Скандальная страсть - Александер Виктория - Страница 45

– Что – итак?

– Итак, за вами очередь привести цитату. У вас есть хоть одна?

– Ничего не приходит в голову, – пробурчал Дэниел.

– Я думала, вам нравится Шекспир. – Корделия неторопливо прошлась по комнате и остановилась, рассматривая висящую на стене гравюру в раме. – Вы же сами это начали.

– Я действительно люблю Шекспира, и я не понимаю, что я начал, – сказал он, как бы защищаясь. – Просто в данный момент не могу вспомнить ничего подходящего из Шекспира. – Как она могла всерьез ожидать, что он будет вспоминать Шекспира?! Сейчас он мог думать только о том, для чего она здесь, чего она хочет, как от нее избавиться и что неизбежно произойдет, если ему не удастся этого сделать. Дэниел старался придумать, что бы такое умное сказать. – Вспомнил. «Увы, бедный Йорик, я хорошо его знал».

– Не слишком хорошо, Уоррен, – с отсутствующим видом сказала она, окидывая взглядом письменный стол Уоррена. – На самом деле это звучит так: «Увы, бедный Йорик! Я знал его, Горацио».

– Я знал, просто цитата на минуту выскользнула у меня из головы. Это из «Гамлета».

– Прекрасно, Уоррен. Конечно, из «Гамлета». Как и это: «Что-то прогнило в королевстве Датском». – Корделия взглянула на него и улыбнулась. – Нам очень повезло, что мы не в Дании.

– Да, пожалуй.

– Хотя Дания мне нравится. Я только один раз была там, но не думаю, что там что-то прогнило.

– Я никогда не…

– Это ваш стол? – Она указала на стол Уоррена.

– Да, мой.

– Разве вы сидели не за другим столом, когда я вошла? Значит, тот стол мистера Синклера?

– Я пользуюсь обоими столами, – быстро ответил Дэниел. – Перехожу от стола к столу в зависимости от того, что мне нужно сделать.

– Я, конечно, ничего не смыслю в бизнесе, но мне кажется, что это не очень удобно. – Корделия продолжила с любопытством бродить по комнате.

– На самом деле чрезвычайно удобно. Это исключает возможность потерять важные документы, потому что они остаются лежать на одном месте. – Он убежденно кивнул, полностью осознавая, насколько по-дурацки звучит его довод.

– Кто бы мог подумать!

– Сара, почему вы здесь?

– Почему? – Она провела пальцем по краю его стола.

– Почему?

– Я соскучилась по вас, Уоррен.

– Мы виделись только сегодня утром.

– И все же, – наклонив голову набок, она взглянула на Дэниела из-под опущенных ресниц, – мне кажется, прошла целая вечность.

– Тем не менее это было всего лишь сегодня утром, – сказал он более резким тоном, чем ему хотелось.

– Этого недостаточно, – отозвалась Корделия на его замечание и, помолчав, добавила: – Это только разожгло мой аппетит.

– Что сделало?

– Господи, не нужно делать такой удивленный вид. – Она мило улыбнулась, словно обсуждалось что-то гораздо меньшее, чем… в общем, гораздо меньшее. – Можно подумать, у вас никогда прежде не было женщины, которая говорила, что скучает по вас.

– Меня беспокоит не то, что вы скучали, а ваш аппетит.

– Ну разве это не интересно? – Корделия покачала головой, как будто сама не могла до конца этому поверить. – Я даже не подозревала, что у меня может возникнуть аппетит, вызванный чем бы то ни было. – Она встретилась взглядом с Дэниелом. – Признаюсь, мне это очень приятно.

– Что именно? – Нахмурив брови, Дэниел озадаченно смотрел на нее.

– Уоррен, ваше лицо может остаться таким навсегда, если вы не будете следить за собой.

– Что именно вы хотите сказать?

– Хочу сказать, что вы становитесь непривлекательным. Было бы досадно, если бы вашему исключительно красивому лицу пришлось остаться…

– Я совсем не это имел в виду, и вы прекрасно все понимаете.

– Вы, быть может, и сообразительны, когда дело касается бизнеса, но, чтобы понять что-то совершенно простое, вам, очевидно, требуется ужасно много времени. Должно быть, это объясняется удивлением. Вы не ожидали моего прихода, и я застала вас врасплох. – Она задумчиво свела брови. – Тогда будем двигаться более медленными шагами.

– Двигаться к чему?

– Но сначала, – продолжила Корделия, оставив без внимания его вопрос, – я чувствую, что у меня пересохло в горле.

– Я позвоню и попрошу принести чай, – кивнул Дэниел.

– Говоря по правде, Уоррен, для такого вечера чай не слишком подходит. Думаю, бренди намного уместнее. – Она окинула взглядом комнату. – И эта контора… Уверена, вы не проводите все свое время здесь. У вас, наверное, есть гостиная? Или какое-то другое место, менее подходящее для работы и более подходящее… для расслабления. Для получения удовольствия, если хотите. Полагаю, в гостиной нам будет удобнее.

– Мои комнаты выше этажом, – не подумав, сообщил Дэниел.

– Прекрасно, – ни секунды не колеблясь, откликнулась Корделия. – Нам нужно многое обсудить, и так как речь пойдет не о бизнесе, я бы предпочла, чтобы нас окружала неделовая обстановка. Не возражаете?

– Пожалуй, нет. – Ему, вероятно, следовало бы возразить – и возразить решительно. Но Дэниел хотел понять, что она задумала. Ему было любопытно и интересно. Поэтому он не насторожился. В конце концов, перед ним хорошо воспитанная молодая леди из уважаемой семьи.

Направившись к двери, Корделия оглянулась на Дэниела и спросила низким обольстительным голосом:

– Так мы идем?

– Пожалуй, да. – И он последовал за ней – за прилично воспитанной молодой леди с независимым характером и умением всегда получать то, что хочет.

Вопрос в том, что она хотела в этот момент. Дэниел мог положить конец всему этому, поставив ее лицом к лицу перед правдой о ее и его собственном обмане. Но это могло привести к катастрофе. В музее Дэниел едва не признался ей во всем, но он согласился с предложением ее брата предоставить Корделии сделать все следующие шаги. Он также согласился с доводом, что раз она сама все это затеяла, ей и заканчивать. Это будет для нее вполне заслуженным уроком. Но при всем этом Дэниел был совершенно уверен, что ее брат не предвидел того, что теперь происходило. Однако аргумент, почему не следует открывать Корделии правду, оставался таким же веским, как и вчера, когда Дэниел, Кресуэлл и настоящая мисс Палмер обсуждали этот вопрос. И сейчас у Дэниела не было выбора, оставалось только ждать и смотреть, что будет делать Корделия.

Отдав Гиллиаму распоряжение принести бренди, они поднялись по лестнице на этаж, который англичане называют первым, и Дэниел проводил ее в гостиную – просторную, красиво обставленную комнату с диваном, креслами и небольшим письменным столом. Еще раз он отметил про себя, насколько эта комната лишена индивидуальности: ничто в ней не говорило о нем самом. Обычно он был слишком занят, чтобы обращать внимание на такие вещи. Но изредка, когда это случалось, Дэниел напоминал себе, что не один только Уоррен скучает по дому. Однако сейчас он радовался отсутствию чего бы то ни было личностного.

– А комнаты мистера Синклера тоже на этом этаже? – поинтересовалась Корделия, рассматривая комнату.

– Нет, наверху.

– Правда? Весьма необычно. Как правило, комнаты хозяина дома находятся на нижних этажах, а слуги и наемные работники располагаются выше.

– Мистеру Синклеру нравится вид с верхних этажей, – поспешно пояснил Дэниел. – Американец в чужом городе предпочитает красивый вид соблюдению ограничений социального характера. Дэниел Синклер считает меня во многом таким же, как он сам, за исключением, быть может, полного капитала.

– Он настоящий демократ, – улыбнулась Корделия.

В гостиную вошел Гиллиам, поставил на стол поднос с бренди и бокалами, затем вышел, намеренно не закрыв за собой дверь. Дэниел отметил про себя, что за это дворецкого следует премировать.

– Однако, – подойдя к столу, Дэниел наполнил бокалы, – я должен добавить, что в предстоящие годы благодаря успешному развитию американских железных дорог неравенство в размере наших капиталов будет уменьшаться.

– Ваших капиталов? – Подойдя, Корделия взяла у него бокал. – Я думала, у вас нет капитала, Уоррен, – она сделала глоток и взглянула на Дэниела поверх бокала, – а есть только перспектива.