Кольца анаконды - Гаррисон Гарри - Страница 39

Воцарилось длительное молчание: собравшимся требовалось время, чтобы обмозговать предложение Шермана так и эдак. Последствия зайдут весьма далеко, речь идет не о единственном случае совместного участия в конфликте. Конечно, может статься, что из этого решения не воспоследует ничего, кроме одного-единственного боя, или оно может повлечь дальнейшие события, которые почти невозможно предугадать. Первым подал голос полковник Эйплер:

– Генерал, вы весьма мужественный человек, если решились предложить подобное, не согласовав это по команде. Я уверен, что вы учли это и учли все возможные последствия своих действий. Что ж, я тоже. Я бы хотел, чтобы с собой вы взяли Пятьдесят третий Огайский. Президент всегда стремился любыми средствами укоротить эту войну, заключить мир с Конфедерацией. И я целиком и полностью с этим согласен. Давайте поможем остановить это вторжение. Берите нас с собой.

Эта единственная искра воспламенила энтузиазмом всех офицеров. Капитан Мунк одобрительно вскричал:

– Пушки, вам нужны пушки! Моя Первая Миннесотская батарея тоже пойдет с вами!

– А люди поддержат это решение? – поинтересовался Шерман.

– Уверен, поддержат, генерал. Они наверняка разделяют наши чувства. Надо гнать захватчиков из нашей страны!

Пока офицеры раздавали приказания, Шерман вернулся в свою палатку и написал рапорт, подробно изложив свои действия и доводы в их пользу. Сложив и запечатав рапорт, он послал за генералом Лью Уоллесом, командиром Двадцать третьего Индианского полка.

– А ты-то согласен с подобными действиями, Лью?

– Как нельзя более, Камп. Есть шанс, что удастся как-то повлиять на эту войну. Хотя я и не совсем представляю, что из этого может выйти. После Шайло и всех этих смертей, пожалуй, я начал видеть войну совершенно иными глазами. Мне кажется, что ты предлагаешь весьма достойную вещь. Негоже американцам биться с американцами, хоть нас к этому и вынудили. Теперь у нас есть шанс как-то поправить положение, и к тому же вместе.

– Хорошо. Тогда прими командование до моего возвращения. И возьми вот это. Это полный рапорт обо всем, что здесь сегодня произошло. Когда мы уйдем, пожалуйста, телеграфируй это генералу Халлеку.

Приняв сложенный листок, Уоллес улыбнулся.

– У меня тут будет масса дел какое-то время. Подымется настоящий тарарам, когда эта новость дойдет по назначению. Боюсь, пройдет добрый час, прежде чем я смогу вырваться, чтобы отправить рапорт.

– Ты весьма рассудительный офицер, Уоллес. Действуй по своему усмотрению.

Орудия уже приготовили к маршу, лошадей впрягли в постромки. В оборонительных позициях образовали разрыв, чтобы они могли проехать. Бойцов Пятьдесят третьего Огайского уже известили о намерениях Шермана, и ему было очень важно узнать, как они к этому отнеслись. Когда он подъезжал, они вытянулись во фрунт, а затем по шеренгам прокатилось неистовое «Ура!». Солдаты приветствовали генерала, медленно ехавшего вдоль строя, размахивая в воздухе фуражками, поднятыми на кончиках штыков. Боевой дух взмыл до небес, и, похоже, никто ни в малейшей степени не усомнился в важности и правильности его решения. Но разделят ли подобное отношение конфедераты? Шерман посмотрел на циферблат: час истек.

Отправляясь вместе с полковником Эйплером на встречу с ожидавшим генералом Борегаром, Шерман чувствовал, что на них устремлены глаза всей армии.

Он выбирал слова очень аккуратно, боясь малейших недоразумений.

– Решение было трудным и чрезвычайно важным, генерал Борегар, и, хочу уверить вас, единодушным. Я сообщил своим офицерам о нападении англичан, и мы были в своем мнении едины. Я говорил войскам о том, что намерен предпринять, и, уверяю, все люди в моих полках до последнего человека согласны со мной. Сейчас у Севера и Юга в самом деле один общий враг.

– Я ценю это решение, – угрюмо кивнул Борегар. – Значит, вы согласны на перемирие?

– И даже более того. Это полковник Эйплер, командир Пятьдесят третьего Огайского полка. Он и все люди его полка согласны с моим решением касательно того, что следует предпринять.

– Благодарю вас, полковник.

Шерман заколебался. Разумно ли так поступать и как отнесется к этому Борегар? Но пути назад уже нет.

– Мы пойдем куда дальше простого перемирия. Мы отправляемся с вами, генерал. Этот полк поможет вам атаковать английских захватчиков.

Реакция генерала на решение Шермана не оставила места ни для каких сомнений. На мгновение он оцепенел, не зная, как быть, а потом с громким восклицанием подался вперед, сжав руку Шермана, и неистово встряхнул ее, потом обернулся и повторил то же самое с полковником Эйплером.

– Генерал Шерман, вы не только обладаете отвагой и благородством южного джентльмена. Но, клянусь Всевышним, вы настоящий южный джентльмен! Ваши годы в Луизиане прошли не зря, мой призыв о помощи получил такой отклик, на который я, даже в самых смелых упованиях, рассчитывать не мог. Ведите своих людей. Ведите своих людей! Мы выступим в защиту общего дела.

Генерал Борегар галопом поскакал к своим позициям, чтобы известить войска. Он ни на миг не усомнился в том, как они примут эту весть, – и оказался прав. Они возликовали, когда он сообщил о решении Шермана. Они радостно кричали, все громче и громче, подбрасывая в воздух фуражки и шляпы.

Они были построены, как на параде, и стояли навытяжку, когда к ним со своих позиций шагала колонна облаченных в синие мундиры солдат янки с Шерманом во главе. Шедший впереди барабанщик отбивал такт, а флейты наигрывали жизнерадостную мелодию.

Удастся ли подобное? Смогут ли люди, сражавшиеся и убивавшие друг друга, теперь шагать бок о бок? Да, генералы Борегар и Шерман пришли к соглашению, но солдаты, как быть с солдатами? Как они воспримут столь тесную близость? Заранее не угадаешь.

Рокот барабана, визг флейт, шарканье марширующих ног. Нарастающее напряжение пришлось Шерману не по вкусу, и он решил повлиять на события. Пришпорив коня, подскакал к флейтистам, тут же прекратившим играть, наклонился и переговорил с ними. Переглянувшись, они кивнули головами, одновременно поднесли свои инструменты к губам и в унисон заиграли.

Вечерний воздух всколыхнула жгучая мелодия «Дикси».

И началось столпотворение. Крики, вопли, пронзительный свист. Конфедераты без приказа нарушили строй – как и северяне. Они со смехом пожимали друг другу руки и хлопали один другого по плечам. Подобно своим войскам, оба генерала снова обменялись рукопожатием, на сей раз наслаждаясь обоюдным триумфом.

Боже милостивый, подумал Шерман, это может удаться в конце концов, это все-таки может сработать!

Барабаны пробили «равняйсь», и солдаты медленно восстановили строй. Как один, сделали поворот направо и зашагали по пыльной дороге.

На марше

Адмирал Александр Милн отошел ко сну счастливым. Бомбардировка береговых укреплений с моря определенно способствовала захвату последних. Американцы оказали ожесточенное сопротивление, но в конце концов их уничтожили. Благодаря пологому берегу и утихшему прибою выгрузка припасов и артиллерии прошла на диво слаженно. К полуночи шлюпки вернулись с ранеными, вдобавок донесшими весть о победе.

Его обязанности в этой фазе операции исчерпались; развитие достигнутого успеха перешло в другие руки. Герцог Кембриджский – превосходнейший воин, находчивый и опытный полководец. Благодаря успеху десанта и атаки он сможет удержать позицию. А закрепившись на плацдарме, расширит брешь в обороне американцев. Блокада прорвана, и хлопок снова потечет в Англию – в уплату за оружие, импортировать которое Югу станет по средствам. Изрядная часть работы адмирала тут завершена. Усталость истекших будней, напряжение и нехватка сна сказались. Китайская рана снова дала о себе знать, напоминая, что он взвалил на плечи непосильную ношу. Сказав вахтенным, что хочет быть на мостике при первых лучах рассвета, адмирал удалился на отдых.

Казалось, он едва-едва смежил веки, когда слуга тихонько позвал его. Сев в постели, Милн понемногу прихлебывал кофе, не делая усилий встать, пока чашка не опустеет, и чувствуя непомерную усталость. Только допив кофе, он побрился, оделся и поднялся на верхнюю палубу. Темный свод небес был усыпан звездами, и лишь восток едва заметно посерел. Капитан Роланд, находившийся на мостике, встретил его официальным приветствием.