Билл — герой Галлактики - Гаррисон Гарри - Страница 7

— Тревога! Эй вы, марш на базу! — гаркнул он. Билл рванулся к двери, вложив в приглушенный вопль все свои разбитые надежды, но легкое прикосновение электронной дубинки оглушило его и бросило в сторону, смешав с беспорядочно бегущей толпой. Людской поток потащил его вперед под завывание сирен и всполохи искусственного северного сияния, которое разливалось на небе ослепительным призывом «К ОРУЖИЮ!!!» длиной в сотню миль. Чья-то рука поддержала Билла, чуть было не затоптанного тяжелыми красными сапогами. Это оказался добрый старина Урод, на лице которого застыла такая глупая блаженная ухмылка, что Билл от зависти чуть не врезал ему по физиономии. Однако не успел он поднять кулак, как их уже втиснули в вагон и поезд помчался обратно в лагерь.

Биллова злость мгновенно улетучилась, как только шишковатая клешня Смертвича Дранга выволокла его из толпы.

— Быстро паковаться — и на погрузку!

— Но как же так… Мы еще не закончили обучение…

— Вас никто не спрашивает! Славная битва в космосе подходит к победоносному концу, четыре миллиона вышли из строя, плюс-минус пара сотен тысяч. Требуется пополнение, а это вы и есть! Немедленно приготовиться к погрузке! Одна нога здесь, другая там!

— Но у нас нет космического обмундирования! Склады…

— Обслуживающий персонал уже отправлен.

— Еда…

— Повара и кухонная обслуга уже в космосе. Военное положение: все, в ком нет особой необходимости, отправлены в первую очередь. Вполне возможно, что они уже подохли! — Смертвич игриво щелкнул клыками и мерзко осклабился. — А я останусь тут в полной безопасности и буду обучать новых рекрутов. — На локте его звякнул сигнал особого коммуникационного канала.

Смертвич вскрыл капсулу, начал читать, и улыбка медленно сползла с его лица. — Меня тоже забирают! — глухо уронил он.

За время существования лагеря имени Льва Троцкого через него прошло 98 672 899 новобранцев, так что процесс погрузки был хорошо отработан и проходил без сучка без задоринки. Но теперь лагерю надлежало свернуться.

Билл и его товарищи были последней группой, и лагерь подобно змее, заглатывающей свой хвост, занялся самоистреблением. Парикмахеры, едва успев снять с голов солдат отросшие патлы и уничтожить при помощи ультразвуковой вошебойки вшей, бросились стричь и брить друг друга, в суматохе вместе с клочьями волос и пучками усов сдирая лоскутья кожи и окропляя все кругом каплями крови, а затем нырнули в вошебойку, втащив за собой механика. Фельдшеры принялись вкалывать себе сыворотку против ракетной лихорадки и космической депрессии, писари быстро выписывали себе аттестаты, в то время как ответственные за погрузку пинками загоняли всех оставшихся на скользкие сходни ракет.

Вспыхнули дюзы, столбы пламени алыми языками слизнули стартовые площадки, искрящимся фейерверком запылали сходчи, ибо механики, ответственные за сохранность трапов, были уже на борту. Ракеты взревели и с грохотом умчались в черное небо, оставив внизу пустынный призрак лагеря.

Листки распоряжений и реестры экзекуций шурша облетали со стендов, плясали на опустевших улицах и липли к стеклам освещенных окон офицерского клуба, где шла грандиозная шумная пьянка, то и дело прерываемая возмущенными жалобами недовольных офицеров, которым пришлось перейти на самообслуживание.

Все выше и выше поднимались космические челноки, направляясь к гигантскому флоту, затмевавшему сияние звезд, — самому крупному флоту в Галактике, который фактически еще продолжал достраиваться. Ослепительно горели огни сварочных аппаратов, раскаленные заклепки описывали в небе широкие дуги и падали в контейнеры. Прекращение световых вспышек означало, что очередной левиафан космических просторов готов к полету, и в этот момент радиосеть оглашалась душераздирающими воплями рабочих, которых не пускали обратно на верфи мгновенно зачисляя в команды построенных ими кораблей. Война была тотальной.

Билл полез по извилистой пластиковой трубе, соединявшей челнок с космическим дредноутом, и бросил свой мешок к ногам главного старшины, сидевшего за столом в камере воздушного шлюза размерами с хороший ангар.

Вернее, попытался бросить, так как сила тяжести отсутствовала, и мешок повис над полом. Когда же Билл попробовал подпихнуть его, то и сам взлетел кверху. (Поскольку тело в свободном состоянии, говорят, невесомо, а каждое действие рождает противодействие — или что-то в этом роде.) Старшина заржал и потянул Билла на палубу.

— Брось свои пехотные замашки, увалень! Имя?

— Билл. Пишется с двумя "л".

— Бил, — пробормотал старшина, облизнув перо и вписав имя круглыми неуверенными буквами в корабельную ведомость. — Два "л" положены только офицерам, понял, вонючка? Знай свое место! Квалификация?

— Рекрут необученный, неквалифицированный, от космоса блюющий.

— Ладно, только не вздумай блевать здесь, для этого у тебя есть свой кубрик. Теперь ты — малоопытный заряжающий 6-го класса. Вали в кубрик 34И-89Т-001. Шевелись! Да держи этот чертов мешок над головой!

Едва Билл отыскал свой кубрик и швырнул на койку мешок, который повис в пяти дюймах над матрацем из искусственной шерсти, как туда ввалились Трудяга Бигер, Скотина Браун и толпа незнакомцев с автогенами в руках и обозленными физиономиями.

— А где Урод и другие парни из взвода? — спросил Билл.

Скотина пожал плечами и пристегнулся ремнями к койке, надеясь маленько всхрапнуть. Трудяга развязал один из шести мешков и достал оттуда несколько пар сапог, явно нуждающихся в чистке.

— Спасен ли ты? — послышался из дальнего кубрика чей-то глубокий проникновенный бас. Билл удивленно обернулся, и, заметив его заинтересованность, огромный солдат направил на него гигантский указующий перст.

— О брат мой, обрел ли ты вечное спасение?

— Кто ж его знает, — промямлил Билл, наклонился и принялся рыться в своем мешке, надеясь, что солдат отстанет. Однако тот не только не отстал, но пробрался через кубрик и уселся рядом на койку. Билл попробовал проигнорировать его, но это было не так-то просто, учитывая рост незнакомца — более шести футов, его недюжинную мускулатуру и железные челюсти. Кожа у солдата была чудесного черного цвета с пурпурным отливом, что вызвало у Билла легкое чувство зависти, так как сам он был серовато-розовым. Корабельная форма по цвету мало отличалась от кожи солдата, и он казался выточенным из цельного куска камня, на котором эффектно выделялись белки глаз и белозубая улыбка.