Конные варвары - Гаррисон Гарри - Страница 18

– Какое наказание следует за неповиновение приказу и за нападение в пределах лагеря?

– Смерть. Разве есть другое наказание?

– Тогда я отвечу на вопрос, который ты задал раньше. Ты хочешь знать, каковы пирряне. Я самый слабый из них. Я убью этого нераненного пленника одной рукой, вооруженный лишь одним кинжалом и одним ударом – неважно, как он будет вооружен. Даже если ему дадут меч. Он выглядит хорошим воином.

– Да, – сказал Темучин, глядя на рослого и сильного человека, который был на голову выше Язона. – Это хорошая мысль.

– Привяжи мне руку, – сказал Язон ближайшему охраннику, заведя свою левую руку за спину. Пленник все равно обречен на смерть, и если его смерть принесет пользу, то этот человек искупит все свои грехи. «Становишься лицемером, Язон?» – Спросил он сам себя, и не нашелся что ответить: в обвинении была правда. Он всегда ненавидел смерть и ярость и стремился их избегать. А теперь активно их искал.

Когда он взглянул на потерявшую сознание Мету, скрюченную на полу от боли, нож запросился ему в руку. Демонстрация необычных боевых качеств заинтересует Темучина. А этот невежественный варвар с самодовольной улыбкой, так или иначе обречен на смерть.

Или он будет убит, если не сумеет достаточно ловко сформулировать свое предложение. Если противнику дадут копье или дубину, он в несколько минут расправится с Язоном.

Язон не изменил выражение лица, когда охрана освободила воина и Аханк протянул ему свой собственный длинный двуручный меч. Добрый старый Аханк: иногда полезно заводить врагов. Он все еще помнил свою сжатую руку и пытался отомстить.

Язон извлек из ножен свой нож с широким лезвием. Это был необычный нож. Язон сам выковал и закалил его по древнему способу. Нож был шириной в ладонь, одна его сторона была заострена вдоль лезвия, другая не меньше, чем наполовину. Нож мог вонзиться и весил около двух килограмм. И сделан он был из лучшей инструментальной стали.

Человек с мечом крикнул и взмахнув им в воздухе, прыгнул вперед. Один удар должен был решить схватку. Он вложил в этот удар весь свой вес – никакой нож не мог противостоять ему. Язон спокойно стоял и ждал.

Только когда меч опускался, он прочнее утвердился на ногах и подставил под удар свой нож. Лезвие приняло на себя всю силу удара. Нож чуть не выпал у него из рук. Язон вынужден был опуститься на колено… Раздался резкий звон и меч нападающего раскололся пополам.

Язон успел мельком заметить растерянное выражение лица противника, который продолжал сжимать в руке обломок меча. Сила удара заставила руку Язона дернуться вниз и он продолжил это движение, еще более опустив нож, а затем двинув его вверх.

Острие прорвало кожаную одежду, и нож по рукоять погрузился в живот. Оттолкнувшись от земли, Язон поднялся, изо всей силы налег на нож и нанес глубочайшую и ужаснейшую рану, разрезав все внутренние органы противника, так что лезвие остановилось только у ключицы. Глаза у его противника закатились, и Язон понял, что тот мертв. Язон выдернул нож и сделал шаг назад. Труп упал у его ног.

– Я хочу взглянуть на нож, – сказал Темучин.

– В наших долинах хорошее железо, – сказал Язон, наклоняясь и вытирая нож об одежду убитого. – Мы изготавливаем добрую сталь. – Он подбросил нож в воздухе, поймал его и подозвал воина. – Держи раненого, вытянув ему шею, – сказал он.

Раненый пытался бороться, но затем погрузился в апатию перед неизбежной смертью. Воины держали его, еще один обеими руками отвел грязные волосы и держал его лицом вниз, обнажив шею. Темучин подошел, взял нож, взвесил его в руке и поднял его над головой.

Единым усилием мускулов он опустил нож на шею, и мясистый звук «чанк» нарушил тишину камача.

Солдат сделал шаг назад, отрубленная голова выпала из его рук. Брызжущее кровавой струей тело дернулось и было бесцеремонно оттащено в сторону.

– Мне нравится этот нож, – сказал Темучин. – Я беру его себе.

– Я хотел подарить его тебе, – сказал Язон, кланяясь, чтобы скрыть недовольный вид. Он должен был знать, что так и случится. Что ж, это всего лишь нож.

– Ваши люди знают древнюю науку? – Спросил Темучин, отдавая нож слуге, чтобы тот вытер его. Язон все время был настороже.

– Не больше, чем остальные племена, – был его ответ.

– Никто из них не может делать такого железа.

– Это старый секрет, передаваемый от отца к сыну.

– Могут быть и другие старые секреты? – Теперь его голос был холоден и резок, как сталь.

– Возможно.

– Есть один утраченный секрет, о котором ты может быть слышал. Одни называют его «порохом», другие «взрывчаткой». Ты знаешь, что это такое?

Действительно, что я знаю об этом? – Язон напряженно размышлял, следя за выражением вождя. Что может варварский жонглер знать об этом? И если это ловушка, то что должен Язон ответить?

Глава 9

Мета не протестовала, когда Язон смыл кровь и грязь с ее ран и смазал их дезинфицирующей жидкостью. Аптечка наложила четырнадцать швов на рану на голове, но это было сделано, пока Мета была без сознания, а потом Язон покрыл выбритое место повязкой. После этого она пришла в себя, но не двигалась и не жаловалась, когда ему пришлось положить два шва на ее разбитую верхнюю губу.

Гриф тяжело дышал и стонал из глубины мехов, которыми укрыл его Язон. Раны мальчика были большей частью поверхностными и аптечка посоветовала покой, с чем Язон был вполне согласен.

– Теперь все, – сказал Язон. – Тебе нужно отдохнуть.

– Их было слишком много, – сказала Мета, – но мы сделали все, что могли. Дай мне зеркало. Они удивили меня, напав вначале на мальчика, но это был хитрый план. Гриф в конце концов упал. Тогда они набросились на меня, и я не могла больше говорить с тобой. – Она взяла у Язона полированное зеркало, мельком взглянула в него и протянула обратно. – Я ужасно выгляжу. Это была короткая схватка, я не помню ее ясно. У многих из них были дубинки, а женщины старались ударить меня по ногам. Я убила троих или четверых, прежде чем упала. Что произошло дальше? – Язон взял кожаный мешок с ачадом, открыл его горлышко.

– Выпьешь? – Спросил он, но Мета отрицательно покачала головой. Он сделал большой глоток. – Опуская подробности, просто скажу, что я послал за вами отряд воинов. Они привезли вас обоих и несколько членов племени Крысы – все они теперь мертвы. Я сам убил одного из них, здорового, в лучшем пиррянском стиле и не испытываю ни малейшего чувства стыда. Но мне пришлось отдать свой нож Темучину, который немедленно заметил высокий уровень технологии пиррян. Я очень рад, что ковал его вручную и что следы этого заметны на лезвии. Он спросил, знаем ли мы, пирряне, об огнестрельном оружии и это испугало меня. Я увернулся от ответа, сказав, что ничего не знаю – только слухи и название, но, возможно, другие в нашем племени знают больше.

– Он вспомнит об этом в свое время, я думаю. Тебе не следует разговаривать с этим парнем.

– Но он хочет, чтобы мы переехали. На рассвете мы снимаем наш камач и переедем в другой лагерь, сказав «до свидания» Шейнину и его племени. А чтобы мы не передумали, здесь снаружи ждет взвод воинов Темучина. Я еще не решил, считать себя пленником или нет.

– Я знаю, что выгляжу ужасно, – сказала она, кивая головой.

– Для меня ты выглядишь отлично, дорогая, – ободряюще сказал ей Язон. Он настроил аптечку на «полный покой» и прижал ее к руке Меты. Она не протестовала. С чувством вины, с сознанием, что он один ответственен за перенесенную ими боль, Язон уложил ее на меха рядом с мальчиком и укрыл их обоих. Что за безумная глупость заставила его впутать женщину и ребенка в это убийственное дело?

Потом он вспомнил, что условия здесь намного лучше, чем на Пирре, и что он, возможно, спас им жизнь, увезя сюда. Он смотрел на их раны и ушибы и думал, что они может быть, поблагодарят его за это когда-нибудь.

Утром раненые пирряне уже смогли выбраться из камача, поэтому Язон смог организовать его разборку солдатами. Убирать камач – женская работа, но Язон не позволил ни одной женщине из племени Шейнина приблизиться к нему. Он был уверен, что после недавних смертей, вражда к ним усилилась и вовлекла большую часть племени. Но Язону пришлось отдать солдатам большую часть своего первосортного ачада, только тогда они согласились взяться за работу и загрузить эскунг. Язон помог сесть Мете и Грифу, привязал их и укутал мехами, и маленький караван выступил, сопровождаемый мрачными взглядами.