Молот и крест - Гаррисон Гарри - Страница 33

Видел ли он его в своих видениях? Послано ли ему это знание богом-отцом из Валгаллы – Отином Изменником, Богом Повешенных, Предателем Воинов, как косвенно продолжает намекать Бранд?

И все равно, думал Шеф, если бы я был действительно маршалом армии, я приказывал бы по шесть раз в день останавливаться и дуть в трубы, чтобы все ушедшие вперед и отставшие знали, где я нахожусь. И не двинулся бы дальше, пока не услышал бы ответные трубы.

А еще лучше, чтобы все знали, в какое время ждать труб. Но как это сделать, когда отряды не видят друг друга? А как черные монахи в своих монастырях знают, когда начинать службу? Шеф размышлял над этой проблемой, пока лошадь спускалась между деревьями и тень начала закрывать дорогу. Снова и снова в эти дни голова его начинала кружиться от мыслей, идей, трудностей, решения которых, кажется, не знает мудрость его времени. У Шефа чесались пальцы от желания снова взять молот, поработать у горна. Ему казалось, что он смог бы выковать решение на наковальне, вместо того чтобы снова и снова напрягать свой мозг.

Впереди на дороге показалась фигура. Она повернулась, услышав топот лошадей, но тут же вернула меч на место, узнав появившихся.

– Я Стуф, – сказал человек, – из отряда Хумли, с Райба.

Бранд кивнул. Маленький отряд и не очень хорошо организованный. В таком отряде человеку позволят отстать, отколоться и не подумают спросить, что с ним, пока не будет уже поздно.

– Моя лошадь захромала, и я отстал. Потом решил отпустить лошадь и идти своим ходом.

Бранд снова кивнул.

– У нас есть запасные лошади. Я тебе дам одну. Это будет тебе стоить марку серебра.

Стуф открыл рот, собираясь торговаться, как всегда торгуются при покупке лошади, потом закрыл его, видя, что Бранд сделал свои людям знак двигаться дальше. Схватил повод лошади, которую вел Бранд.

– Твоя цена высока, – сказал он. – Но, наверно, сейчас не время спорить. Вокруг англичане. Я чую их запах.

И когда он сказал это, Шеф краем зрения уловил движение. Ветка шевельнулась. Нет, все дерево изогнулось дугой, стали видны веревки, привязанные к его вершине, когда их натянули. И чуть позже движение вдоль всей линии отряда.

Шеф поднял щит. Удар, острие стрелы вонзилось в мягкую древесину липы в дюйме от его руки. Сзади крики, ржут и лягаются лошади. Сам Шеф уже соскочил с лошади и укрылся за ее шеей, теперь тело животного между ним и засадой. Мгновенно, гораздо быстрее, чем можно описать словами, мозг его регистрировал сразу десяток событий.

Это дерево подрублено после того, как прошла Великая Армия. Арьергард отстал даже больше, чем они считали. Нападение происходит слева: нападающие хотят оттеснить их в лес справа. Вперед через упавшее дерево нельзя, назад, где кричат люди и бьются лошади, нельзя. Делать нужно то, чего меньше всего ожидают!

Шеф прикрылся щитом, обогнул свою лошадь спереди и побежал прямо по крутому склону слева от дороги, держа в руке копье. Один прыжок, два, три – не останавливаться, чтобы не соскользнуть вниз. Наспех устроенная баррикада из ветвей и лицо над ней, англичанин достает стрелу из колчана. Шеф пробил копьем баррикаду на уровне паха и увидел, как лицо исказилось от боли. Поворот, рывок назад, вытащить противника из-за баррикады. Шеф вогнал острие копья в землю и перемахнул через тело и ветви. Сразу развернулся и ударил других сидящих в засаде, сначала с одной стороны, потом с другой.

Неожиданно он понял, что горло у него саднит от крика. Кто-то ревел гораздо более громко: Бранд внизу на тропе, он не может сражаться одной рукой, но направляет ошеломленных викингов на откос и в брешь, проделанную Шефом. Только что десяток фигур теснил Шефа, и он отбивался, яростно махая мечом во все стороны. В следующее мгновение его подтолкнули локтем, он споткнулся, по обе стороны оказались воины в кольчугах, и англичане стали торопливо пятиться, потом повернулись и откровенно побежали.

Крестьяне, подумал Шеф. Кожаные куртки, охотничьи луки и садовые ножи. Привыкли гнать борова, а не сражаться с людьми. Если бы викинги отступили в лес, как ожидали крестьяне, они оказались бы во власти сетей и ям-западней, там они беспомощно ждали бы, пока их добьют копьем. Но эти англичане не воины, они не умеют стоять на месте и обмениваться ударами.

Нет смысла преследовать их в лесу. Викинги осмотрелись, прикончили тех, кого успели захватить, проверили, чтобы никто не смог выжить и рассказать об этом дне. Шеф почувствовал, как жесткая рука ударила его по спине.

– Ты правильно поступил, парень. Никогда не стой неподвижно, когда попадешь в засаду. Всегда беги от нее – или наоборот, прямо навстречу. Но откуда ты об этом знаешь? Может, Торвин и прав относительно тебя.

Бранд потрогал подвеску у себя на шее и снова начал выкрикивать приказы, торопить своих людей. Они сняли упряжь с мертвых или раненых лошадей, торопливо осмотрели десять-двенадцать раненых, перебрались через упавшее дерево.

– На таком удалении, – сказал Бранд, – их короткий лук может пробить кольчугу. Но только кольчугу. Войти в тело стрела уже не может. Луки и стрелы еще никогда не выигрывали схватку.

Отряд поднялся по склону с другой стороны маленького ручья и вышел из леса на свет ясного осеннего дня.

Что-то лежит на дороге перед ними. Какие-то существа. Отряд подошел ближе, и Шеф понял, что это воины Армии – двое, отставшие, как Стуф, одеты в потрепанное домотканое шерстяное грубое сукно, как большинство солдат. Но что-то еще было в них, что-то такое, что он уже видел...

С тем же самым шоком узнавания, что он испытал в Эмнете, Шеф понял, что эти люди слишком маленькие. Руки у них отрублены по локти, ноги по колено. Запах горелого мяса показывал, почему они еще живы. Ибо они живы. Один из них приподнял голову с земли, когда всадники приблизились, увидел гневные пораженные лица.

– Берси, – сказал он. – И Скули из отряда Лысого. Fraendir, vinir, сделайте то, что должны. Дайте нам смерть, достойную воина.

Бранд развернул лошадь, лицо его посерело, левой рукой он извлек кинжал. Осторожно потрепал лицо живого мертвеца правой перевязанной рукой, выпрямил его, одним ударом вогнал кинжал за ухом. Сделал то же со вторым, который лежал в милосердном беспамятстве.

– Оттащите их с дороги, – приказал он, – и поехали дальше. Хеймнары, – добавил он, обращаясь к Шефу. – Интересно, кто их научил этому.

Шеф не ответил. Далеко впереди, освещенные последними лучами солнца, которое теперь светило почти горизонтально сквозь разрыв в облаках, он увидел желтые каменные стены, множество домов на небольшом холме, дым, поднимающийся из тысяч труб. Он уже видел это раньше. Еще один момент узнавания.

– Эофорвич, – сказал он.

– Йоврвик, – повторил стоявший рядом викинг, пытаясь справиться с непривычными звуками.

– В ад все это! – сказал Бранд. – Зови просто Йорк.

После наступления темноты жители города со стен смотрели на бесчисленные мерцающие огни костров Великой Армии. Они стояли на круглом бастионе в юго-восточном углу старого внушительного квадрата римской крепости; когда-то здесь размещался шестой легион, державший в страхе весь север. За ними, в пределах трехсотдвадцатиакрового защищенного пространства, возвышался собор святого Петра, когда-то самое известное сосредоточение ученых всего северного мира. За стенами располагались также помещения короля, дома сотни вельмож, тесные казармы их танов и наемников. А также кузницы, арсеналы, оружейные мастерские, кожевенные мастерские – вся опора власти. За пределами стен большой город со складами и причалами на берегу Узы. Но он неважен. Все, что важно, внутри стен. Старая крепость, некогда римская колония, а также вторая стена, ограждавшая площадь за рекой, где селились отставные легионеры. Они тоже огородили себя стеной – по обычаю и чтобы уберечься от мятежей местных жителей.

Король Элла мрачно смотрел на бесчисленные огни. Рядом с ним стоял могучий Гутред, капитан его гвардии. Чуть дальше архиепископ Йорка Вульфхир в своей пурпурно-белой мантии, около него черная фигура дьякона Эркенберта.