Веснянка - Черемнова Тамара - Страница 1

Тамара Черемнова

Веснянка

Крепко ещё спит сибирская тайга под жгучей шубой снегов. Всех разогнал мороз трескучий по своим норам, дуплам да берлогам. А тем, кому некуда спрятаться, худо в зимней тайге. И не смилостивится мороз, важно ходит он по лесу и подправляет сугробы, тронутые настырным солнцем. И слышно только, как потрескивают заиндевелые деревья. Да серебряный месяц с небес стелит свою светлую дорожку на эти великолепные снега. Бежит, пробивается эта дорожка в самую глушь тайги, туда, где утонула в пышном сугробе убогая сторожка. И хотя её замело по самую крышу, всё равно видно, как светится в сторожке оконце. Это коротают зимнее время Веснянка и её старая нянюшка.

Вертится перед ледяным зеркалом Веснянка, все ларцы с драгоценностями пооткрывала. То одну нить ледяного жемчуга возьмёт и капризно глянет в чистый лёд-зеркало, то другую нить — всё перебрала! Да только почему-то в тот вечер никакой жемчуг ей не подходил. Потом было примерено самое любимое ожерелье — из тонюсеньких льдинок — словно чистый горный хрусталь нанизан на нитку. И у самой Веснянки две таких же льдинки в глазах застыли. И опять всё ей не то! Вот уж и заветный ларец открыт — в нём хранится дорогой венец. Из крепчайшего льда этот венец — заморожен самой лютой стужей, кован всеми сибирскими морозами, гранён и отшлифован шальными ветрами. Примерила его Веснянка на голову — грандиозно! А у самой в лице ни капельки тепла, лишь две ледышки в глазах холодно искрятся. И снова её что-то не устраивает. Заглянула ещё раз в ларец и узрела там белую блестящую ленту.

— Ой, нянюшка, что это? Какая необыкновенная лента! — восхитилась Веснянка.

— Ох, батюшки! — всполошилась старушка. — Я совсем забыла строгий наказ матушки-метелицы. Эту ленту я должна вплести в твою косыньку, голубушка моя, в самый последний вечер первого весеннего месяца.

— Скажи, а зачем мне надо вплетать эту ленту? Скажи, а то не дам вплести! — передёрнула плечами Веснянка, разглядывая белоснежную ленту, на которой вился причудливый узор из лёгких снежинок, словно лента была соткана из зимнего забвения.

— Присядь-ка, милая, и я расскажу тебе всё, о чём сама знаю, а заодно и ленту вплету, — уговаривает нянюшка Веснянку.

Присела Веснянка у ног нянюшки, и та начала свой сказ:

— Ворожила матушка-метелица на таёжном озере, и привиделось ей, что в Веснянкину косу надо обязательно вплести снежную ленту, чтоб охладить горячую головушку девицы. А иначе случится беда.

— Какая беда, нянюшка? — насторожилась Веснянка.

— Да говорят, будто бы глянет однажды в наше оконце светлоокий принц, и убежит Веснянка за ним из своей сторожки.

— А для чего ему глядеть в наше оконце? — пожимает плечами Веснянка.

— Чтоб влюбиться в тебя, — улыбнулась нянюшка. — А чтоб влюбиться, ему надо сначала тебя увидеть.

— А как зовут этого принца, нянюшка? — не унимается Веснянка.

— Март… — Тяжело выдохнула нянюшка это имя: сердцем чувствовала она, что грядёт беда, что плохо придётся непокорной Веснянке.

— Ах, нянюшка!..

Вскочила Веснянка и так тряхнула головой, что не удержался венец на её голове и в последний раз, сверкнув миллиардом искр, рассыпался навсегда. Веснянка прыгнула за порог и исчезла в таёжной темени. А снежная лента так и осталась в заботливых руках старой нянюшки.

Веснянка, как была босая, так и побежала, не оглядываясь, по обманчивой дорожке серебряного месяца — так не терпелось ей увидеть светлоокого принца по имени Март. Долго бежала она, а когда наступило утро, присела Веснянка отдохнуть на полянке.

— Ну где же ты, принц? Тот, кто хочет в меня влюбиться? — зашептала она. — Как мне хочется поскорее тебя увидеть! — И, обессиленная, заплакала, положив усталую голову на колени.

Спустя некоторое время то место, где сидела Веснянка, оттаяло, а её светлые девичьи слёзы проросли робкими подснежниками.

Спешит девица в поисках светлоокого принца, а за ней преданным псом бежит первый весенний ручей, ластится, лижет своим холодным языком её голые пятки, подслушивает ночами Веснянку в бреду, а днем всему свету рассказывает про её грёзы. И тянется за ними сумятица, которая, как дурман колдовской, тревожит живые сердца, торопит уставшие птичьи стаи, проникает в человечьи души, рождая в них сладкую грусть и напоминая, что настало святое время любви. И нет теперь в глазах Веснянки льдинок, в них уже оттаявший таёжный омут плещется. И бежит она, торопится, и невдомёк ей, что надо остановиться и подумать: где же всё-таки её суженый. Впереди? И она его вот-вот догонит? Или он уже далеко позади неё остался, а она проскочила мимо?

Эх, не успела старая нянюшка остудить снежной лентой горячую головушку Веснянки! Не успела…