) стереть из сознания молочницы воспоминания о нашей тёплой встрече.

Сделав своё чёрное дело, я потом всю дорогу до города размышлял над тем, с чего начать поиски таинственного карлика. Надо знать хоммов, чтобы понимать, как непроста на них охота. Я знал. И я понимал.

Дело в том, сущность всякого Иного, а стало быть и его поведение, определяется прежде всего (остальное — накипь, круги на воде, необязательные рюшечки) двумя важными обстоятельствами. Во-первых: имеется ли у него та замечательная субстанция, с помощью которой происходит психико-энергетический обмен между Пределами и Запредельным и которую мы в обиходе называем душой. И во-вторых: если она у него всё-таки имеется, то где в данным момент находится.

К примеру, у демонов, лярв, големов, поднятых мертвецов, не родившихся и прочих подобного рода чудиков души нет. А раз нет души, то и за душой ничего нет, потому их поведение не отличается особой хитростью. Прямолинейно оно, незамысловато. И даже коварность их коварная вполне предсказуема. По большому счёту, всегда знаешь, что от них ожидать в каждую следующую секунду. Они либо прут напролом, либо, пуская слюну, поджидают тебя за ближайшим углом.

В отличие от этих, изначально бездушных, девчат и хлопцев, у вампиров, существ, которых по трагической случайности рожают обычные женщинами на границе Пределов и Запредльного, душа есть, но она у них при появлении на свет попадает в Запредельное, когда как тело — в Пределы. Наличие души (пусть даже и тоскующей в далёком далеко) подразумевает наличие и присущее всякой личности душевных болезней. Депрессий там разных, неврастений, маний, фобий и всяких прочих психологических закидонов. Оттого-то так и непредсказуемо поведение Детей Ночи. Равно как и поведение Мерцающих — существ, чьё тело при рождении попадает в Запредельное, а душа остаётся в Пределах. Поведение Мерцающих, которых профаны, к слову говоря, называют призраками, непредсказуемо даже для самих Мерцающих. Когда им удаётся притянуть в Пределы образ тела, чудачат они по-чёрному. С незаурядной фантазией чудачат. Что, в общем-то, понятно и в какой-то степени простительно: стоять обнажённой и обиженной душе на студёном ветру реальности до крайности скучно и не слишком сладко. Ни фига не мармелад стоять обнажённой душе на студёном ветру. Кстати говоря, в той же самой мере всё это относится и к так называемым приведениям — душам, потерявшим тело, но по какой-то причине задержавшимся в Пределах. Принципиальной разницы между Мерцающими и приведениями нет, простому человеку встреч и с теми и с этими лучше избегать.