Крик Новорождённых - Баркли Джеймс - Страница 84

На секунду образовалась брешь. Битва кипела по всему фронту, от стрел потемнело небо. Но возможности Гестериса иссякали. Еще сорок камней рухнули с неба, сминая все на своем пути, и наконец гастаты сломались и побежали. Они бежали мимо умирающих товарищей, мимо сражающихся триариев и принципиев, и собаки преследовали их, кусая за пятки. Бегство началось в центре фаланги и приобретало размах, словно волна, приближающаяся к берегу. Цардиты заметили это и ринулись вперед.

— Проклятье, нет! — воскликнул Гестерис — Я не проиграю! — Он обнажил меч. — Экстраординарии, со мной! Поднять штандарт!

Он перевел коня в галоп и помчался на врага. Кавалерия Конкорда выдвинулась справа, чтобы поддержать его. Гестерис пронесся вдоль переднего края цардитов, не обращая внимания на стрелы и сабли. Его клинок разил направо и налево. Он отрубил руку одному воину, отмахнулся назад, ударив в плечо второму, и сбил шлем с третьего.

Гестерис заставил их отступить — с пятьюдесятью экстраординариями и сотней кавалеристов. Генерал остановился там, где строй уже полностью рассыпался, и резко развернулся, собираясь скакать обратно.

— Бейтесь! — крикнул он всем, кто мог его слышать. — Обратите их в бегство!

Гестерис начал вторую атаку, направив коня прямо на цардита, который попятился назад. Конь встал на дыбы, и его копыта ударили солдата по лицу. Позади него шли триарии, увлекая за собой потерявших уверенность гастатов и принципиев. И на один упоительный момент противник смутился.

Но все больше и больше пехотинцев Царда обегали вокруг генерала, не желая снижать скорость атаки. Пробитая им брешь составила всего сорок ярдов в передовой линии, которая была в десять раз длиннее. И повсюду штандарты Конкорда колебались. Его солдат косили, словно траву, и атаку остановить не удавалось. Краем глаза справа Гестерис заметил степную кавалерию. Конница врезалась в незащищенные манипулы, которые еще пытались сохранить строй. У них не осталось шансов!

Гестерис снова развернулся и поскакал прочь от разваливающегося фронта. Впереди него, в легионе, уже исчезли последние следы порядка. Гастаты хлынули мимо более опытных частей. Неспособные удержать прилив, те тоже побежали. Цардиты смешались с солдатами Конкорда, не давая им остановиться и срубая их на бегу. Кое-где кавалерия пыталась защищать своих легионеров, но степняки тучами приближались с обоих флангов.

— Генерал! — крикнул кто-то. — Генерал!

Он огляделся. Его окружали экстраординарии.

— Надо добраться до первого брода. Развернуть резерв. Надо остановить наступление цардитов.

Гестерис снова перевел испуганного коня в галоп. Он не обращал внимания на своих и чужих, вопреки всему надеясь добраться до брода, пока армия еще держится. Но по равнине уже бежали десятки тысяч мужчин и женщин. Грохот и гвалт стояли неописуемые. Земля тряслась от топота ног. Воздух наполняли вопли, стоны и крики торжества.

Войска у бродов беспомощно наблюдали за этим. С противоположного берега цардиты начали наступление всеми силами, с новой яростью завязав бой с Конкордом. И Гестерис уже видел, как манипулы резерва начинают поворачиваться и бегут к лагерю.

— Нет, нет! — бормотал он. — Вы должны стоять!

Они не желали стоять. Гестерис не успел добраться до первого брода, когда степная кавалерия врезалась в незащищенный фланг резерва и тех немногочисленных кавалеристов, которые не участвовали в обороне берега. Он увидел, как армия пришла в движение, словно поле пшеницы под ветром. Сотни голов повернулись, потеряв сосредоточенность. Цардитам осталось надавить чуть сильнее. И они выполнили это идеально.

Гестерис позволил коню замедлить бег. Надежды не оставалось. Армия у первого брода расползлась, словно плохо сотканная ткань. Целые легионы поворачивались и убегали на запад. Стремительно, словно степной пожар, паника распространилась на второй брод, а затем и на третий. Начиналась она с гастатов. Они убегали с переднего края, открывая цардитам возможность атаковать незащищенных легионеров и срывая все попытки организованного отступления.

Гестерис увидел, как движутся сигнальные флажки. Командиры отчаянно пытались установить хоть какой-то порядок и ничего не могли поделать. А спустя несколько мгновений им самим пришлось бежать от цардитов, которые ринулись вперед и грозили смести всех.

— Генерал! — выкрикнул один из экстраординариев, ехавший рядом с ним. — Надо повернуть прямо сейчас. Мы проиграли. Мы сможем остановить их у лагерей, если попадем туда раньше.

Гестерис кивнул и пришпорил коня. К глазам подступали слезы. Как же это могло произойти? Где были его разведчики? Почему они не предупредили?

Грохот, гвалт, умопомрачительный шум. Он свистел у него в ушах, словно ветер среди скал. Отряды Конкорда слепо бежали к лагерям. Воины Царда били по их незащищенным спинам клинками и стрелами. Кавалерия пыталась замедлить их натиск, но ее смяли.

Хорошо хоть катапульты замолчали.

Гестерис ощутил полное бессилие. До лагерей было больше пяти миль, а степная кавалерия стремительно приближалась. Он пришпорил коня и присоединился к беспорядочному бегству. И единственные победные песни, которые ловил его слух, звучали на незнакомом языке.

ГЛАВА 29

848-й Божественный цикл, 1-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения

Когда Дина Келл пришла в сознание, бой переместился за ее спину. Она приподнялась на локтях. При падении с головы слетел шлем, который валялся в грязи в нескольких шагах от нее. Келл поняла, что совершенно потеряла ориентировку. Сквозь смятую траву она видела неподвижно лежащих лошадей и искореженные людские тела воинов Конкорда и Царда, усеивавшие землю. Сзади раздавался отдаленный рев, а ее окружала странная, принесенная ветерком тишина. Единственное, что шевелилось в этом безмолвии, — гривы мертвых коней и плюмажи шлемов. Где-то далеко лаяли собаки.

Келл не имела представления, как долго пролежала на поле боя под копытами кавалерийских коней, стрелами, клинками и падающими телами. Наверное, она должна была считать, что ей повезло, но всепоглощающее чувство отчаяния, охватившее мастера конников, заслонило даже физическую боль и превратило в злую насмешку само понятие удачи.

С трудом сохраняя равновесие, Келл села на корточки. Перед глазами все поплыло. Она ощутила острую боль в грудной клетке и заметила, что правая рука у нее бессильно висит. Быстрый взгляд подтвердил, что удар палицы согнул кирасу, наверняка вызвав трещины и переломы ребер. Она предположила, что ударилась рукой, когда упала на землю. Это не имело особого значения.

Келл с трудом собралась с мыслями и осмотрелась. В жарком мареве слева двигались фигуры, а далеко впереди виднелась какая-то темная масса. Армии. Однако они больше не вели бой. Не слышно было звуков, которые обычно ассоциировались с идущим сражением, — множества ударов стали о сталь, топота коней, свиста тяжелых снарядов. Ей не хотелось верить своим глазам и ушам, однако не оставалось сомнений в том, что именно случилось. Ссутулив плечи, она опустила голову.

Из-за движений боль в груди и руке усилилась. Келл постаралась дышать неглубоко. Необходимо двигаться. Она оказалась слишком близко к позициям цардитов и очень далеко от своей армии. Позади по-прежнему текла река, ей не было никакого дела до трагедии, которая разыгралась на ее берегах, и до крови, которая смешается с ее водами, просочившись сквозь почву. Келл с трудом встала на ноги. Она была здесь одна — и это ее радовало. Дина постаралась не думать о том, какой тут царил хаос, когда восемьдесят тысяч солдат бежали по грязи, стремясь добраться до относительно безопасных лагерей. От этого места до них шесть миль или больше. Если организованного отступления не получилось, бойня была ужасная, а количество пленных — чудовищное.

Будь прокляты цардиты, их камни и их собаки!

Дина Келл направилась туда, где проходил фронт сражения, пробираясь между трупами и слишком хорошо сознавая свою уязвимость. Она оказалась в одиночестве в тылу врага. Каждый шаг отдавался в ребрах мучительной болью, и, хотя она старалась спешить, идти было трудно. Ноги скользили по грязи и крови, проваливались в глубокие отпечатки копыт. Дина часто спотыкалась и каждый раз охала, словно от удара. Зрение все никак не приходило в норму, и она видела везде призрачные фигуры людей и странные темные очертания, которые оказывались выступами скал или вообще плодом ее воображения.