За столбами Мелькарта - Немировский Александр Иосифович - Страница 45

Против ветра

К вечеру забросили в море сеть. Не прошло и нескольких минут, как вся площадка кормы была заполнена трепещущей рыбой. Попалось и несколько морских раков, а также бесчисленное количество медуз.

— Я теперь понимаю этих атлантов, — говорил Адгарбал, с отвращением глядя, как один из моряков разжёвывал кусок сырой рыбы. — Что может быть отвратительнее этой еды!

— Была бы соль! — вздохнул моряк.

— Неподалёку от Утики, где я родился, — вспоминал кормчий, — добывают соль. Там вокруг нет леса, и люди живут в домиках из соляных глыб, белых и красных. Сюда бы такой домик!

На палубу вышел Мидаклит. Он следил, как по краю неба торжественно плыли семь ярких звёзд Большого Ковша. Кто-то тронул эллина за плечо.

— Ганнон, это ты! — радостно воскликнул эллин. — Видишь звёзды? Они вернулись на свои места. А помнишь затмение луны? Какую форму имела тогда тень?

— Она была круглая.

— Так вот… Тень, передвигающаяся по лунному диску, — это тень земли, ибо земля лежит между луной и солнцем. А скажи, какое тело имеет круглую тень?

— Шар, — произнёс в раздумье Ганнон. — Ты, учитель, совершил великое открытие, и имя твоё не будет забыто.

— Не преувеличивай моих заслуг, — скромно отозвался эллин. — Ещё двадцать лет назад Пифагор[89] утверждал, что Земля должна иметь самую совершенную, шарообразную форму.

— Твой Пифагор пустой болтун, — заметил Ганнон. — Легко ему было рассуждать о шарообразной форме, полёживая на боку с чашей разбавленного вина! Попробовал бы он проделать наш путь!

— Ты неправ, — возразил Мидаклит. — Пусть Пифагор и не плавал за Геракловы Столбы. Его мысль опередила наш корабль, и он заслуживает уважения не меньше, чем отважный мореход.

Гаула подошла к острову Лесных Чудовищ. Трюм снова наполнили черепахами. В шутку их стали называть корабельными баранами..

И снова в путь. Ветер изменился. Теперь он задул в нос. Пришлось идти на вёслах. Словно налитые свинцом, они скрипели в истёршихся петлях. Руки моряков покрылись волдырями. Несколько человек заболело. Несмотря на жару, они никак не могли согреться, и зубы у них стучали. Бледные, чудовищно худые, они казались духами, вышедшими из царства теней.

Через месяц корабль вошёл в большой залив. Перед людьми открылась широкая водная гладь со множеством островков. Залив замыкался далеко уходящим на запад мысом, покрытым высокими зелёными деревьями.[90]

— Назовём его Западным Рогом, — предложил Мидаклит. Очевидно, в залив впадала какая-то большая река, так как вода местами имела желтоватый оттенок. Но входить в устье этой реки за пресной водой — значило задержаться здесь лишний день. «А нет ли пресной воды на этом большом острове?» — подумал Ганнон и тотчас же приказал Адгарбалу править к острову.

Надвигались сумерки. Тени окутали берег. На небе показалась луна. Она осветила бухту, удобную для стоянки.

— Спустить якоря! — приказал Ганнон.

Люди рассыпались по берегу. После недолгих поисков им удалось обнаружить в глубине острова небольшое озеро. Адгарбал лёг на живот и зачерпнул ладонью воду, но тотчас же вскочил, отплёвываясь:

— Солёная!

— Поищем пресную, когда наступит рассвет, — предложил Ганнон.

Не успел он это проговорить, как послышались бой барабанов, то затихающий, то нарастающий, бряцание оружия, резкие крики. На противоположном берегу озера загорелись огни.

— Бежим к гауле! — крикнул Ганнон.

Подняв якоря, «Око Мелькарта» покинул негостеприимный остров. Люди настолько ослабели, что нечего было и думать о борьбе с неизвестными врагами. «Сколько ещё тайн скрывает этот материк!» — думал Ганнон, вглядываясь в берег.

— Придётся плыть в устье реки! — вздохнул Адгарбал. — Воды не осталось ни капли.

К вечеру гаула вошла в устье широкой реки,[91] медленно катившей свои воды в океан. Устье перегораживали жёлтые песчаные отмели. Пронзительные крики птиц наполняли воздух.

По отмели бродили ибисы. Ганнон слышал, что египтяне считают их священными. Смерть угрожала каждому, кто поднимал на них руку. У самой воды стояли какие-то большие белые птицы с кривыми чёрными клювами.

— А вот и журавли! — воскликнул Мидаклит. — Но ведут они себя совсем мирно.

— Разве журавль — воинственная птица? — удивился Ганнон.

Эллин улыбнулся:

— Гомер рассказывает, что каждое лето журавли летят на юг Ливии, где ведут войну с маленькими чёрными человечками.

— Вот видишь, какой выдумщик твой Гомер. Здесь нет никаких чёрных человечков.

— А может быть, это они нас так напугали три дня назад! — возразил эллин.

Вода здесь была ещё солоноватая. Пришлось дождаться прилива. Вместе с приливом гаула преодолела песчаные отмели. Берега стали выше и круче. Яркие зелёные кусты спускались к самой воде. Где-то в глубине их раздался рык льва. Ганнон обрадованно вздохнул. Что-то родное послышалось ему в этом рыканье. Таинственная тишина острова Лесных Чудовищ была для него страшнее.

Подведя гаулу ближе к берегу, моряки набрали воды. Здесь же забросили сети. С первого же раза удалось вытащить десятка два больших рыб. На берегу весело запылал костёр. Вот уже в медном котле бурлит вода. Вкусно пахнет свежей рыбой. Но карфагенянам так и не пришлось полакомиться ухой.

— Змея! Змея! — раздался вопль.

В нескольких шагах от костра извивалась огромная змея. Зеленоватого цвета, она была почти незаметна в яркой траве. Встревоженное пламенем костра, чудовище длиною не меньше чем в шесть локтей ползло прямо на людей. Из его пасти высовывался длинный, тонкий язык.

Бросив котёл с ухой, карфагеняне поспешили на корабль.

Снова потянулся берег, окаймлённый, словно зелёная туника, белой полосой пены.

После нескольких недель пути корабль достиг устья Хреты. Молча смотрел Ганнон на берег. В памяти оживали картины прошлого. Отсюда они двинулись пешком к Керне. Тогда с ними был Малх, Ганнон ещё надеялся отыскать «Сына бури», спасти Синту и Гискона. Теперь же в его душе лишь тень былой надежды. Он мечтает лишь о том, чтобы добраться до ближайшего карфагенского поселения и дать людям отдых.

Встречный ветер становился всё сильнее и сильнее. Путь к Керне отнял целый месяц.

Вот он наконец, этот маленький островок. Он должен стать богатейшей колонией Карфагена, её золотым дном. Но что это? Почему нет никого на берегу? Почему никто не встречает гаулу?

Страшное предчувствие зашевелилось в душе Ганнона. Керна пуста. Всё это время люди жили надеждой добраться до этого островка. Неужели надежда обманет их?

Едва якорь коснулся дна, Ганнон приказал спустить лодку. Вот моряки уже на берегу, они идут, с трудом передвигая опухшие ноги. Но дома колонистов пусты. Что же с ними стало? Не чернокожие ли напали на них? Нет, дома не разрушены, и нет никаких следов насилия.

— Нашёл! Нашёл!

Ганнон поспешил навстречу Мидаклиту. Учитель потрясал над головой чем-то белым.

— Вот! — и эллин протянул Ганнону лист папируса. — Они покинули остров. Я подобрал это вон в том доме.

Ганнон схватил свиток. В нём говорилось, что целый год колонисты ждали Ганнона и, отчаявшись, построили корабль и отплыли на нём к мысу Солнца.

«Неужели прошло больше года, как мы оставили Керну? — думал Ганнон. — Колонисты уже потеряли надежду меня увидеть. А Синта? Бывают дни, когда я о тебе не думаю. Но чувствую, что ты всегда со мной. Ты слышишь меня, Синта?»

Подошли моряки.

— Друзья, не надо отчаиваться, — твёрдо сказал Ганнон. — Колонисты покинули Керну. Они отправились в Тимитерий. Поплывём туда и мы. Но не будем торопиться. Над нашими головами здесь кровля. Мы починим гаулу, отдохнём.

Иного выхода не было. «Око Мелькарта» вытащили на сушу. Бедная гаула, что с тобой стало! Днище твоё покрылось толстым слоем ракушек, доски бортов сгнили, паруса истрепались! Нет, нелёгкий ты проделала путь! А какое огромное расстояние ещё отделяет тебя от Карфагена!