За столбами Мелькарта - Немировский Александр Иосифович - Страница 26

Этруск мгновенно раскроил ему череп.

И только тогда Гискон понял, что гребцы не сами освободились от оков, что всё происходящее на его глазах — дело рук пиратов, заранее готовившихся к нападению.

— Лопни мои глаза! — кричал Саул. — Сдавайтесь!

Но только двое матросов бросились плашмя на палубу, моля о пощаде. Несколько человек кинулось в трюм, где хранилось оружие. Но под ними рухнула лестница. Видимо, её подпилили заранее. Один моряк, спасаясь от ярости гребцов, взбирался на мачту, но руки его соскользнули, и он упал.

Разъярённые гребцы окружили его.

В это время один из матросов выхватил у гребца весло и ловким ударом свалил его с ног. Саул с грозным рёвом бросился на матроса. И вот тогда Гискон решил, что и он может принять участие в схватке. Как кошка, он прыгнул на иудея.

Но Саул просто отмахнулся от него, как от надоедливой мухи. Гискон покатился по палубе. Тюк материи спас ему жизнь: он смягчил силу удара.

Что же произошло дальше? Этого Гискон не знал. Уже смеркалось. Гискон понял, что он долго был без сознания.

И вдруг им овладела мучительная мысль: «Пираты захватили корабль! А где же Ганнон и Мидаклит? Где Малх? Они остались в чужой стране. Что их ждёт? Как им помочь? Где Синта?»

— Лопни мои глаза, а ведь рыбка клюнула! — раздался вдруг знакомый голос над головой Гискона.

Гискон стиснул зубы.

— Клянусь Тиннит, наживка была что надо! — самодовольно ответил этруск. — Пусть они теперь пешком добираются до своей Керны.

— С каких это пор ты стал клясться Тиннит, — проворчал Саул. — Не Стратон ли обратил тебя в свою веру?

— Мы, этруски, почитаем тех богов, которые нам полезны. И этим богам мы приносим жертву. Тиннит меня не обидела. «Сын бури» наш. И девчонка тоже.

— Не надо было их выпускать! — сказал Саул после некоторого раздумья. — Ганнон тебе не простит Синты. Он нас отыщет и на дне морском.

Этруск рассмеялся.

— Скажешь ещё, Ганнон! Его уже давно сожрали звери. Представляю себе, как он скулил, увидев, что нет корабля. Тиннит не простила ему, что он похитил жрицу.

— Смотри, как они гребут, — сказал Саул. — Без плети не обойтись!

— Я вижу, что тебе боги не дали разума, — молвил этруск. — Если ты к ним прикоснёшься пальцем, они нас вышвырнут в море. Теперь они господа, а мы с тобою рабы. Надо их уговорить. Пойдём!

Послышались тяжёлые шаги, скрип лестницы. Потом всё стихло. Только море било о борта гаулы.

«Так это был Мастарна! — вспыхнула мысль в мозгу у Гискона. — Вот кто ходил у костров вместе со Стратоном. Жрец подговорил пиратов захватить Синту. А этруск клялся Тиннит. Ганнон на него и не подумал. Даже иудей и тот удивился, услышав эту клятву. Откуда Ганнону знать обычаи этрусков?»

Превозмогая боль, мальчик поднялся и взглянул на клетку, где был Гуда. Лев ходил из угла в угол, с тоской вглядываясь в грозно шумевшее море. Казалось, он искал своего господина. Казалось, он понимал, что произошло.

Гискон спустился по деревянной лестнице. В каюте Ганнона было тихо. Гискон осторожно приоткрыл дверь и отшатнулся. Он увидел Синту: ноги и руки её затянуты верёвками, голова с распущенными волосами наклонена, глаза закрыты.

— Синта! — прошептал мальчик, переступая порог.

Синта вздрогнула. Увидев Гискона, она рванулась к нему и упала на ковёр. В этот момент мальчик почувствовал, что чьи-то жёсткие пальцы больно стиснули ему ухо.

— Щенок! — шипел Мастарна. — Ещё раз войдёшь сюда — задушу. А тебе, — обратился он к Синте, нагло улыбаясь, — советую быть поласковее. Твой хозяин теперь я!

Он протянул к девушке руку, напоминающую клешню, но остановился. Видимо, его смутил блеск ненависти в глазах Синты.

Гости Мастарны

Прошло несколько дней. За это время Гискон узнал, что после схватки на корабле в живых осталось лишь четверо матросов. Они посажены за вёсла. Освобождённые пиратами гребцы помогают им с неохотой. Мастарна и Саул, видимо, этим озабочены. Они постоянно шепчутся и смотрят на берег, словно ищут там спасения.

Вчера Мастарна подвёл корабль к самому берегу и приказал спустить паруса. Это стоило немалых трудов. Со спущенными парусами «Сын бури» вошёл в устье небольшой речки, возможно рукава Хреты. На правом её берегу, шагах в двухстах от воды, виднелось несколько десятков жалких шалашей. Мастарна жадно и нетерпеливо глядел на них, потирая руки. Появление корабля вызвало ужас у обитателей хижин. Они попрятались в кустах. Но, убедившись, что пришельцы мирно бродят по берегу, чернокожие осмелели. По двое, по трое они подходили к песчаной косе, близ которой стоял на якорях «Сын бури». Здесь они находили оставленные для них разноцветные кусочки материи, стекляшки и дешёвые медные фибулы.[67] От радости туземцы щёлкали языком, хлопали себя по животу, подпрыгивали.

На следующее утро Мастарна приказал развесить на перилах и реях яркие ткани. Судно стало напоминать персидский базар. На воду была спущена лодка, также украшенная тканями. С лодки на косу были переброшены сходни. Гискон понял коварный замысел пиратов: они хотели заманить чернокожих на корабль.

У сходен собралось человек двадцать туземцев, но никто из них не решался взойти на диковинное сооружение, полное заманчивых вещей. Многие почему-то указывали пальцами вверх.

«Они, наверное, считают, что корабль упал с неба!» — решил Гискон.

Наконец мальчик лет десяти, с курчавыми волосами, совершенно голый, с тугим, как барабан, животом ступил на сходни и сделал первый шаг. Он оглянулся, посмотрел на своих соплеменников. Чернокожие стояли не шевелясь, затаи в дыхание.

— Не бойся, малыш, иди сюда! — кричал ему Мастарна, протягивая целый кусок материи.

Мальчик догадался, что белый бородатый человек хочет подарить ему эту чудесную раскрашенную шкуру, кусочки которой он видел ещё вчера на берегу. Неужели ему одному будет принадлежать это богатство? Он разрежет эту шкуру кремнёвым ножом на мелкие полоски и повяжет вокруг шеи, рук и ног. Он раздаст их своим братьям и сёстрам. И, уже не колеблясь, мальчик взбежал на корабль и прижал к животу протянутый ему Мастарной кусок материи. Раздался восхищённый крик чернокожих. Обгоняя друг друга, они бросились на корабль. Вот они расхаживают по палубе, заглядывают в каюты и трюм, всему поражаются. Особенно удивительно большое бронзовое зеркало, которое вынес для них Саул. Трудно удержаться от смеха, видя, как они в ужасе отскакивают от своего собственного изображения, а потом, осмелев, пытаются его схватить.

Пираты дружески хлопают дикарей по плечам, угощают вином и финиками. Чернокожие довольно щёлкают языком. Угощение им нравится.

Несколько дикарей остановились у клетки с Гудой. Лев ходил из угла в угол, колотил хвостом по своим бокам. Чернокожие упали на колени. Лев, их самый страшный враг, покорён этими белолицыми колдунами! Какой же они должны обладать властью над людьми?

Увлечённые новыми для них вещами, обманутые ласковым обращением, туземцы не заметили, как матросы подняли сходни и корабль стал медленно отходить от берега.

Первым это обнаружил мальчик, которому Мастарна подарил кусок материи. Он хотел сойти на берег, унести своё сокровище, но сходен не было. Полоса воды отделяла корабль от берега. Мальчик вздрогнул, как перепел от тени ястреба, и издал жалобный крик.

Дикари в ужасе метались по кораблю. Но пираты ловкими ударами свалили их на палубу и живо скрутили им руки и ноги плетёными ремнями. Одному чернокожему удалось прыгнуть за борт. Мастарна приказал Саулу убить пловца. Но чернокожий, увидев дротик в руках иудея, с головой погрузился в воду. Он вынырнул у самого берега, вышел на берег, отряхнулся от воды, как утка, и, не оглядываясь, бросился к хижинам.

Пока пираты приковывали пленников к вёслам ржавыми цепями, Мастарна вслух подсчитывал добычу: