Дьюма-Ки - Кинг Стивен - Страница 48

Я прочитал её письмо дважды. Потом пробормотал: — Просто заключи сделку и позволь сделке заключить тебя, мучача.[90]

Даже теперь я не мог вспомнить другие буклеты, но помнил тот, по которому выбрал «Салмон-Пойнт». Он лежал в ярко-розовой папке. В розовой громадине, если угодно, и моё внимание привлекло не название, «Салмон-Пойнт», а строчка, расположенная ниже, вытисненная золотом: «ВАШЕ ТАЙНОЕ УБЕЖИЩЕ НА БЕРЕГУ ЗАЛИВА». Так что, может, Дьюма-Ки меня и позвала.

Может, и позвала.

iv

Фразу «Раз уж у Вас нет припадков» он сопроводил одним из таких удобных для электронных писем смайликов, круглой, смеющейся зубастой рожицей. Поскольку перед моим мысленным взором возник Уайрман, которого трясло на заднем сиденье, а глаза его при этом смотрели в разные стороны, мне было совершенно не смешно. Но я знал, что до пятнадцатого марта мне удастся затащить его к врачу только в цепях и трактором, если, конечно, с ним не случится настоящий эпилептический припадок. И, разумеется, Уайрман не был пациентом Ксандера Кеймена. Строго говоря, я тоже уже не был его пациентом, но меня тронула забота Кеймена. Импульсивно я кликнул по слову «ОТВЕТИТЬ» и написал:

Я уже собирался выключить компьютер и приготовить себе сандвич, как раздался сигнал поступления нового письма.

Я улыбался, выключая компьютер. А перед глазами всё туманилось.

v

Днём позже я поехал в Нокомис с Уайрманом, чтобы купить новый фильтр для раковины по просьбе парочки из дома 17 (спортивная машина, дерьмовая кантри-музыка) и пластиковые загородки для Злых собак. Уайрман в моей помощи не нуждался и, уж конечно, не нуждался в том, чтобы я хромал следом за ним по магазину хозяйственных товаров «Истинная цена», но выдался паршивый, дождливый день, и мне хотелось уехать с острова. На ленч мы зашли в «Офелию», поговорили о рок-н-ролле, так что поездка получилась удачной. По возвращении я увидел мигающую лампочку на автоответчике. Сообщение оставила Пэм. Сказала: «Позвони». — И положила трубку.

Я позвонил, но сначала (звучит как признание, и трусливое) вышел в Интернет, нашёл на сайте «Миннеаполис стар-трибьюн» сегодняшний номер, открыл «НЕКРОЛОГИ». Быстро просмотрел имена и фамилии, убедился, что Томаса Райли среди них нет, пусть это и ничего не доказывало: он мог свести счёты с жизнью уже после того, как номер ушёл в печать.

Иногда после полудня моя бывшая жена ложилась спать и выключала телефон. Тогда я бы услышал короткую фразу, записанную на автоответчике. Но в этот день Пэм сняла трубку, и до меня донеслось вежливо-сдержанное:

— Алло.

— Это я, Пэм. Отзваниваюсь.

— Небось грелся на солнце. У нас идёт снег. Идёт снег, и воздух холодный, как пряжка ремня колодцекопателя.

На душе полегчало. Том жив. Если бы он покончил с собой, мы не говорили бы о пустяках.

— Если на то пошло, здесь холодно и дождливо.

— Хорошо. Надеюсь, ты подхватишь бронхит. Этим утром Том Райли выбежал отсюда, обозвав меня лезущей не в свои дела мандой и хряпнув вазой об пол. Наверное, я должна радоваться, что он не швырнул её в меня. — Пэм начала плакать. Всхлипнула, потом удивила меня, засмеявшись. Смех был горьким, но удивительно добродушным. — И когда только ты лишишься этой странной способности вышибать у меня слезу?

— Расскажи мне, что случилось, Панда.

— На этом поставим точку. Позвонишь снова — я повешу трубку. А ты можешь позвонить Тому и спросить его, что произошло. Может, мне следует заставить тебя это сделать. Послужит тебе хорошим уроком.

Я поднял руку и начал массировать виски: большим пальцем — левый, мизинцем и безымянным — правый. Просто удивительно, что одна кисть может охватить так много грёз и боли. Не говоря уже о потенциальных возможностях по удовлетворению эротических фантазий.

— Расскажи мне, Пэм. Пожалуйста. Я тебя выслушаю и не буду злиться.

— Это ты уже можешь, да? Один момент… — Она положила трубку, вероятно, на кухонный стол. Какие-то мгновения я слышал далёкое бормотание телевизора, потом оно смолкло. Пэм снова взяла трубку. — Ладно, теперь могу слышать свои мысли. — Она опять всхлипнула. Высморкалась. Заговорила уже спокойно, без намёка на слёзы в голосе. — Я попросила Майру позвонить мне, когда он вернётся домой… Майру Деворкян, которая живёт напротив Тома. Я сказала, что тревожусь из-за его психического состояния. Нет смысла держать это при себе, так?

— Так.

— В точку! Майра сказала, что она тоже тревожилась… она и Бен. Сказала, что Том пил слишком много, это во-первых, а иногда уходил на работу, не побрившись. Хотя признала, что в круиз он уезжал достаточно бодрым и весёлым. Удивительно, как много видят соседи, даже если они не близкие друзья. Бен и Майра понятия не имели о… нас, разумеется, но они замечали, что Том был в депрессии.

«Это ты думаешь, что они понятия не имели», — подумал я.

— Короче, я пригласила его к себе. У него был такой взгляд, когда он явился… такой взгляд… словно он решил, что я… ты понимаешь…

— Войдёшь на той же остановке, где и вышла.

— Я буду рассказывать или ты?

— Извини.

— Что ж, ты прав. Конечно, ты прав. Я собиралась пригласить его на кухню и угостить кофе, но дальше прихожей мы не продвинулись. Он хотел поцеловать меня, — последнее она произнесла демонстративно гордо. — Я ему позволила… один раз… но когда стало ясно, что он хочет большего, оттолкнула и сказала, что нам нужно поговорить. Он ответил, что ничего хорошего и не ждал, едва увидел выражение моего лица, но никто уже не сможет причинить ему большей боли, чем причинила я, когда сказала, что мы больше не будем видеться. Такие вот вы, мужчины. А ещё говорите, что это мы знаем, как вызвать у человека чувство вины.

— Я подтвердила, что да, романтических отношений у нас больше не будет, но это не значит, что он мне безразличен. Добавила, что несколько человек в разговоре со мной удивлялись странностям в его поведении, он, мол, сам не свой, и тут я вспомнила, что он перестал принимать антидепрессанты, и заволновалась. Пришла к выводу, что он собирается покончить с собой.