Кольца анаконды - Гаррисон Гарри - Страница 26

– Весьма многое со времени нашей последней встречи. Мои агенты в Канаде и Британской Вест-Индии проявили немалое усердие.

– Не является ли одним из них капитан Шульц из военного флота русских?

Улыбка Линкольна отразилась и на лице Фокса.

– Не на сей раз, господин президент, он занят в другом месте. Но прежде чем я донесу о британцах, должен вам сказать, что моя поездка в Бруклин увенчалась немалым успехом. После победы «Монитора» у Хэмптона и согласия флота вложить деньги в железные корабли мистер Эрикссон проявил грандиозное рвение. Строительство второго броненосца класса «Монитор» идет, как запланировано. Фактически говоря, чрезвычайно гладко, потому что рабочие уже приобрели опыт в постройке подобных кораблей. Эрикссон теперь тратит свое время на улучшение конструкций более крупного железного корабля с двумя орудийными башнями, обладающего более приличными мореходными качествами и большим радиусом действия. Этот человек за работой просто демон. В тот же день был начат монтаж киля военного корабля «Тор».

– Сомневаюсь, что моряки примут в свой флот языческое божество.

– Не примут. Они задержали первый платеж до тех пор, пока Тор не отправится обратно в Вальгаллу, а на его месте не появится «Мститель».

Вынув из внутреннего кармана листок, Фокс развернул его. Его секретные агенты и в самом деле не сидели сложа руки. Здесь были приведены названия и численность британских полков, только что прибывших в Канаду, а также число пушек, выгруженных на причалах Монреаля.

Лицо президента омрачилось.

– Что-то они посылают сюда чрезвычайно мощное воинство.

– Больше армейского корпуса. И, согласно некоторым донесениям, сюда переправляются новые войска. Однако эти донесения пока не подтверждены. Британский военный флот тоже проявляет активность.

Он зачитал список военных кораблей, базирующихся в Британской Вест-Индии, а также привел численность новоприбывших подразделений морских пехотинцев, расквартированных там. Президент никогда не спрашивал, что за люди присылают эти донесения, а Фокс не стремился добровольно раскрыть источники информации. Если донесение не вызывало доверия или даже могло оказаться лживым, Фокс так и говорил. Остальная информация всегда оказывалась правильной.

– Вы – мои глаза и уши, – заметил Линкольн. – Хотелось бы мне, чтобы вы нашли способ убедить мистера Пинкертона, что ваши сведения куда более надежны, чем те, какими снабжают его южные агенты.

– Я пытался неоднократно, окольными путями, но он весьма упрямый человек.

– Генерал Макклеллан верит в него.

– Генерал Макклеллан также верит в раздутые цифры численности южных войск, которые ему подсовывает Пинкертон. Настоящая численность на треть, а то и наполовину меньше его цифр.

– Но Макклеллан пребывает в уверенности, что цифры верны, и в очередной раз находит отговорку, чтобы воздержаться от боевых действий. Но это уже в сфере моих обязанностей, а не ваших. Итак, скажите же мне, какие выводы вы делаете из этих фактов о британцах, которые только что предоставили?

Фокс тщательно продумал ответ, прежде чем раскрыть рот и выложить свои умозаключения.

– Страна готовится к войне в Северной Америке. У Британии есть люди, оружие, боеприпасы и корабли, необходимые для победы в большой войне на нашем континенте. Важнее всего тот факт, что абсолютно никто не пытается противиться этому. Газеты призывают к войне, чтобы преподать нам урок. Виги и тори в Парламенте объединились и требуют нашей крови. Да вдобавок королева не питает и тени сомнения, что мы убили принца Альберта.

– Это же полнейший абсурд!

– Для нас – пожалуй. Но у меня есть сведения из надежных источников, что состояние ее душевного здоровья внушает опасения. У нее бывают внезапные приступы кровожадности, которые она не в силах контролировать.

– Неужели в этом хоре не звучит ни один здравый голос?

– Идти против течения неблагоразумно. Один баронет в палате лордов был настолько недалек, что заговорил о возможности мирных переговоров. Он был не только зашикан, но и подвергся побоям.

– Трудно поверить, но, наверное, придется. Неужели они решатся на подобное? Сделают последний шаг?

– Вы можете ответить на этот вопрос куда лучше меня, господин президент. Вы посвящены в суть переговоров касательно их ультиматума, а я – нет.

– Мне почти нечего открыть вам из того, что вы еще не знаете. Мы хотим вступить в переговоры, но я боюсь, что они не захотят выслушать, а еще начинаю подозревать, что выбора у нас уже не осталось. И наши, и их газеты мечут громы и молнии. Их министры непреклонны. Лорд Лайонс сдал свой паспорт и покинул наши берега. Наш посланник Чарльз Адамс из кожи вон лезет, чтобы убедить Лондон изменить формулировки послания, но те ни в какую не соглашаются. Теперь лорд Пальмерстон даже на порог его не пускает, хотя Адамс снова и снова стучится в дверь этого господина. Отговоркой этому лорду служит подагра. В подагру я верю, но повод вижу в ином.

Фокс закивал в знак согласия.

– Тем временем причина всего этого, Мейсон и Слайделл, в своих тюремных камерах катаются как сыр в масле. Заказывают лучшую пищу и вино из Бостона и одну за другой курят гаванские сигары из своих бездонных запасов.

– Несмотря на роскошь, это все-таки тюрьма, а пока они в заточении, бритты будут неизменно осуждать нашу страну. Найдите мне выход из этого тупика, мистер Фокс, и я не постою за высочайшими наградами.

– Как бы я хотел найти этот выход, сэр. Как бы я хотел…

У военной черты

Хотя уже наступил первый день мая, в северных холмах Вермонта погода больше смахивала на зимнюю. Холодный дождь хлестал сосны. Лошади еле тащились по раскисшей тропе, устало понурив головы, и приходилось постоянно тянуть за поводья. Люди устали ничуть не меньше лошадей, но даже не помышляли о поездке верхом. Это означало бы, что утомленным животным придется тащить двойной груз. Им просто не сдюжить. Причина этого долгого, изнурительного путешествия таилась в бочонках, навьюченных на лошадей.

Жак с прищуром поглядел на небо, затем отер с лица воду тыльной стороной ладони. Часы по карману только богатеям, а он весьма далек от этого. Но по неуклонно темнеющему небосводу понял, что скоро закат.

– Скоро, Филипп, скоро! – крикнул он по-французски с канадским акцентом. – Остановимся перед перевалом. Потом будем идти дотемна.

Его брат ответил что-то, но слова потонули в резком раскате грома. Братья захлюпали дальше, потом свернули с колеи, чтобы поискать укрытие под ветвями древней дубравы. Лошади отыскали кустики молодой травы и принялись пощипывать ее, а люди привалились спинами к толстым стволам. Жак вытащил пробку из своей фляги, сделал порядочный глоток, облизнул губы и снова ее закрыл. Внутри находилась крепкая смесь виски с водой. Увидевший это Филипп нахмурился.

Заметив его выражение, Жак громко рассмеялся, открыв взору сломанные, почерневшие зубы.

– Ты не одобряешь, что я пью, младший братец. Тебе бы в священники податься. Тогда ты мог бы толковать другим, чего делать, а чего не делать. Выпивка избавляет от усталости и греет кости.

– А заодно уничтожает внутренние органы и тело.

– И это тоже, как пить дать. Но надо наслаждаться жизнью, как умеешь.

Филипп выжал воду из своей черной бороды и поглядел на коренастого, крепко сложенного старшего брата. Вылитый отец. А он удался в мать, как все говорят. Матери он никогда не знал, она умерла при его родах.

– Я больше не хочу этим заниматься, – промолвил Филипп. – Это опасно, и когда-нибудь нас поймают.

– Ни за что! Никто не знает эти холмы, как я. Наш добрый батюшка, да упокоится его душа среди ангелов, до самой своей смерти возделывал камни нашей фермы. Я уверен, что эти неустанные бесконечные труды угробили его. Как и прочих фермеров. Но у нас-то есть выбор, разве нет? Мы можем заниматься этим замечательным делом, чтоб помочь нашим соседям. Не забывай, ежели б ты этим не занимался, так чем бы ты занялся? Ты, как и я, как и все мы, темный, неученый квебекос. Я с трудом могу нацарапать собственное имя, а уж читать и писать и вовсе не умею.