Мэри Поппинс с Вишневой улицы (иллюстрации Г. Калиновского) - Трэверс Памела Линдон - Страница 22

Он быстро прошёлся хвостом по всей длине кожи, затем свил её в кольцо, просунул в него головку — точно надел золотую корону — и уж тогда изящным движением протянул её Мэри Поппинс, которая, глубоко поклонившись, взяла её.

— Не нахожу слов благодарности… — начала Мэри Поппинс и замолчала. Подарок, как видно, и в самом деле доставил ей удовольствие: она несколько раз погладила золотистую кожу, не отрывая восхищённых глаз.

— И не пытайся найти, — сказал ей Очковый Змей. — Т-с-с-с, — просвистел он, раздувая воротник, точно слушал им. — Кажется, я слышу сигнал. Вот-вот начнётся Большой хоровод…

Все прислушались: где-то в глубине зоопарка звонил колокольчик и чей-то глубокий, бархатистый бас повторял: «Большой хоровод! Большой хоровод! Все на Главную площадь! Начинается Большой Хоровод! Спешите! Спешите!»

— Да, начинается, — улыбнулся Очковый Змей. — Тебе пора идти, дорогая кузина. Там тебя ждут. Прощай! До следующего Дня рождения!

Он поднялся на хвосте, опять дважды поцеловал Мэри Поппинс в обе щеки.

— Торопись! — сказал он. — Я позабочусь о твоих юных друзьях.

Дети поднялись с колен Бурого Медведя, чувствуя, как он разминает затёкшие лапы. Вокруг их ног скользили к выходу змеи. Мэри Поппинс церемонно поклонилась Очковому Змею и, не бросив на детей ни единого взгляда, чуть не бегом выскочила из террариума, спеша на Большой хоровод.

— И ты можешь покинуть нас, — сказал Очковый Змей Бурому Медведю. Медведь почтительно поклонился и побежал вместе с другими зверями — ползущими, бегущими, скачущими — вслед за Мэри Поппинс.

— Вы хотите пойти со мной? — ласково обратился Очковый Змей к Джейн и Майклу. И, не дождавшись ответа, скользнул к ним и очкастым воротником повелел одному идти справа, другому слева.

— Началось, — просвистел он с удовольствием.

Со стороны Главной площади доносился громкий шум — там, как видно, начался праздник. Шум становился громче, слышались рёв, верещание, визг — дикие песни джунглей. И скоро их взору предстал Большой хоровод. Львы, бобры, змеи, верблюды, медведи, журавли, антилопы и все остальные звери и птицы образовали вокруг Мэри Поппинс кольцо, держась за лапы, ласты, крылья, хвосты. Они двигались вприпляску по часовой стрелке и обратно, менялись местами, кружились. Кольцо то смыкалось вокруг Мэри, то опять раздавалось. Громче всех пел тонким пронзительным голосом Пингвин:

Он плясал напротив Джейн и Майкла, махая короткими крыльями и в упоении закатывая глаза. Увидев их, поклонился Очковому Змею и крикнул детям:

— Слышали? Я нашёл рифму! Самую точную рифму! Нет, я не посрамил пингвинов! — Он протянул крыло леопарду, и хоровод увлёк его дальше.

Джейн с Майклом стояли и смотрели, а между ними покачивался безмолвный, таинственный Змей. Мимо проплясал Лев, держа за крыло бразильского фазана. Джейн попыталась выразить словами переполняющие её чувства:

— Я подумала, сэр, — начала она и замолчала, смутившись, может, всё-таки не стоит касаться этой щекотливой темы.

— Говори, моё дитя, — разрешил Очковый Змей. — Так что ты подумала?

— Смотрите — львы и птицы, тигры и мелкие зверушки…

Очковый Змей пришёл ей на помощь.

— Ты подумала, что в природе дикие звери друг другу враги, что лев не упустит случая съесть попугая, а тигр — зайца?

Джейн покраснела и кивнула.

— Возможно, ты и права. Возможно, так оно и есть. Но только не в День рождения, — сказал Змей. — Сегодня — малый не боится большого, а большой — защитник малого. Даже я… — он замолчал, точно старался заглянуть в себя поглубже, — и даже у меня, столкнись я сегодня с диким гусем, слюнки не потекут. В сущности, — продолжал он в раздумье, высунув свой ужасный раздвоенный язык, — какая разница: съесть или быть съеденным. Это вещает вам старый мудрый Очковый Змей! Всё живое вылеплено из одной глины: мы, обитатели джунглей, и вы, живущие в городах. И не только все мы, камни под ногами, реки, деревья и звёзды — всё, всё сделано из одной материи. И всё движется к одному концу. Не забывайте этого даже тогда, когда обо мне не останется и воспоминания.

— Как это дерево может быть камнем? И я совсем не похож на птицу. А Джейн — на тигра, — изумился Майкл.

— Вы так думаете? — прошипел Очковый Змей. — Ну так смотрите! — И он кивнул головой в сторону хоровода.

Птицы и звери кружились всё ближе к Мэри Поппинс, а она стояла в центре, тихонько покачиваясь. Звери и птицы тоже стали качаться, как маятник часов. И деревья, казалось, кланяются. И даже Луна колыхалась в небе, словно корабль на волнах.

— Птицы и звери, камни и звёзды — мы все одно, одно, — шипел Змей, раскачиваясь между детьми, и воротник его потихоньку опадал. — Дети и змеи, звёзды и камни — одно…

Шипение становилось всё глуше. Дикие песни затихали, смолкали. Джейн с Майклом слушали, и им казалось, что и они качаются, точно кто-то их нежно баюкает.

Неяркий свет упал к ним на лица.

— Спят и видят сны, — прошептал чей-то голос. Наверное, голос Очкового Змея, а может быть, мамин? Как всегда, она зашла в детскую поправить одеяльца.

— Пусть спят, — прошептал второй голос. Бурого Медведя или мистера Банкса?

Джейн и Майкл, качаясь, как на волнах, не могли понять… не могли…

— …Какой я видела странный сон этой ночью, — сказала Джейн за завтраком, посыпая сахаром кашу. — Как будто мы в зоопарке, и Мэри Поппинс празднует там день рождения. А в клетках не звери, а люди, а все звери разгуливают на свободе…

— Это мой сон. Я тоже видел зоопарк, — очень удивился Майкл.

— Один и тот же сон видеть нельзя, — сказала Джейн. — Так не бывает. Может, скажешь ещё, что ты видел Льва, у которого грива в кудряшках? И Тюленя — он велел нам…

— Нырнуть в воду за апельсиновой коркой, — торжествующе закончил Майкл. — Конечно, я всё это видел. И Пингвина — он никак не мог придумать рифму. И Очкового Змея.

— Тогда, значит, это был не сон, — выделяя каждое слово, произнесла Джейн. — Наверное, это было на самом деле. А если это не сон… — Джейн, сгорая от любопытства, посмотрела на Мэри Поппинс, которая, как ни в чём не бывало, кипятила молоко.

— Мэри Поппинс, — сказала она, — мы могли с Майклом видеть один и тот же сон?

— Уж мне эти ваши сны! — фыркнула Мэри Поппинс. — Ешьте, пожалуйста, кашу, а то не получите гренков с маслом.

Но Джейн было невозможно сбить. Она должна докопаться до истины.

— Мэри Поппинс, — сказала Джейн, очень строго глядя на неё. — Вы были этой ночью в зоопарке?

Мэри Поппинс широко раскрыла глаза.

— В зоопарке? Я — в зоопарке — ночью? Я? Уравновешенная, добропорядочная особа?

— Были или нет? — настаивала Джейн.

— Конечно, нет! Что за дурацкая мысль! — возмутилась Мэри Поппинс. — Сделайте такую милость, ешьте свою кашу и не болтайте глупостей.

Джейн налила в кашу молока.

— Значит, всё-таки, наверное, это был сон, — сказала она.

Но Майкл во все глаза смотрел на Мэри Поппинс, которая поджаривала на огне камина гренки.

— Джейн, — прошептал он звенящим шёпотом, — Джейн, смотри!

Он махнул рукой, и Джейн увидела то, на что смотрел Майкл.

На Мэри Поппинс был золотистый, из змеиной кожи, чешуйчатый пояс, на котором округлым, извивистым почерком было выведено: «Подарок зоопарка».