Кольца анаконды - Гаррисон Гарри - Страница 23

Эрикссон настоял на том, что должен изучить ситуацию лично, осмотрев румпельные тяги и коромысла. Матросы передавали от него команды рулевому, чтобы тот поворачивал руль то в одну сторону, то в другую. Прошло больше часа, прежде чем конструктор выбрался из трюма, напрочь промочив брюки, перепачкавшись в грязи и смазке, но не замечая подобных пустяков.

– Руль разбалансирован. Надо увеличить рычаг коромысла. Удвоить, если понадобится.

На это ушло меньше суток. Однако и трое суток спустя «Монитор» все еще стоял на приколе. Экипаж от беспокойства не находил себе места, понимая, что их судно построено для поединка с «Виргинией», которая вот-вот сойдет со стапелей, если верить сводкам, регулярно появляющимся в газетах. А поделать ничего нельзя. У побережья бушует сильнейший шторм, на берег обрушиваются исполинские волны, а «Монитор» рассчитан на судоходство по мелководью и рекам. Его низкие борта и мелкая осадка не позволяют выходить в море даже при умеренном волнении.

Шестого марта небо прояснилось, ветер стих, и море успокоилось. Было принято решение, что «Монитор» будет доставлен к месту назначения на буксире, поскольку его крейсерская скорость составляет всего семь узлов. Прицепленный толстым канатом к буксиру «Сет-Лоу», сопровождаемому паровыми канонерками «Карритук» и «Сэйчем», «Монитор» наконец-то вышел в море.

День прошел довольно легко, и экипаж начал привыкать к новой обстановке. На обед подали отварную говядину с картошкой, а после все свободные от вахты спокойно отошли ко сну. Но поспать им почти не пришлось. Ветер окреп, море разгулялось, и к утру погода испортилась окончательно. Плавание превратилось в кошмар.

Зеленые волны захлестывали крохотное суденышко, водопадом рушась на палубу, перекатываясь через рубку и врываясь сквозь узкие смотровые щели с такой силой, что сшибали рулевого с ног, отбрасывая от штурвала.

Но куда опасней были волны, накрывавшие трубы воздухозаборников, возвышающиеся над палубой достаточно высоко, чтобы при спокойном море снабжать воздухом паровую машину в трюме. Вода затопила вентиляторы, намочила их кожаные приводные ремни и вывела их из строя. Без воздуха огонь в топках угас; без вентиляторов машинное отделение заполнилось ядовитым угарным газом, едва не убившим находившихся там людей.

Отвага экипажа не вызывала ни малейшего сомнения. Добровольцы с риском для жизни пробрались в машинное отделение, вынесли потерявших сознание людей и уложили дышать свежим воздухом на куполе орудийной башни. Через некоторое время те очнулись, но корабль по-прежнему подвергался великой опасности. Огонь в топках угас, без пара остановились трюмные помпы. Буксир по-прежнему исправно тянул судно по бурному морю, но оно понемногу заполнялось водой. Пытались пустить в ход ручные насосы, но все тщетно. Люди ликвидировали течь за течью, но вода все поднималась. Да еще, пробивая носом очередную волну, корабль черпал воду через клюзы.

Ужасная ночь, ночь изнурительных трудов и морской болезни. Очень немногим достало сил вскарабкаться на верх башни, чтобы извергнуть рвоту за борт. А на нижних палубах тусклый свет масляных ламп высвечивал только плещущуюся грязную воду, плавающий хлам и людей, занятых нескончаемыми трудами по спасению корабля.

Только перед самым рассветом шторм выдохся и волны улеглись. За ночь ядовитый газ выветрился, так что теперь стало возможно выгрести из топок сырую золу и снова разжечь огонь. Как только давление пара немного поднялось, завертелись вентиляторы. По всему кораблю прокатилось громогласное «Ура!», когда за борт выплеснулись первые порции трюмной воды.

Никто так и не спал. Приготовить горячую пищу было невозможно, и тем, кто был в состоянии есть, пришлось обойтись сыром с крекерами и опресненной водой.

Второй день был немногим лучше первого, но усталые, вымокшие до нитки люди не заметили разницы. Но зато они приблизились к цели. К четырем часам вечера впереди показалась крепость Монро, форт Союза, сторожащий вход в Хэмптон-Роудс.

А еще густые клубы дыма. Стало видно, как черные штрихи мелькающих в воздухе ядер расцветают белыми облака дыма. Чтобы лучше видеть, лейтенант Уорден вскарабкался на башню.

– Может, корабль конфедератов пытается прорваться сквозь блокаду, – предположил один из моряков, но почти без надежды в голосе. Уорден молча отрицательно покачал головой.

– Слишком уж ожесточенная, слишком уж яростная перестрелка. Должно быть, «Виргиния» вышла в море и схлестнулась с нашим флотом. Сталь против дерева… У наших нет ни малейшего шанса.

– Разобраться с ней – наша работа! – выкрикнул кто-то. – Вот что мы должны сделать!

– Нам не добраться туда до сумерек, – возразил другой, поглядев в небо, а потом на горизонт.

– Тогда мы будем там утром, – мрачно проронил лейтенант Уорден. – Если этот броненосец и переживет сегодняшний день, то наверняка вернется утром. Но когда рассветет и покажется «Виргиния», мы будем поджидать ее. На сей раз сталь натолкнется на сталь. И тогда эти мятежники поймут, что пора принимать бой.

Стоявшие на рейде напротив устья Хэмптона французские и британские наблюдатели даже не догадывались, что у крепости Монро, бастиона северян по ту сторону залива, в сумерках бросило якорь маленькое, черное, неказистое суденышко. Виденное днем, когда «Виргиния» атаковала флотилию Севера, больше смахивало на избиение, нежели на бой, и утром они ожидали увидеть примерно то же самое.

Но, может статься, так и получится, когда неопробованный «Монитор» встретится один на один с «Виргинией», показавшей себя в бою?

Ночью «Монитор» снялся с якоря и вошел в Хэмптон-Роудс. Теплую весеннюю ночь озарял свет лунного серпика, но куда ярче было зарево пылающего «Конгресса». Корпус его содрогался от взрывов – пламя добралось до крюйт-камер. Экипажу «Монитора» поведали о дневных бедствиях; действительность оказалась куда ужаснее слов. К десяти часам судно заняло позицию между тяжко израненной «Миннесотой» и берегом. Не смыкая глаз, ее экипаж ждал, пока паровые буксиры пытались освободить засевший на банке линкор. Застрявшая на мели, уязвимая при свете дня «Миннесота» все-таки не отказалась от борьбы, ночью приняв на борт новые запасы ядер и пороха.

В два часа линкор снова был на плаву, но вскоре снова сел на мель. Приблизившись к нему, «Монитор» бросил якорь. Уорден послал лейтенанта Грина переговорить с командиром «Миннесоты».

– Слава Богу, вы прибыли! – вымолвил капитан Ванбрант, указывая на продолжающий пылать «Конгресс». – То же самое будет с нами утром, если мы не выберемся с мелководья. Наши пушки не оставили на адской посудине даже вмятины, хотя мы очень старались.

– Быть может, наши смогут. В любом случае мы расположимся между вами и вражеским кораблем. Чтобы добраться до вас, ему придется обойти нас, а это будет не так-то просто.

На следующее утро, вскоре после девяти часов, настал исторический миг, навсегда изменивший облик морских баталий. Наступила эра современного морского боя. Когда «Виргиния» неспешно приблизилась к застрявшему кораблю северян, «Монитор» решительно преградил броненосцу дорогу к намеченной жертве.

– В чем там дело?! – крикнул лейтенант Джонс, не в силах толком разглядеть происходящее сквозь узкую смотровую щель.

Юнга Литтлпейдж вскарабкался на броню, чтобы лучше видеть.

– Буксиры уходят. Но рядом какой-то плот. На нем что-то стоит… Вроде бы хотят отвезти котел и машину на берег.

– Чушь! Не сейчас же! – Подтянувшись наверх, чтобы тоже поглядеть, Джонс гневно скривился. – Проклятье! Это не плот, а на нем чудовищная орудийная башня. Должно быть, это батарея Эрикссона.

В самый неподходящий момент! План добить «Миннесоту», а затем рассеять остатки блокадной флотилии под угрозой.

Твердо вознамерившись прикончить раненый корабль, «Виргиния» выстрелила в сидящий на мели фрегат с расстояния в милю, и часть ядер угодила в цель. Но больше игнорировать крохотный кораблик было нельзя. Выдыхая облачка дыма, он двигался прямиком к огромному противнику, пока не зашел к нему с борта.