Осколки судеб - Плейн Белва - Страница 18

Пол и правда мог бы не задавать подобного вопроса. В отличие от осторожной и суетливой Мариан, от придающей большое значение своему гардеробу Лии, которым потребовались бы недели на размышления, да и вообще в отличие от большинства женщин Ильза могла собраться в один момент. Хороший плащ, несколько пар обуви, несколько юбок и блузок – вот и все, что она возьмет с собой, и все это уместиться в одном крепком чемодане. При этом она будет выглядеть не хуже, а может, даже и лучше, чем любая другая женщина в любой другой стране.

– Я займусь билетами завтра, – сказал он, и, произнеся это, почувствовал, что уныние проходит.

Стоя у окна их номера в гостинице «Царь Давид» в Иерусалиме, Пол описал рукой круг. Ильза, совсем не уставшая после долгого утомительного полета, была слишком взволнована и никак не могла начать распаковывать вещи.

– Город теперь поделен на две части с севера на юг. Вон там гора Скопус, на которой расположены медицинский центр «Гадасса» и Еврейский университет, оба сейчас бездействуют. – Он покачал головой, сознавая, что голос его дрожит от возмущения. – Никто, кроме особого подразделения израильской полиции, туда не допускается. Каждые две недели конвой под флагом ООН доставляет туда провизию. А вон там – Старый город. В нем теперь хозяйничают арабы. Они разрушили почти весь еврейский квартал, существовавший со времен царя Соломона, снесли шестьдесят синагог. – Теперь в голосе звучали гнев и печаль одновременно. – Они сняли надгробные плиты с могил старинного кладбища на Масличной горе и вымостили ими улицы!

Наступил вечер, на небе цвета лаванды собирались тучи. Вдруг в воздухе поплыл ностальгический звон церковных колоколов, исходящий, казалось, прямо из-под их окон. В дальнем конце города зазвучали другие колокола, потом еще и еще. Мирные колокола. А ведь если вдуматься, мелькнула у Пола мысль, то вся история – это чередование периодов войны и мира.

– Я хочу посмотреть все, – сказала Ильза. – Ты все должен мне показать.

И он понял, что она снова напоминает ему, как долго пришлось ждать, прежде чем она смогла приехать сюда.

Так началось их пребывание в Иерусалиме. По утрам они отправлялись бродить по городу. Любознательные подростки, приехавшие из провинции на экскурсию, не могли бы пройти большее расстояние или проявить больший энтузиазм. Гигантские каменные плиты всего в нескольких кварталах от современного отеля представляли собой остатки семейной усыпальницы царя Ирода, объяснил Пол. Огромная каменная стена, окружавшая Старый город, построена турецким султаном Сулейманом Великолепным в XVI веке, но отдельные части ее основания заложены при римском императоре Адриане, а некоторые – еще раньше.

Они побывали на горе Герцля, где находилась могила мечтателя и, можно сказать, подлинного основателя израильского государства. Останки Теодора Герцля[13] перевезли сюда почти полвека спустя после его смерти, из Вены, где он жил и где разработал свой план создания еврейского государства. Пол повел Ильзу на гору Памяти и показал мемориал, на котором увековечены имена всех евреев, погибших во время холокоста.

– Может, мы… – Пол заколебался. – Хочешь поискать…

– Марио? Нет, я не хочу видеть имя моего сына здесь.

Он взял ее за руку и они стали спускаться.

Некоторые дни они проводили порознь. Пол ходил на совещания с экспертами, банкирами, политиками и государственными служащими по вопросам распределения средств из-за рубежа. Ильза посещала больницы, детские медицинские учреждения, дома для престарелых и инвалидов.

– Какая нужда! – восклицала она, встречаясь с Полом вечером. – Все эти недавние беженцы из арабских стран… они незнакомы с простейшими правилами гигиены, не знают, как пользоваться зубной щеткой. И сколько бы врачей ни работало здесь, а их очень много, их все равно не хватает.

Вечерами они часто ходили на концерты; для любителей музыки здесь был настоящий рай, потому что в город приезжали на гастроли исполнители со всего мира. А иногда просто бродили по улицам, наблюдая за разношерстной толпой: пилигримы-христиане, французские монахини в головных уборах, похожих на белые паруса, греческие патриархи с массивными крестами на груди, бородатые старики в широкополых бархатных шляпах и черных плащах – представители наиболее фанатичного течения в иудаизме и, конечно же, всегдашние туристы из разных стран, щелкающие фотоаппаратами.

Впервые за годы знакомства они оказались вместе в совершенно новой обстановке. До сих пор они лишь изредка совершали короткие поездки, когда Мариан уезжала во Флориду, спасаясь от холодов. Сейчас ими овладела жажда приключений, восхитительное чувство подъема и полной свободы. Глядя, как Ильза легко шагает по улицам в туфлях на резиновой подошве и красной косынке, защищающей волосы от моросящего дождя, или улыбается ему через стол, держа в руке бокал вина, Пол чувствовал себя так, словно началась новая жизнь, словно он только что познакомился с ней, чувствовал себя молодым. Она была прекрасным компаньоном – эрудированным, любознательным, веселым и добродушным. Ему не верилось, что оба они уже далеко не молоды, и он удивлялся собственному нетерпению, с каким каждый вечер ожидал того момента, когда они смогут заняться любовью.

В середине второй недели они начали выезжать из города.

– До отъезда домой осталось три дня, – сказал Пол однажды утром. – Завтра мы поедем на юг через пустыню в Эйлат. Это четыре часа езды в один конец, слишком долго, чтобы ехать на автобусе. Я возьму напрокат машину, и мы отправимся затемно.

Их путь лежал на юго-запад, в Беершебу, и через Негев до залива Акаба. На рассвете они уже добрались до Беершебы, которая в это время суток напоминала пыльное убогое поселение пионеров на американском западе.

– Сюда бы молодых парней на лошадях вместо грузовиков, и это выглядело бы как кадр из фильма о Диком Западе, – заметила Ильза.

А Пол в ответ напомнил ей, что этот городок стоит тут со времен Авраама.

Земля вдоль дороги была бурой и потрескавшейся, и нигде не было тени. Видневшиеся то тут, то там ряды акаций и тамарисков указывали на то, что в этом месте расположен поселок – арабская деревушка, дома в которой группировались вокруг базарной площади, засыпанной песком с торчащими из него камнями, где шла оживленная торговля: верблюдов, овец и коз меняли на кофе, сахар, ткани. Мужчины в куфиях и женщины под черными чадрами показались Ильзе фигурами с картины художника-сюрреалиста. В какой-то момент они проехали мимо маленького мальчика, стоявшего на обочине дороги и державшего за поводья верблюда. Ребенок посмотрел на них и помахал рукой. Ильза была очарована.

Несмотря на то, что стоял декабрь, небо загоралось постепенно ярко-голубым пламенем; вдали возвышались окрашенные в пурпур горы.

– Копи Соломона всего в нескольких милях отсюда, – сказал Пол. – Видишь эти камни впереди? Знаешь, что это? Это Соломоновы столпы.

– Марио так хотел их увидеть, – ответила Ильза.

После их отъезда из Штатов она впервые сама заговорила о сыне. Возможно, нам все-таки не стоило приезжать в Израиль, подумал Пол, как бы ей того ни хотелось. Было бы лучше, если бы я повез ее в Испанию, Грецию или еще куда-нибудь. Но вслух он бодро сказал, что они успеют добраться до Эйлата ко времени ланча.

– Если память меня не подводит, там готовят самую вкусную в мире рыбу. Ее ловят в заливе. Я страшно проголодался.

В Эйлате резкий порывистый ветер пустыни трансформировался в приятный бриз, который слегка раскачивал пальмы на берегу. Пол взял напрокат лодку, и они доплыли до коралловых рифов. В дне лодки было застекленное отверстие, и Ильза называла многих причудливых морских обитателей, о которых Пол никогда не слыхивал.

– Не забывай, сколько лет я изучала биологию, – напомнила она.

– Сейчас я начну хвастаться своим знанием истории. Ты знаешь, что, возможно, из этой самой бухты уходили корабли Соломона, груженые медью. И возвращались из Африки с грузом золота.