Крыса из нержавеющей стали - Гаррисон Гарри - Страница 22

Он вытащил из-под бара обрезок трубы и занес его у меня над головой. Не желая лишать его удовольствия, я не стал перехватывать руку, и только когда она пошла вниз, отступил в сторону, позволив ему чуть-чуть задеть меня.

Потом я просто схватил эту нахальную руку и сломал ее о край стойки. Его вопли вошли в мое сердце райской музыкой, я готов был слушать их сколько угодно. Но времени не было.

– Вы видели, как он предательски напал на меня? – спросил я.

Я направился к двери, к остолбеневшим посетителям. Пострадавший исчез из вида, видимо, упал и стонал где-то за стойкой.

– Я иду звонить в полицию. Присмотрите, чтобы он не сбежал.

Конечно, он рвался сбежать так же, как и я звонить в полицию. Я вышел из двери задолго до того, как свидетели сообразили, что же произошло на самом деле.

Бежать я не мог, чтобы не привлекать к себе внимания. Лучшее, что я мог сделать, это идти быстрой походкой. От напряжения я весь обливался потом. В комнате первое, что я увидел, был пузырек на столе и шприц за ним, завернутый в тряпочку. Мои руки не тряслись, я им этого не позволил. Это была очень сильная штука!

Рухнув в кресло, я взял пузырек и увидел, что там осталось жидкости меньше, чем на миллиметр. Для получения адской смеси требовался довольно сложный процесс, однако формула гвоздем сидела у меня в памяти, и не представляло труда в любой момент восстановить ее. Вот только как достать компоненты в этот ночной час? Да ведь это не сложно! Закон истории говорит, что оружие открыли раньше денег. В моем кейсе лежал знаменитый 0,75 калибр, с которым можно раздобыть все, что угодно, гораздо быстрее, чем с деньгами.

Это была моя ошибка. Какое-то ноющее беспокойство волновало меня, но я его проигнорировал. Напряжение, а затем разрядка после укола, разогнали скованность. На вершине кайфа надо было торопиться, у меня было очень мало времени, чтобы найти то, что нужно, и вернуться в комнату отеля. Все мои мысли устремились к достижению цели. Я отпер кейс и увидел пистолет, лежавший поверх одежды.

Тут тонкий голосок в памяти что-то невнятно пискнул мне, но это меня только подтолкнуло. Я схватил рукоятку, и тут память начала проясняться… слишком медленно.

Опустив пистолет, я рванулся к двери, но уже было поздно. Позади хлопнула граната с сонным газом, положенная под пистолет. Уже погружаясь в сон, я никак не мог понять, как это можно было сделать такую глупость.

Глава 14

Первым ощущением после выхода из сна было сожаление. Работа мозга является источником постоянного удивления.

Действие моего дьявольского напитка, проходило, с памятью все было в порядке, дурнота рассеивалась. Детали моей интермедии сумасшествия представали четко и ярко. Хотя меня подташнивало от всего, что я думал и делал, одновременно ощущался приступ сожаления, что все кончилось. Раскованность после принятия лекарства переросла в абсолютную свободу, когда жизнь других людей кажется меньше, чем ничто. Ощущение, несомненно, жуткое, но и чрезвычайно приятное и привлекательное. Хотя мозг протестовал, я испытывал желание повторить все снова.

Несмотря на двенадцатичасовой сон, я был разбит. Переползание на кровать отняло всю мою энергию. Взгляд остановился на предусмотрительно припасенной бутылке спирта. Я вымыл стакан и, потягивая жидкость, попытался привести в порядок свое мозговое хозяйство, что было нелегко. Я много раз читал о темных инстинктах, лежащих в нашем подсознании, но впервые столкнулся с этим непосредственно, когда они стали действительно выплывать на поверхность.

Моя позиция в отношении Ангелины должна быть, наконец определена. Нужно признать, что я был к ней явно неравнодушен. Любовь? Назовите это каким угодно словом, не возражаю, но это не пылкая юношеская страсть. Ее поступки не ослепляли меня, я трезво понимал, что отвратительно-аморальная жизнь Ангелины отражается и на моем образе мыслей. Но логика и рассудительность не могут противостоять эмоциям. Ненавидя ее деятельность, я не мог отделаться от чувства симпатии к этой личности, так похожей на меня. Не давала покоя мысль – какая бы получилась из нас упряжка! Это, конечно, было невозможно, но хотеть-то никто не запретит.

Любовь и ненависть стояли буквально плечом к плечу. Я сделал большой глоток.

Найти ее сейчас не составит труда. Эта уверенность даже раздражала меня. У меня не было никакой новой информации, одни мысленные фантазии да проблески интуиции в том, как вертятся шарики в голове Ангелины. Не могло быть сомнения, что она рвалась к власти; но вряд ли добилась бы чего-то через короля. Скорее силой, возможно, через пути с терроризмом, через определенного рода революцию и беспорядки. Так было в старые плохие времена на Фрейбуре, когда ценой схватки была верховная власть. Любой дворянин мог быть коронован, а старая королевская власть ослаблена, поэтому борьба за место монарха была очень жестокой. Конечно, все это прекратилось после того, как здесь поработали социологи Лиги.

Теперь возврат к старому стал вполне возможен. Ангелина, чтобы удовлетворить свои амбиции, хотела видеть этот мир купающимся в крови. Она пока не могла ничего сделать, но готовила кого-то для черновой работы, одного из этих надутых Князей, которые проводили в жизнь политику трона и имели большое влияние в этом полуфеодальном государстве. Подобный подход Ангелина уже использовала, захочет использовать и еще раз, в этом не было сомнения.

Неясна была одна мелочь: кто он?

Мои ныряния в глубины самоанализа оставляли во рту неприятный привкус, который не вымывался никаким количеством жидкости. В чем я нуждался, так это в оживлении моих нервных окончаний и разгонке застоявшейся крови. Выслеживание доверенного лица Ангелины требовало подзарядки моих батарей. Я взял газету и стал изучать колонку новостей Двора. Через два дня должен состояться Большой Бал очень удачное прикрытие для моих исканий.

В эти два дня я наводил глянец на детали предполагаемой операции. Любой болван мог испортить дело, что обычно часто и случается. Только с такими талантами, как у меня, можно было обеспечить стопроцентное прикрытие персонизации. Я придумал себе родину отдаленную провинцию Фрейбура, бедную во всех отношениях, кроме изобилия нюансов в произношении, что служило основой многих шуток и анекдотов. Население Мистельдросса в силу присущих ему врожденных свойств отмечалось как драчливое и упрямое. Мое положение дворянина дало мне право скрыться под именем Граф Бент Дибстол.

Фамильное имя на местном диалекте означало либо бандита, либо сборщика налогов, что дает вам полное представление как о роли сборщика налогов, так и об источнике фамильного титула. Военный портной выкроил мне мундир и пока подгонял его, я детально вызубрил свою фальшивую историю.

Не забыл я сделать еще одну вещь послать травмированному бармену толстую пачку денег – он вынужден был работать с рукой, закованной в гипс. Он действительно разозлил меня, но наказание было явно непропорционально малости проступка.

Этот анонимный подарок очистил мою совесть, и я почувствовал себя значительно лучше.

Полуночный визит в королевскую типографию дал мне желанное приглашение на бал. Мундир сидел на мне, как влитой, сапоги вызывающе блестели. Я был одним из первых, королевский стол соблазнял яствами, а предстоящее дело раздразнило мой аппетит. На Фрейбуре сохранилась архаическая привычка носить на балах шпоры и меч. Обремененный этой тяжестью, грохоча, как пустая кастрюля, я низко поклонился королю. Его глаза блестели и были какими-то туманными. Это подтверждало справедливость слухов о том, что, не приложившись к бутылке, он не начинал ни одного дела. Он откровенно ненавидел толпу и балы, предпочитая возиться со своими жуками. Он был любитель-энтомолог, правда, без всяких талантов. Королева была значительно приятней в расцвете своей двадцатилетней красоты. Молва сообщала, что ей тоже до смерти надоели жуки, и она предпочитает гомо сапиенс.