Крик Новорождённых - Баркли Джеймс - Страница 19

Миррон затрясла головой.

— Я не могу, отец Кессиан. Мне страшно! — Ее глаза снова наполнились слезами.

— Знаю, малышка. И если честно, нам всем немного страшно. Ты нас сильно напугала. — Кессиан улыбнулся. — Знаешь что, я привел кое-кого, кто хочет тебя видеть. Может быть, он сможет тебе помочь. Входи, Гориан.

И он вошел. Высокий и красивый, хотя вид у него был усталый. В чистой и свежевыглаженной ярко-синей тунике, с улыбкой на лице, белокурые волосы отливают рыжеватым блеском. Миррон хотела бы иметь такие волосы. Кудри — это так красиво! Ее взгляд упал на руку Гориана — и она содрогнулась. Повязка шла от середины ладони до самого локтя. Миррон поняла, что тешила себя надеждой, будто ожог не такой страшный, как она помнила в своих кошмарах. Но он был именно таким.

— Привет, Миррон, как ты себя чувствуешь?

Она расплакалась. Гориан посмотрел на Кессиана, который поманил его ближе. Мальчик подошел к кровати и положил ладонь на руку девочки. Миррон почувствовала прикосновение повязки к коже и решилась взглянуть на него.

— Мне так жаль, Гориан, — с трудом проговорила она сквозь рыдания.

Кессиан нашел носовой платок и передал Гориану, который вручил его Миррон.

— Спасибо.

— Я знаю, что тебе жаль, — сказал Гориан. — Я знаю, что ты не хотела мне вредить. Я знаю, ты просто хотела помочь Ардуцию. Я попросил у него прощения. — Он опустил глаза. — У него сломана рука.

— Тебе не надо было так поступать, — укорила его Миррон, вытирая слезы.

Гориан вскинул голову.

— И тебе… Мы оба были не правы вчера вечером. Ардуций сказал, что он меня прощает. А я прощаю тебя.

Облегчение захлестнуло Миррон, словно на нее пролился водопад чистой воды. Она почувствовала себя обновленной, хотя только что ощущала нечистой.

— Я молилась, чтобы ты так сказал.

— И мне хотелось бы уметь делать то, что сделала ты… Нет, я не это хотел сказать… Я хотел сказать — уметь пользоваться нашим даром. Может, это поможет нам найти новые таланты. Я могу помочь тебе все понять. Мы все постараемся. Пожалуйста, Миррон, пойдем играть. Отец Кессиан сказал, что сегодня мы можем не учиться.

Миррон улыбнулась сквозь слезы, и на сей раз она плакала от радости. Он действительно ее простил. Девочка глубоко вздохнула — и свежий воздух заставил ее ожить.

— Ладно, хорошо. Дай мне одеться. И еще я хочу есть!

Гориан встал, и она заметила в его глазах новое выражение.

Оно было странным — холодным и одновременно счастливым. Может быть, он испытывал облегчение?

— Здорово. Буду ждать тебя во дворе. Может, пойдем поплавать?

— Если Йен пойдет с нами.

— Я пойду спрошу у нее.

Гориан выбежал из спальни, и Миррон услышала, как его шаги эхом разносятся по мраморным полам виллы. Кессиан поднялся на ноги и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Спасибо тебе, Миррон. Знаешь, ты очень взрослая для такой юной особы.

Она захихикала и поежилась.

— И помни, мы всегда будем рядом, чтобы помочь и поддержать тебя. Ты и твои братья — настоящие сокровища. Мы не допустим, чтобы с вами что-то случилось.

Миррон радостно улыбнулась ему. Возможно, этот день все-таки будет хорошим.

В течение следующих нескольких дней, пока Вестфаллен трудился и торговал под безоблачным небом соластро, Кессиан и Ступени стали понемногу понимать, как работает разум истинного Восходящего. Наутро после происшествия во внутреннем дворе Кессиан отправил послание маршалу-защитнику Васселису, и их правитель уже ехал из Кирандона, чтобы своими глазами увидеть прогресс. Он вез с собой жену и сына, решив немного отдохнуть в Вестфаллене.

Такое решение вызывало некоторое опасение, поскольку Кессиан не был уверен, что Миррон сумеет правильно описать происшедшее или тем более повторить свои действия. Однако в ту первую ночь, внимательно проштудировав записи, Кессиан обратил внимание на слова Гориана: «Невозможно отвергнуть проснувшуюся способность — ни тому, кто ею воспользовался, ни свидетелям. Она станет такой же естественной, как процесс дыхания. Нужно только время, чтобы она нашла выражение».

Как оказалось, времени понадобилось совсем немного. После одного дня отдыха, во время которого они стали свидетелями некой перемены в отношениях Гориана к братьям и сестре, Кессиан повел их к главной кузнице, находившейся чуть севернее форума. Они отчасти рисковали быть замеченными, поскольку множество торговцев приехало в эти дни на главный праздник соластро, но могли с успехом скрыться в толпе, так что проблему не сочли серьезной. Только Оссакер остался дома. Шок, вызванный увиденным, оказался глубже, чем у остальных, и слабый организм снова подвел его. У мальчика развился жар, внушающий серьезные опасения.

Брин Марр, кузнец Вестфаллена, крупный, сильный человек средних лет с привычно хмурым видом, в ранние годы сам был Огнеходцем. Теперь он имел детей в седьмой и восьмой прядях и собирался снова стать отцом в одиннадцатой.

Его корни уходили глубоко в Восхождение. Кузнец был доверенным и преданным служителем, однако очень горько переживал, что его семя давало лишь мимолетные способности. Он вместе с Виллемом обучал Миррон, когда ее дар начал расцветать. В десять лет она уже во всем превзошла Марра. Кессиан терялся в догадках, как он воспримет ее сейчас.

Брин уже ждал их. Он расчистил вокруг обложенного камнем горна как можно больше свободного пространства. Весь инструмент аккуратно сложил в ящики, а заготовки железа и стали собрал на огороженном дворе. Несмотря на отсутствие стен, в кузнице царила чрезвычайная жара, и одуряюще пахло древесным углем и торфом. Кессиан вынужден был признаться, что ему понадобится стул, Виллем и Дженна тоже захотели сесть.

— Давайте поскорее закончим с этим, — раздраженно пробурчал Брин, вытирая грязные руки о не менее замызганную тряпицу. — А то тут скоро толпа соберется.

Кессиан подался вперед на стуле, положив ладони на ручку палки, которую подставил себе под подбородок.

— Миррон, ты готова попробовать?

Миррон стояла рядом с Горианом и Ардуцием. У обоих мальчиков были забинтованы руки. Она казалась испуганной, румянец на ее щеках поблек. Хотя девочка и согласилась попытаться выяснить, как она выполнила манипуляцию с пламенем свечей, ее это пугало. Обычно жизнерадостная натура Миррон целиком погрузилась в тревогу и во все усиливающееся напряжение. Кессиан понимал: она чувствует, будто больше не властна над своими поступками, и ему понадобился целый день, чтобы убедить ее прийти в кузницу. Он пытался внушить Миррон, что все ее действия — лишь естественное развитие событий. И был совсем не убежден, что она ему поверила.

Девочка посмотрела на него и кивнула в ответ слабо и испуганно.

— Тогда шагай вперед и подойди ближе к огню. В конце концов, ты ведь знаешь, что он не сделает тебе ничего плохого.

Это замечание вызвало у девочки бледную мимолетную улыбку.

Миррон подошла к горну. Уголь светился оранжевым огнем. Изредка куски угля лизал язык пламени, и дым поднимался вверх к ясному небу. Брин протянул ей огромную руку, и девочка сжала ее.

— Ну, моя хорошенькая ученица, что ты пришла мне показать? — спросил кузнец негромким, но все равно ворчливым голосом.

Миррон оглянулась на Кессиана.

— Что мне надо сделать, отец?

— Постарайся выманить пламя с углей. Подержи его в руках, если сможешь. Направь его, если у тебя хватит сил. Но не делай ничего, что заставит тебя почувствовать, будто ты теряешь над ним власть.

— Я все время такое чувствую, — вздохнула она.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Брин скептически приподнял брови. Такое же выражение было на лицах тех Ступеней, кто не присутствовал на внутреннем дворе в тот судьбоносный вечер.

— Я попробую, — прошептала Миррон.

— Умница. Не торопись.

Когда Миррон повернулась к горну, Кессиан почувствовал, что сердце у него бьется быстрее. Она встала на табурет, чтобы смотреть на пламя сверху. Брин находился рядом, чуть сзади, оберегая ее, хотя в этом не было нужды. Девочка стояла боком к Кессиану, одетая в легкое платье без рукавов, со стянутыми назад волосами. Она протянула руки к огню. В тот момент, когда они погрузились в угли, Кессиан перестал видеть их из-за края горна.