Крик Новорождённых - Баркли Джеймс - Страница 68

— Прошу прощения. — Арков откашлялся. — Надо ли понимать так, что, по-вашему, дети с такими способностями появились бы и без вашего вмешательства?

— Со временем — да, — подтвердила Геран. — Восхождение верит в то, что настанет день, когда все рождающиеся будут проявлять такие способности — в большей или меньшей степени. Это очень важно, потому что означает: такова воля Бога, и мы не пойдем против нее.

— Но никакого исходного материала пока не видно, — сказал Д'Алинниус.

— Не понимаю.

— Пока они — первые и единственные, — объяснил он. — Они появились вроде бы из ниоткуда, за счет отбора родителей на основании факторов, которых мы пока не поняли. Подобных им, которые бы появлялись случайно, не было. Из какой группы вы их брали?

— Ну, из Вестфаллена, конечно, — нахмурилась Геран.

— Ясно, — протянул Арков. — Значит, в Вестфаллене есть те, кто естественно проявляет какие-то из этих способностей?

— Ну, несомненно. — Геран не смогла сдержать улыбку. — Почти каждый человек в течение какого-то периода своей жизни.

Джеред выпрямился, как от удара.

— Что ты сказала?!

ГЛАВА 24

848-й Божественный цикл, 40-й день от вершины генастро, 15-й год истинного Восхождения

Роберто Дел Аглиоса разбудил вопль за стенами палатки, и он сразу же ощутил растерянность. Несмотря на ночное время, ему было жарко, и постель намокла от пота. Он не мог вспомнить, как ложился в кровать. Роберто прислушивался к звукам лагеря, пытаясь вспомнить, что случилось. Звуки были странными. Тишина казалась мертвенной, а крик эхом отразился от скал. Он попытался сесть, но почувствовал ужасную слабость. Каждый мускул болел. От малейшего движения захлестывала тошнота. На лбу у него лежала тряпица. Роберто стащил ее — и услышал, как она шлепнулась в таз с водой, стоящий у кровати. О да. Теперь он начал вспоминать.

— Гаррелит! — позвал Дел Аглиос слабым, хриплым голосом.

И так сильно раскашлялся, что его чуть не вырвало.

Раздались шаги, клапан палатки тяжело хлопнул. Сил, чтобы повернуть голову, не было, так что он дождался, пока над ним появилось лицо.

— Ты не Гаррелит, — сказал Дел Аглиос, узнав своего главного хирурга Дахнишева, высокого долговязого чудотворца из Госланда.

— Хорошо хоть у тебя глаза действуют, — проворчал Дахнишев. — Гаррелит погиб в сражении. Разве ты не помнишь? Он умер. Как полагалось бы и тебе. — Он по очереди приложил ладонь ко лбу, щеке, шее и груди Роберто. — У тебя прошел жар! Ты везучий. Богу по-прежнему нужно твое присутствие на этой земле, — улыбнулся он.

— Жар, — повторил Роберто, пытаясь сложить вместе обрывки воспоминаний. В голове у него ритмично пульсировала боль. — Мы в безопасности?

— Успокойся, генерал, — приказал Дахнишев. — Двигайся вперед постепенно.

— Гаррелит мертв? — спросил Роберто. — Хороший человек.

Друг.

— Да, — подтвердил Дахнишев. — А теперь попробуй сказать мне, что ты чувствуешь.

— Какой-то туман.

— Я уже догадался. Боли?

— Всюду. Хуже всего голова. И живот такой, словно на нем лежит мой конь.

— По крайней мере, у тебя есть ощущения. Это хороший знак. И бред у тебя прекратился.

— Я долго валялся? — спросил Роберто.

— Восемь дней.

— Да обнимет меня Бог!

Он испытывал ужасную слабость, сердце отчаянно колотилось где-то в районе горла. Роберто попытался сесть, но Дахнишев без труда ему воспрепятствовал.

— Не советую. — Он покачал головой. — У тебя нет сил. Завтра сможешь сесть, а послезавтра — встать. Может быть.

— У меня есть обязанности. Цардиты…

— Их рядом с нами нет. Прошу тебя, генерал… Роберто, выслушай меня.

Роберто кивнул. Прилив панического страха слегка ослаб, и он сосредоточил взгляд на Дахнишеве. Пронзительные голубые глаза хирурга под полуопущенными веками выражали отеческую заботу. Роберто почувствовал себя усталым и с трудом сохранил сосредоточенность.

— Извини. Извини меня.

— Извиняться тебе не надо, генерал. — Дахнишев присел на кровать рядом с ним. — У нас в лагере была вспышка тифа. Сейчас она уже идет на убыль. Мы очистили лагерь от блох и крыс, окружили ограду очень глубоким рвом и начали осматривать всех на предмет укусов. Мы справились с эпидемией, но наши силы серьезно подорваны. Я принесу тебе данные, когда ты немного окрепнешь, но сейчас тебе важно усвоить, что нам ничего не угрожает. Мы отправили сообщения генералу Атаркису, и его легионы сейчас защищают нас за пределами зоны карантина. Роберто снова откинулся на полушку.

— Гонцы в Эсторр посланы?

— Да. Мы запросили подкрепления. Завтра я пришлю Элиз Кастенас, чтобы она ввела тебя в курс дела и выслушала твои приказы. А сейчас тебе нужно немного подкрепиться и хорошенько выспаться. И я сообщу легионам, что ты выживешь. Это очень ободрит их всех.

— Хорошее лекарство, — слабо проговорил Роберто.

— Самое хорошее, — подтвердил Дахнишев. — Мы за тебя молились, Роберто. Ты — сердце нашей армии.

— Ты меня смущаешь.

— Намеренно. Потому что тебе нужно встать и пройтись по лагерю как можно скорее. И если ты будешь меня слушаться, то именно это ты и сделаешь. Ты все понял, генерал?

— Никогда не перечь своему доктору, — устало кивнул Роберто.

— Разумный совет. Еда, а потом сон. Можешь пописать в судно. — Дахнишев встал. — Я загляну к тебе попозже.

— Спасибо, дружище.

— Слава Богу, что он тебя пощадил.

Радостные крики в лагере провожали Роберто обратно, в мирный сон.

Дел Аглиос не мог сказать, сколько же он проспал, но пробудился с ясностью мыслей, принесшей не только радость. Он вырвался из темницы горячечного бреда — и это очень хорошо. Но вернувшиеся воспоминания и мысли были неприятными. Все началось через несколько дней после поражения, которое они нанесли плохо организованным силам цардитов. Они возвратили своих мертвых в землю и в объятия Бога, хирурги помогли раненым — и в течение двух дней легионеры праздновали победу.

Отряды кавалерии Ястребов и легкая пехота Клинков трепали остатки цардитской армии, рассеивая и захватывая врагов. Пленных тысячами отправляли в лагеря на границе с Госландом. Спустя пятнадцать дней армия должна была остановиться для перегруппировки на дальней стороне горного хребта, куда они загнали побежденного противника.

С поля боя собрали пригодные к использованию оружие и доспехи, лагерь цардитов тоже вычистили. По традициям ведения войны мертвых врагов сложили рядами, предоставив соотечественникам похоронить их в соответствии со странными верованиями и законами Царда.

Рано утром, через пять дней после победы армия Конкорда в прекрасном настроении свернула лагерь и направилась на юго-восток, в обход гор, следуя за легионами под командованием генерала Атаркиса. Разведка и гонцы сообщали о наличии на их пути городов и поселений. Каждый обыскивали и закупали припасы для перехода.

Также сообщалось, что в десяти днях пути формируется новая армия. Ее удачно расположили на горном перевале, и она перекрывала единственную на ближайшие триста миль дорогу на Хуран, по которой могла бы пройти армия. Роберто и Атаркис собирались объединить силы, чтобы разгромить это последнее препятствие, после чего можно было бы заняться обустройством захваченной территории. Осаду столицы собирались начать следующей весной, при условии, что Гестерис в центре и старый госландец Джорганеш на юге достигнут поставленных перед ними целей.

Первые больные начали появляться на третий день перехода. Конечно, они передвигались по наполовину заболоченной долине, где было множество грызунов и тучи комаров, однако лагерь все время обустраивался очень тщательно: к концу каждого дня рыли рвы, ставили ограду, разбивали палатки. Однако тиф все равно стал распространяться. Как сказал Дахнишев, виной были блохи на спинах у крыс и мышей. Одна блоха могла заразить всех, кого укусит, а так как на каждого легионера приходилось по десятку крыс, то от носителей заразы они пострадали еще до того, как начался тиф.