Тьма над Гильдией - Голотвина Ольга - Страница 18

– Хворост кончается, – выдохнул Дайру, опуская голову на мешок. – Принеси еще…

– Мог бы и сам… – строптиво начал Нургидан, но взглянул в лицо напарнику и сменил гнев на милость. – Ладно, принесу. Спи.

Дайру взглядом проводил приятеля, бредущего в низину. Что-то в походке Нургидана показалось парню странным. Но глаза сомкнулись, мысли спутались… Спать, спать!..

Враг обрушился на маленький лагерь перед рассветом, когда обе луны клонились к горизонту, а мрак только-только начал бледнеть. Мягкие зелено-коричневые колосья клонились под тяжестью росы и отвечали ветерку лишь усталым молчанием.

И из этих темных влажных зарослей молча вынырнули змеепсы, словно щуки из тины, – узкие, гибкие, беспощадные.

Ящер Циркач исчез под навалившимися на него скользкими телами, но тут же с ревом поднялся на задние лапы, стряхнув врагов. В пасти он держал змеепса, схваченного поперек туловища, и тряс его, словно крысу. Вокруг ящера лязгали острые зубы, скользя по чешуе. Самый крупный змеепес вскочил Циркачу на загривок, толчком опрокинул его – и на земле закрутился живой клубок!

Дайру яростно отмахивался поясом от двух псов, пряжка отшвыривала тварей, но они вновь лезли в атаку.

Нургидан оторвал от рубахи прыгнувшего на грудь змеепса, с отвращением швырнул наземь и каблу– ком ударил по черепу. Змеепес извернулся, нога подростка угодила в пасть. Зубы сомкнулись на голенище. И быть бы Нургидану калекой, да успел всадить меж челюстями хищника меч.

А Нитха растерялась, замешкалась, глядя на выросшую перед ней жуткую фигуру в шлеме. Лицо не лицо, пасть не пасть… Толстые губы раздвинулись, обнажая крупные острые зубы. Неужели чудовище улыбается?

– А-у-ррых! – выдохнул монстр.

Жадная нежность, нелепая среди кипящего вокруг боя, заставила девушку очнуться. Завизжав, она потянула меч из ножен. Не хватило мгновения – ужасное существо облапило ее, стиснув, словно железным обручем, больно прижав руки девочки к телу.

Пронзительно закричав, Нитха выгнулась дугой в жестких лапах. Рассудок утонул в запахе тухлого мяса и грязи. В этот миг ученица Охотника не вспоминала о приемах драки, которые показывали ей учитель и мальчишки. Просто трепыхалась в панике – и удачно угодила каблуком Урру по ноге выше ступни.

Пролаза охнул от боли и разжал объятия. Девочка упала наземь и тут же пришла в себя. Подхватив меч, перекатилась по траве – и два шипящих змеепса скрыли от нее чудовище в шлеме. Но тут уж Нитха действовала точно и быстро. Клинок встретился с зубастой пастью – и победила сталь!

Второй змеепес, сжавшись в комок, оттолкнулся от земли, прыгнул – и упал к ногам Нитхи. В длинной щучьей башке торчала стрела. Девочка даже не успела удивиться, кто из ее соратников смог выстрелить: чудовище в шлеме снова наступало на нее!

В стороне от драки Майчели быстро, но без суеты перезаряжал арбалет. Его гибкая фигура раскачивалась из стороны в сторону. Пролаза имел причины злиться. Это ж надо – пристрелить собственного пса! Разумеется, он целился в девчонку.

В свалку Майчели не лез. Он вообще избегал рукопашного боя.

А тоненькая девочка, которую Майчели считал опаснее всей прочей компании, осторожно отступала на голос Шенги: учитель только что испустил победный клич, разорвав пополам змеепса. Нитха уже овладела собой и готова была приласкать мечом это мерзкое существо в шлеме, что упорно топало за нею, продолжая ухмыляться.

До Шенги оставалось несколько шагов, когда под ногами у Нитхи трепыхнулось что-то скользкое. Издыхающий змеепес, которого только что отшвырнул Охотник, из последних сил забился и хвостом ударил девочку под колени. Та вскрикнула и упала, выронив меч. Гигантская туша наклонилась, закрыв светлеющее небо. И Нитху вновь волной накрыл тот мерзкий запах…

Но она не успела даже закричать: ее противник вдруг разогнулся, вскинул руки к горлу, завертелся на месте. Нитха увидела, что на плечах у чудовища сидит Дайру – накинул врагу ремень на шею, пытается задушить.

Конечно, полузверь справился бы с подростком. Но подоспевший Шенги оглушил монстра ударом в подбородок и прокричал:

– Складка недалеко, отходим! Нургидан, ты где? Давай сюда! И ящера тащи! Все ко мне, а то разбросает – не соберемся!

– Вот это – лучшее, что есть меж небесами и землей? Вот это – самый прекраснейший мир из всех миров?! Вонь, тина, пиявки и деревья на ходулях!

– Вы, люди, ничего не понимаете в красоте! Да и что с вас взять, раз вы даже яйца нести не умеете!

Ящер, растянувшись на толстой ветви, свесил хвост и так шлепнул по воде, что брызги и мелкая ряска заляпали сапоги и штаны Дайру.

Циркач блаженствовал.

Да, это был мир его мечты. Мир, куда все годы плена рвались три его сердца.

Густой, плотный аромат гниющей зелени и темной, никем не потревоженной воды. Замшелые древесные стволы, поднимающиеся над водой на высоких корнях. Нежный слой ряски, кое-где пронизанный копьями тростника. Неумолчный хор всякой съедобной мелюзги. А главное – солнце! Ласковое, неяркое, почти не пробивающее тихими лучами плотный слой листвы. Хорошее солнце! Не то что злобный раскаленный шар, освещающий мир за Гранью. Как только люди дышат этим горячим воздухом, от которого мутнеют роговицы глаз и пересыхает чешуя? Весной и осенью еще терпимо, но летом…

Ящер отогнал воспоминания о мокрых тряпках, которыми в жару укрывала его сердобольная жена укротителя, и с наслаждением плюхнулся с ветки в воду. Покрывало тины разорвалось, заколыхалось, пошло вздыматься возмущенными волнами. От холодной воды заныло тело там, где зубы змеепсов сорвали чешую. Ну и ладно, заживет!

Это пустяки, не ему одному в той драке досталось. Вон Нургидан прислонился к стволу, вытянул ногу вдоль корня – а учитель бинтует ему прокушенную икру.

Закончил. Сел поудобнее на корне. Нашел взглядом плещущегося в тине Циркача:

– Что, малыш, нравится тебе здесь? Останешься тут жить?

Ящер испустил вопль восторга и шустро полез на корень, на котором сидела Нитха. Девочка встревожилась:

– Дерево, дурень, не тряси! Тут везде «бешеная капуста», вдруг кочан сорвется?!

Ящерок встревожился, третьим глазом оглядел ветви…

Ах, вот оно что! Значит, люди называют это «бе-шеной капустой»? И верно, похоже на огромные кочаны. Зеленые, сочные и, насколько помнится, вкусные. А что меж толстых листьев прячутся щупальца, которые парализуют мелкую дичь, – так ему, Циркачу, до этого дела нет, его защищает чешуя. Впрочем, у людей-то чешуи нет! Бедняги!

– А не будет тебе здесь одиноко? – спросил Шенги, не заметивший, что его успели пожалеть. – Вдруг не найдешь тут никого из ваших?

Циркач объяснил, что это люди друг за друга цепляются, а уважающий себя ящер прекрасно обходится собственным обществом. А если ищет стаю, то на брачный сезон. Или собираются единомышленники: философы, или любители древних преданий, или знатоки трав и кореньев. Охотятся вместе, а насытившись – ведут мудрые беседы. Надоест им это – разойдутся. А бывает, самцы сбиваются в боевые стаи, чтобы очистить хорошие охотничьи территории от драконов и Клыкастых Жаб… Кстати, о Клыкастой Жабе! Надо осмотреть берег – не водится ли здесь эта мразь? Если водится, то ему, маленькому Циркачу, надо улепетывать отсюда со всех лап, подгребая для скорости хвостом!

Шенги согласился, что Клыкастая Жаба – тварь очень, очень скверная, и предложил помочь в поисках следов. Он с Нитхой пойдет направо, Циркач – налево, а Дайру и Нургидан повнимательнее осмотрятся прямо здесь: Нургидан хромает, ему трудно много ходить… Все помнят, как выглядит след хищной дряни?.. Вот и отлично. Далеко не уходить, время от времени перекликаться!

– Иди медленнее, я за тобой не успеваю! – Голос Нургидана звучал раздраженно: юноша терпеть не мог чувствовать себя слабее кого-то.

Дайру перепрыгнул прибрежную корягу и остановился, поджидая напарника. (Юноши обнаружили длинную полоску сухой земли, уводящую в болото, и теперь шли по ней, оставив позади берег, где расстались с напарниками.)