Русская семерка - Тополь Эдуард Владимирович - Страница 30

Джуди, психанув, со всей силы дернула его за руку. Алексей на минуту выпустил руль, отталкивая ее руки, затем снова схватил, но было поздно.

Все произошло в секунду. Машину круто занесло и, сделав несколько скользящих кругов, она вылетела с шоссе на обочину и оттуда, как игрушечная, покатила вниз, на сваленные горой металлические трубы. Раздался оглушающий грохот. Последнее, что Джуди увидела, были искры от разбитых передних фар, рассыпавшихся, как праздничный фейерверк. После этого она головой выбила лобовое стекло, и темнота поглотила ее сознание.

10

Когда Таня положила телефонную трубку, она услышала, как необыкновенно тихо стало в гостиничном номере. Олег Петров, их интуристовский гид, в нетерпении подошел к ней неприлично близко, почти вплотную, явно пытаясь услышать, с кем она говорила. Но потому-то Таня не дала Джуди и слова произнести.

– Простите, так на чем мы остановились? – улыбнувшись, она прошла мимо Петрова к дивану и села рядом с притихшей Элизабет.

– Кто это звонил? – забыв про вежливость, резко спросил он.

Таня укоризненно посмотрела ему прямо в глаза и улыбнулась.

– Не знаю. Ошиблись номером. А вы ждете звонка?

– Госпожа Гур! – грубо начал он, но, спохватившись, тоже улыбнулся и покачал головой. – Мне ведь очень легко проверить…

– Так зачем спрашиваете? Проверьте! – Таня вызывающе тряхнула головой и, повернувшись к Элизабет, положила руку ей на плечо. – Дорогая, ты устала. Иди ложись спать. Думаю, Олег не будет против…

– Я не хочу спать! – Элизабет упрямо сжала губы. – Я посижу…

– Элизабет, прошу тебя!

– Нет! Мне тоже интересно послушать Олега. Пожалуйста! Вы остановились на том, как в царское время бедно жили крестьяне. А потом, когда пришли коммунисты, все изменилось, не так ли?

– Да, да. Именно так… – подтвердил Олег, не отводя внимательного взгляда от Тани.

– Ну и?… – насмешливо спросила княгиня.

– Потом… была коллективизация, – рассеянно начал он и посмотрел на часы. – Но вы понимаете, что трудно быть первыми. До этого в истории не было примеров коллективного ведения сельского хозяйства…

Таня загасила сигарету в пепельницу и откровенно зевнула, прикрывши рот рукой. Элизабет нервно заерзала и предупредительно закашляла.

– Простите, Олег, – Таня улыбнулась. – Но мы так устали! И потом… Сколько уже? Ого, начало первого! Я понимаю, вы чего-то ждете, но чего? Может, мы могли бы вам помочь?… Вы все крутите, рассказываете исторические небылицы. Я ведь жила здесь в это, как вы называете, «царское» время. Ерунда это все! Крестьяне были разные – бедные и богатые. Кто хотел работать, жил очень даже неплохо. Но именно их вы истребили во время коллективизации – почти девять миллионов!.. – Таня поднялась и шагнула к Олегу: – Короче, что вам от нас нужно? Вы сидите здесь уже более двух часов, и я все теряюсь в догадках – зачем? Мы ведь с вами мило распрощались после театра. Что заставило вас примчаться к нам в номер и…

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в номер вошли двое. Мужчина лет пятидесяти с круглой, гладко причесанной головой и молодая женщина, чуть полноватая для своего плотно облегающего делового костюма. Держа руки в карманах, женщина сразу прошла в номер.

Таня и поднявшаяся с дивана Элизабет выжидательно смотрели на вошедших.

– Нина Александровна! Они приехали? – вскочил Олег.

– Нет, – тихо сказала она, внимательно глядя мимо него на стоящих американок. – И это странно. Мы уже дважды звонили к ним в отдел. Дежурный отвечает, что и там они не появлялись. Скажите, госпожа Гур, кто сейчас вам звонил?

– Простите, но я не имею чести знать вас, – сухо сказала Таня по-английски. – Вы вошли в номер без приглашения, это по меньшей мере странно…

– Моя фамилия Катунова, – начала женщина уже по-английски, медленно и с сильным акцентом. – Я работаю в отделе охраны туристов при гостинице. Мне необходимо задать вам несколько вопросов об американской туристке Джуди Сандерс. Это она вам сейчас звонила?

– Прошу вас, госпожа… или, простите, товарищ Катунова, садитесь. – Таня указала на кресло, а сама села на диван, чувствуя, как бешено забилось у нее сердце. – К сожалению, я не знаю, кто это звонил.

– А почему вы не дали ничего сказать звонившей? Сразу сказали, чтобы вам больше не звонили.

– Потому что… – на секунду замялась Таня. – Потому что в номер постоянно звонят какие-то проститутки и скупщицы джинсов. Наверняка это была одна из них…

– Госпожа Гур! – было непонятно, поверила Катунова выдумке Тани или нет. – Вы знали Джуди Сандерс до поездки в Россию?

– Нет. Насколько я понимаю, вы имеете в виду девушку, которая прилетела с нами из Нью-Йорка? Мы познакомились в самолете. А с ней что-то произошло?

– Да, произошло. Она вам ничего не рассказывала о своих знакомых в России?

– Мы не были так близки. А что случилось? Я даже не заметила, была ли девушка с нами в театре? – Таня вопросительно повернулась к Элизабет.

– Значит, вы утверждаете, что не были с ней знакомы? А для чего сегодня перед театром она приходила к вам в номер? – не сводя темных узких глаз с Таниного лица, резко спросила Катунова.

– Для чего? – растерялась Таня, но затем улыбнулась и насмешливо покачала головой. – Я все время забываю, что я в России! Здесь ни один шаг не остается без внимания!

– Госпожа Гур! Думайте, что говорите! Никому еще не удавалось безнаказанно порочить нашу страну! Отвечайте: зачем к вам приходила Джуди Сандерс?

Таня молча посмотрела в серое, неумело накрашенное лицо Катуновой, встала и подошла к стоящему у дверей Олегу Петрову.

– Если это допрос, то я отказываюсь отвечать без представителя американского посольства! – медленно и раздельно сказала она ему и закурила новую сигарету.

– Госпожа Гур! Что вы! Это не допрос! – Олег бросил встревоженный взгляд на Катунову. – Ну, зачем нам вмешательство посольства?! Обычные рутинные вопросы. Не волнуйтесь! Просто ответьте, зачем мисс Сандерс приходила к вам в номер?!

– Тогда пусть эта женщина изменит свой тон! Почему она со мной разговаривает, как с преступницей? Я хочу знать, что я сделала? И что сделала эта бедная крошка? Без этого я не отвечу ни на один вопрос! – И Таня вызывающе повернулась к Кату-новой.

– Работники КГБ обнаружили Джуди Сандерс в Мытищах, – глядя ей прямо в глаза, ответила Катунова.

– И?… – не выдержала Элизабет, и без того уже слишком долго молчавшая.

Все повернули головы в ее сторону. Таня испуганно прикрыла ладонью рот. Катунова, казалось, впервые заметила невысокую аккуратную старушку и на секунду удивленно подняла брови. Повернувшись к Тане, поймала ее встревоженный взгляд.

– Госпожа Гур, мне не хочется пугать вас, но ваше прошлое… – вдруг вкрадчиво начала Катунова по-русски. – Точнее, прошлое ваших родителей дает нам неограниченные возможности. Поэтому я советую вам говорить правду: зачем до поездки в Мытищи Джуди Сандерс приходила к вам?

– Я предпочитаю говорить по-английски! Этот язык уже давно стал для меня родным! – Таня подошла к Элизабет. – И я не понимаю, о каких «неограниченных возможностях» вы говорите. Мои родители пытались эмигрировать из России более шестидесяти лет назад. Совершенно легально, у нас было разрешение. А я была несовершеннолетняя. Какое законодательство в мире может судить меня за прошлое моих родителей?

– Госпожа Гур! Вы в Советском Союзе, и здесь свое законодательство! – было видно, что Катунова с наслаждением произносила эти слова по-английски.

– Но я – американская гражданка! – победно улыбнулась Таня.

– И советская! Вы уехали из СССР в 1919 году, но вас никто не лишал советского гражданства. И вы, между прочим, сами об этом ни разу не попросили. Так что на территории нашей страны вы – советская гражданка!

Теперь Таня с ужасом смотрела на нее. Еще ни разу лицо того солдата, который первым начал срывать с нее платье, не возникало перед ней так реально. И вот теперь, глядя в сальные стрелочки-морщинки вокруг глаз Катуновой, Таня вспомнила его до мельчайших подробностей. Только вместо красной бородавки над верхней губой, которая подрагивала, когда солдат развязывал грязную веревку на своих штанах, у Катуновой над губой была маленькая темная родинка. Но в остальном – это были те же глаза, те же тонкие бесцветные губы и, главное, то же торжество, то же упоение своей силой, хамством, властью и безнаказанностью.