Яртур - Шведов Сергей Владимирович - Страница 15

Глава 5

Грифон

Путь до Рипейских гор был долог и труден. Настолько труден, что мог отбить охоту у всякого, кто по легкомыслию или в силу крайней необходимости решался на отчаянное предприятие. А такие люди находились всегда и во все времена. И это их костями были усыпаны все тропы, ведущие в колдовские пределы. Кто-то искал золото, кто-то власти, а кто-то вечного блаженства. Ибо именно здесь, в Рипейских горах, начинался путь в таинственное Беловодье, страну богов и героев, страну молочных рек и кисельных берегов. Увы, путь в Беловодье открывался далеко не каждому, многие находили смерть от голода и холода. Другим везло куда меньше, и они становились добычей нечисти, нашедшей себе приют у подножия Рипейских гор. А самые невезучие становились частью Навьего мира, слугами всесильного владыки подземного царства Вия, самого жуткого воплощения бога Велеса.

– Но ведь Слепой Бер сумел избежать страшной участи, – возразил Ерменю Бекас. – Он прошел по Калиновому мосту и вернулся обратно, в наш мир.

– Между миром Яви и Нави нет четкой границы, мечник, – покачал головой биармец. – Бывали времена, когда Навий мир захватывал едва ли не все земли, заселенные людьми, и только с помощью богов навий удавалось изгнать из наших пределов, ослабив силу их повелителя.

– А убить Вия можно? – спросил Хмара.

– Нет, мечник, – горько усмехнулся Ермень. – Законы всех миров – Яви, Прави и Нави – установил на веки вечные сам Создатель, бог Род, и изменить их никому не под силу, ни людям, ни богам. Нельзя убить Вия, но можно уничтожить его земное воплощение.

– Ты имеешь в виду Слепого Бера? – нахмурился Яртур.

– Да, княжич, – подтвердил Ермень. – Рахман Коломан променял свою душу на колдовскую силу, равной которой нет на земле. Он способен изменить лик нашего мира по своему хотению, если его не остановить в начале пути.

Нельзя сказать, что Яртур не верил биармцу. Слова боярина Ерменя не расходились с тем, что он уже слышал от других. От кудесника Баяна, от князя Авсеня, от князя Волоха и от княгини Турицы. Однако эти люди были кругом виноваты перед рахманом Коломаном, они лишили его зрения и власти, обвинив в преступлениях, которые он, возможно, не совершал. Во всяком случае, именно на это обстоятельство Яртуру неоднократно указывал Шемякич за время их долгого и трудного пути. К сожалению, и Шемякичу нельзя было верить до конца. Средь сколотов бытовали разные мнения по поводу вил и русалок, но большинство все-таки относило озерных и речных дев к Навьему миру. Однако находились и такие, которые считали вил порождением Лебяжьей страны, той самой, где княжичу довелось побывать совсем недавно. Яртур, успевший близко пообщаться и с вилой и с альвийкой, особенной разницы между ними не почувствовал. Но если озерная дева отдалась ему добровольно и с большой охотою, то альвийку он взял силой, причем не только своей, сколько бычьей.

– А зачем вилам наше семя? – обернулся Яртур с вопросом к Шемякичу, ехавшему на смирном и выносливом гнедом жеребце за ним следом.

– А от кого же им еще рожать, как не от людей? – ответил за зеленоглазого мечника Бекас. – Я слышал, что друды произошли именно от вил и русалок. Поэтому они с таким рвением стерегут озера и реки, не давая пришлым селиться в заповедных местах.

С друдами Яртуру не раз приходилось иметь дело. От людей они практически ничем не отличались. И не раз плечом к плечу сражались со сколотами против тех же дусеней. Говорили, правда, что друды оборотни, время от времени принимающие звериный вид. Впрочем, сколотских девушек подобные разговоры, похоже, не слишком смущали, и они не раз приносили в подоле здоровое потомство от статных и пригожих молодцов. Правдой среди всех этих сплетен о друдах было только то, что среди людей они не селились, предпочитая городам и весям непроходимые леса. Кто делает им доспехи и кует мечи и секиры, никто не знал. Кивали на гмуров. И возможно, неспроста. Ибо с гмурами друды жили душа в душу. Чего не скажешь про людей. С теми же сколотами друды иной раз цапались за лесные угодья. Что, в общем-то, понятно. Кому же захочется отдавать свое. Пораскинув мозгами, Яртур решил, что его семя, вброшенное в лоно вилы, даром не пропадет и рожденный озерной девой друд не уронит чести своего отца.

Волоты вывалились из-за деревьев внезапно и атаковали столь стремительно, что мечники не успели воспользоваться луками. Свирепые великаны умели маскироваться в лесных дебрях, надо отдать им должное. А сучковатые дубинки в их руках были страшным оружием. Не успел Яртур глазом моргнуть, как самый крупный из волотов, видимо вожак, одним ударом дубинки свалил на землю его заводного коня. Однако княжич в долгу не остался и ударом секиры отсек волоту правую руку. Свирепый великан взвыл от боли и попытался вцепиться в горло расторопного всадника клыками, но Яртур оказался проворнее. Огромная голова волота раскололась почти надвое, словно гнилой орех. Заросшее рыжей шерстью тело великана какое-то время раскачивалось из стороны в сторону, а потом рухнуло на лесную тропу под ноги Яртурова коня.

Потеряв вожака, волоты рассвирепели еще больше. Причем свою звериную ярость они обрушили не только на людей, но и на ни в чем не повинных коней. Четыре заводных жеребца были убиты в мгновение ока, загородив своими тушами лесную тропу и сузив тем самым мечникам пространство для маневров. Волотов было около десятка, но действовали они без всякого порядка, подчиняясь не столько разуму, сколько инстинкту. Яртур свалил ударом секиры еще одного волота и поспешил на помощь Бекасу, который с трудом отбивался сразу от трех великанов. Силы в лесных разбойниках было немеряно, зато ловкости и разворотливости им явно не хватало. Объединив усилия, Яртур с Бекасом без труда расправились со своими врагами. Их товарищи тоже не оплошали. Шемякич с Хмарой уложили четырех волотов, еще одного завалил Ермень, проявивший при этом завидную сноровку. Из чего Яртур заключил, что биармец человек бывалый и не раз уже имел дело с лесными великанами.

– Говорят, что волоты прежде ладили с людьми, – сказал Шемякич, разглядывая поверженные туши. – Более того, отличались добрым нравом и разумностью.

– Это когда было? – вскинул черную бровь Бекас.

– Давно, – пожал плечами Шемякич. – Еще до того, как на землю обрушился Царь-холод.

– Вспомнил! – усмехнулся Бекас. – Я бы этих злобных тварей убил еще раз. Они нас без заводных коней оставили.

К сожалению, волоты не только коней перебили, но втоптали в землю запасы еды, прихваченные мечниками в дальнюю дорогу. Ущерб, что ни говори, значительный, тем более что до Рипейских гор было еще далеко.

– Может, на кочевье дусеней наткнемся, – скосил глаза на Ерменя Бекас. – Там и разживемся лошадьми.

– Дусени, между прочим, тоже не подарок, – недовольно пробурчал биармец. – Запросто можем головы потерять.

– Ты мне только покажи их стан, – горделиво вскинул голову Бекас. – Такого еще не бывало в подлунном мире, чтобы орлан не заклевал дусеня.

– Тебе виднее, – криво усмехнулся биармец.

Положим, Бекас был прав, и дусеню против мечника-орлана не устоять, но ведь кочевники по степи в одиночку не ездят. Навалятся они на мирных путников ватагой, и тогда орланам с их гонором солоно придется. Яртур и его спутники были в пути уже более месяца, что не могло сказаться на их самочувствии. Бекас и Хмара ворчали. Им порядком надоело мотаться по себерским лесам и долам. Что, впрочем, неудивительно.

– А может, княгиня Турица пошутила? – вздохнул Бекас, уныло оглядывая заросли. – Ну не верю я берам!

Конечно, у орланов были причины не доверять князю Волоху и его матери. Более того – не любить их. Ибо именно беры во главе с Волохом разорили Орланию и перебили едва ли не всех тамошних старейшин, в том числе и отцов Бекаса и Хмары. Такое не прощается. Яртур нисколько не сомневался, что мечники-орланы спят и видят, как бы посчитаться с Волохом, и, надо полагать, будут безмерно рады, если такой случай им представится.