Защитник Отечества - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 37

Оба развернулись и пошли в лес.

– Сергей, иди, лошадей наших приведи. Не дай Бог, эти уроды на коней в лесу наткнутся, да на них и уедут.

Сергей помчался в лес, туда, где остались наши лошади. Я подошёл к костру, приподнял крышку котла. Пахло аппетитно. Сами поедим и девчонок покормим.

– Девочки, вас кормили?

– Как же, все три дня не евши.

– Так чего стоите? Снимайте котёл, ищите, где у них хлеб да припасы. Сейчас подхарчимся, да в обратный путь.

Пока девочки возились с котлом, я пошёл осмотреть телеги. Две я мельком видел, но стояла ещё одна.

Я сдёрнул дерюгу и изумился, свистом подозвал появившегося с лошадьми Сергея.

– Ого! – только и сказал он, едва взглянув.

Телега была полна шкурок соболя, горностая, куницы, бобра, лисицы. Вот это телега! А эти уроды ещё и девок воровать вздумали. Да если это всё богатство продать купцам иноземным, небольшой корабль купить можно, скажем, ладью речную.

Мы переглянулись и задёрнули дерюгу, ни к чему девкам видеть, соблазн одолеет.

Нас окликнули: – Спасители, ау, кушать готово, только убитых оттащите. – Мы подошли к расстеленной на земле холстине. Варево из котла уже было разлито по мискам. Немудрёная еда, но после передряги есть хотелось, что же говорить о девчонках, которые не ели несколько дней.

Запах от похлёбки стоял просто одуряющий. Перекрестясь, приступили к трапезе. Тишина прерывалась лишь частым стуком ложек. Вкуснотищу стервецы приготовили. Почти все попросили добавки, и котёл вскоре опустел. В животе разлилась приятная тяжесть, потянуло в сон.

– Эй, атаман, уходить надобно. Земля здесь уже тверская, московитов не любят. Пожалуются твои купцы стражникам Конаковским – это ведь недалеко – поди докажи, что это не ты их в лесу ограбил, телеги с грузом отобрал.

И то правда. Мы запрягли лошадей в телеги, посадив в качестве возничих девчат, сами сели на своих лошадей и двинулись в обратную дорогу. С телегами обратный путь занял времени значительно больше, но всё равно через пять дней мы подъезжали к Москве. Я остановил обоз.

– Девицы, всех ли ждут дома?

– Всех, небось родичи уже все глаза проглядели да проплакали.

– В следующий раз ведите себя осторожнее, не ходите поодиночке. Чтобы скрасить ваш плен, даю каждой по лисе-чернобурке на воротник.

Девки от восторга завизжали, захлопали в ладоши. Сергей по моему жесту достал из последней телеги по шкурке лисицы и вручил их девицам. Лучше бы я это сделал позже. Ни о каком продолжении пути и речи быть не могло. Девицы стали накидывать меха на плечи, красуясь перед товарками, придирчиво осматривали шкурки у подруг по несчастью – а вдруг у них лучше? Потом дружно кинулись ко мне целоваться.

Когда радость улеглась, я всё-таки попросил занять места на телегах. Пока доедем, начнет темнеть, не дай Бог – ворота перед носом закроют. Чего в чистом поле ночевать, когда дом уже рядом?

Въехали в Москву; двое девиц сразу попросились уйти, но Катя с Сергеем продолжили путь. Когда подъехали к их дому, я сказал Сергею:

– Подводу с мехами забираю себе, две остальные – с кожами и железом – твои. Лошади – тоже.

– Спасибо, атаман, трофеи по праву принадлежат тебе. Сестру от рабства спас, да ещё и богатства прибыло – не знаю, как и благодарить тебя. Буду нужен – располагай мной.

Я привязал верховую лошадь к телеге, сам сел на облучок и двинулся домой. Калитку на стук открыла Варя.

– Открывай ворота, видишь – с прибылью приехал.

Когда я въехал во двор, выбежала Дарья, кинулась обниматься.

– Что это в телеге у тебя?

– Тебе подарки, одну лису – Варе.

Женщины откинули дерюгу, увидели шкурки, стали примерять на себя, любуясь мехом. Дарья обняла:

– Это всё мне?

– Одну лису Варе, я пообещал, остальное – тебе.

Дарья мечтательно закатила глаза:

– Шубку пошью горностаевую, шапку из куницы, муфту для рук соболиную – все купчихи от зависти лопнут.

Эх, одно слово – бабы!

– Распоряжайся, как хочешь.

Женщины скоро перенесли лёгкий груз в дом, а я распрягал лошадей. В принципе – телега в доме нужна, стало быть, надо конюшню строить – для своей верховой лошади, да трофейной. А сейчас – баня, кушать да спать. Притомился я что-то.

Август пролетел в хлопотах по постройке конюшни и других домашних делах. Только успел конюшню завершить, завёл туда лошадей, как заявился Сергей.

– Опять что-нибудь приключилось?

– Нет, слава Богу. Посоветоваться пришёл. Царь Иван Васильевич охочих людей набирает, со стрельцами вместе ханство Крымское воевать. Пойдёшь ли?

– Нет, Сергей. Сам не пойду и тебе не советую, плохо поход кончится. Хочешь – слушай совет, ты же за этим пришёл, хочешь – иди, я тебя держать не могу, ты человек вольный. Дело какое-то делать надо, согласен. Что-то давно клиентов нет, а деньги нужны. Как подвернётся путное что – сообщу.

Дело не заставило себя ждать. Через несколько дней заявился Изя, мой старый клиент. Радостно поздоровался, пожал руку. Я проводил его в трапезную, поставил кувшин вина с немудрящей закуской.

– Есть дело для тебя, Юрий.

– Куда, когда?

– Завтра, со мной в Тверь; ненадолго – туда и обратно.

Что-то мне в нём на этот раз не понравилось – глаза бегали, не смотрел он мне в глаза. Никак, пакость какую-то удумал? В душе появилась тревога, лёгкое чувство неуверенности и беспокойства. Темнит Изя, не договаривает важного. С чего бы это?

Я не подал вида, что насторожился. Сам Изя не развеивал моих сомнений, руки суетливо бегали по столу, он периодически вытирал лицо платком. Отказаться, что ли? Но мне уже стало интересно: в том, что это он задумал пакость, я сомневался, стало быть – игрушка в чьих-то руках.

Поговорили, выпили по стакану вина, встали, пошли к выходу. Изя, как гость, шествовал впереди. У дверей я выхватил нож и, левой рукой схватив за голову, приставил нож к шее:

– Изя, что ты задумал, и зачем меня предал? Ты же жизнью мне обязан – не говорю о богатстве.

– Не убивай, я не сам.

– Кто?

– Я их не знаю; пришли вчера двое, одеты как купцы, но это переодетые люди – у купцов на ладонях нет загрубевших мозолей от вёсел или оружия.

– Дальше!

– Предложили выманить тебя из города, а дальше – не моя забота.

– Убить хотят?

– Не знаю, Юра, чем хочешь, поклянусь!

– Как думаешь, чьи люди?

Изя помялся.

– Точно не могу сказать, но думаю – кого-то из князей.

– Почему так решил?

– Повадки у этих людей, как у дружинников. Сам припомни – кого обидел.

– Ладно, Изя. Сделаем так. Встречаемся у городских ворот, едем, как будто я не знаю ничего. Если нападут – падай на дно телеги и лежи тихо, чтобы случайная стрела не задела. Никому ни слова!

– Хорошо, хорошо, отпусти голову и ножик убери.

Я сунул нож в ножны. Изя потёр шею, повернулся ко мне.

– Так даже лучше. Не нравилось мне быть подсадной уткой, да семья у меня – жена, дети, племянников куча, всех кормить надо. Пригрозили мне – или тебя за город выманить или головы лишишься.

– Сделаешь, как я сказал – цела будет твоя голова.

Изя, бормоча слова извинения, попятился к двери и исчез.

Я присел на лавку. Желать мне неприятностей могли два человека – Адашев и Курбский. У Адашева хватало сил и власти, чтобы меня задержать и доставить к себе или в Пыточный приказ. Отпадает. Остаётся князь Курбский. Как он смог узнать? Не Адашев ли под Полоцком меня слил? И теперь Курбский хочет убрать свидетеля своего предательства? О похищенных деньгах он по приезде узнал, это факт. Связать похищение со мной – вроде оснований нет. Никто меня в ту ночь не видел. Из домашних только Дарья заметила мою отлучку, но даже она не знала о мешках с монетами. Отпадает.

Точно. Люди князя пакость учинить хотят, причём пока непонятно – убить или захватить в полон. И пока неясно – выяснить пропажу денег или найти источник, откуда я узнал о предательстве князя. Скорее – второй вариант.

Я собрался, натянул старые лохмотья, вымазал лицо грязью и пошёл домой к Сергею. На моё счастье, он оказался на месте. Вначале он меня не признал, буркнул, что нищим подаёт только на паперти у церкви, но, когда я заговорил, узнал по голосу.