Месть крысы из нержавеющей стали - Гаррисон Гарри - Страница 2

— Есть только один вопрос…

— Обещаешь, Скользкий Джим? Я знаю тебя!

— Я даю тебе слово! За исключением того…

Она резко затормозила, и я вдруг понял, что гляжу в дуло моего собственного пистолета. Калибра 0,75, без отдачи. И выглядело оно очень большим. Палец, ее побелел на спусковом крючке.

— Обещай мне, ты, быстромыслящий, скользкий, хитрый аферист, или я выпущу мозги из твоего черепа!

— Дорогая, ты все-таки любишь меня!

— Конечно, люблю. Но если я не смогу заполучить тебя целиком живым, я заполучу тебя мертвым. Говори!

— Мы поженимся завтра утром.

— Некоторые мужчины… их так трудно убедить!.. — прошептала она, бросая пистолет мне в карман, а себя — в мои объятия. Затем она поцеловала меня так, что я обнаружил, что чуть ли не с нетерпением ожидаю завтрашнего утра.

— Куда это ты направился, Скользкий Джим? — осведомилась Ангелина, высунувшись из окна нашего номера наверху. Я остановился, уже коснувшись ворот.

— Просто хочу по-быстрому окунуться, любовь моя, — крикнул я в ответ и открыл ворота. Пистолет калибра 0,75 рявкнул, и обломки ворот разлетелись вокруг меня.

— Распахни халат, — без злости сказала она, одновременно сдувая дымок с дула пистолета.

Покорившись судьбе, я пожал плечами и распахнул пляжный халат. Ноги мои были голыми, но сам я, разумеется, был полностью одет, с закатанными штанами и ботинками, заткнутыми в карманы пиджака. Она понимающе кивнула.

— Можешь возвращаться наверх. Ты никуда не уйдешь.

— Конечно, не уйду! — (Горячее негодование). — Не такой я парень. Я просто хотел пощипать по лавкам и…

— Наверх.

Я пошел. Наверное, и в аду нет фурии, с которой можно было бы сравнить мою Ангелину… Врачи из Спецкорпуса вытравили из нее человекоубийственные наклонности, развязали запутанные узлы подсознания, приспособили ее для более счастливого существования, чем позволяли прежние обстоятельства. Но когда дела доходило до решающего момента, она снова становилась такой же, как и раньше. Я вздохнул и, тяжело поднимая словно свинцом налитые ноги, побрел вверх по лестнице. И почувствовал себя еще более немыслимым извергом, когда увидел, что она плачет.

— Джим, ты меня не любишь! — Классический гамбит со времен первой женщины в райском саду, на который, однако, до сих пор нет достойного ответа. — Люблю, — запротестовал я и сказал правду. — Но это просто рефлекс. Или что-то вроде этого. Я люблю тебя, но жениться… Это… ну, вроде как отправиться в тюрьму. А туда меня за все годы воровской жизни ни разу не сажали.

— Это освобождение, а не плен, — сказала она и занялась макияжем, устранив следы недавних слез. Я вдруг заметил, что на губах у нее была помада в тон ее белому платью и маленькой кружевной штучке в волосах.

— Просто это то же самое, что нырнуть в холодную воду, — сказала она, встав и потрепав меня по щеке. — Покончим с этим быстро, чтобы не почувствовать этого. А теперь раскатай свои брюки и надень ботинки.

Я так и сделал, а когда выпрямился, то увидел, что дверь открыта и в соседней комнате стоят Магистр Бракосочетаний и двое свидетелей. Ангелина взяла меня за руку — мягко, отдаю ей должное, — и в тот же миг воздух наполнили могучие аккорды органа (в записи). Она потянула меня за локоть. Я немножко посопротивлялся, а затем, пошатываясь, двинулся вперед. И в этот миг глаза мои, казалось, застлал серый туман.

Когда тьма рассеялась, орган умирающе проблеял последние ноты. Дверь за Магистром и свидетелями закрылась. Ангелина перестала восхищаться своим колечком, только для того, чтобы поднять свои губы к моим. У меня едва хватило силы воли, чтобы сперва поцеловать ее, а уж потом застонать.

На буфете стояла целая батарея бутылок, и мои подергивающиеся пальцы потыкались в них и безошибочно отыскали шишковатую бутылку с «Потом Сириусской Пантеры», могучим напитком с такими отвратительными постэффектами, что его продажа запрещена на большинстве цивилизованных планет. Большой бокал этого пойла незамедлительно оказал свое действие, и я поспешил налить второй. Этого было достаточно, чтобы я погрузился в свои онемевшие мысли. Видимо, за этим занятием я провел определенное время, потому что, когда я был из этого состояния выведен, Ангелина уже надевала брюки и свитер, а рядом с ней пребывали в ожидании наши упакованные чемоданы. Я испустил сдавленный стон.

— Хватит личных оргий, — без злости сказала она. — Сегодня вечером мы все это отпразднуем, но сейчас мы должны немедленно двигаться. Запись о браке будет занесена в любой момент, а когда наши имена и фамилии попадут в компьютер, он засветится, как публичный дом в день получки. Полиция рада будет повесить на нас большинство преступлений, совершенных за последние два месяца, копы кинутся за нами с лаем и пеной у рта.

— Мо-о-лчать! — приказал я покачиваясь. — О-образ знакомый. Доставай машину и уезжаем.

Я предложил было помочь ей с чемоданами, но к тому времени, когда я передал эту информацию, она уже была с ними на полпути вниз по лестнице. Каким-то образом я тоже добрался до двери. Машина стояла снаружи и гудела от невыпущенной на волю мощи. Ангелина сидела за рулем и постукивала ногой, едва сдерживая нетерпение. Когда я, спотыкаясь, влез в машину, первые щупальца реальности начали проникать через онемевшую кору моего мозга. Эта машина, подобно всем другим нелетающим машинам на Камате, приводилась в движение паром, а пар генерировался сжиганием разновидности торфа, скармливаемого в топку хитрым и без нужды усложненным устройством. Требовалось, по крайней мере, полчаса поднимать пары, чтобы получить возможность двигаться. Ангелина, должно быть, разожгла топку перед бракосочетанием и распланировала также все последующие шаги. Моим единственным взносом во все это было индивидуальное остаканивание, которое никак нельзя было рассматривать, как серьезную помощь. Я содрогнулся от мысли о том, что это означало для меня в ближайшем будущем, но все же был вынужден сделать именно этот шаг.

— У тебя есть скоровытрезвляющая таблетка? — хрипло спросил я.

Она оказалась у нее в ладони, и это обнаружилось до того, как а успел закончить фразу. Маленькая, круглая, розовая, с черным черепом и скрещенными костями на ней. Протрезвляющее изобретение какого-то безумного химика, действующее как метаболический пылесос. В считанные минуты после попадания в лужу соляной кислоты в желудке ингредиенты производят блицкригатаку через кровеносную систему. При этом не только удаляется весь алкоголь, но и напрочь вытравливаются также все побочные продукты, связанные с пьянством, так что обрабатываемый субъект мгновенно становится мертвецки трезвым и. болезненно осознает это.

— Я не могу принять ее без воды, — промямлил я. И заморгал при виде пластиковой чашки в другой ее руке. Пути назад не было. С внутренним содроганием отправил я эту штучку в глубину горла и осушил чашку.

Говорят, что это не занимает много времени, но при этом имеют в виду объективное время. Субъективное же время тянется часами. Это крайне необычный опыт, и его трудно описать. Вообразите, если вам угодно, какое возникнет ощущение, если вы вставили в рот брандспойт шланга, а затем пустите на полную мощность холодную воду. В следующий миг эта вода начнет хлестать мощными струями из всех отверстий вашего тела, включая поры, и это будет длиться до тех пор, пока вы не будете отмыты дочиста.

— Уф… — слабо произнес я, выпрямляясь и вытирая лоб носовым платком.

Мы пронеслись мимо маленькой деревни, за окнами замелькали отдельные фермы. Ангелина вела машину спокойно и эффективно, а паровой котел весело гудел, съедая очередной брикет торфа.

— Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше? — Она выехала на транспортную развязку и покинула ее уже по другой дороге, бросив лишь один быстрый взгляд на карту. — Из-за нас поднята тревога — армия, флот, все.

— Откуда ты…

— Слышала их команды по радио.

— Мы оторвемся?

— Сомневаюсь. Если ты быстро не выдашь какую-нибудь светлую мысль, то нет. Они создали прочное кольцо вокруг района, с воздушным прикрытием, и теперь сжимают его.