Луна в канун Гомрата - Гарнер Алан - Страница 16

Сьюзен понимала, что это пустой вопрос.

– Что с ними случилось?

– Гном был одет в черное? – переспросил Утекар. – И у его меча золотая рукоятка?

– Да, и его пояс, и подвязки под коленями тоже золотые.

– Ты знаешь его? – спросил Каделлин.

– Знаю ли я его? Ха! Знаю ли я эту змею? Знаю! Но что привело его сюда, на юг, из Минит Баннога, это мне неизвестно. Несомненно только, что это дело нехорошее. И вот, что я вам скажу, если бы вы даже взялись искать, то хоть обыщите все земли и моря, не найдете гнома поганее, чем Пелис Вероломный.

Долина Гойта

– Чья-то мысль упорно трудится, чтобы специально вредить этим детям, – сказал Каделлин. – Хотя бы это мне совершенно ясно.

Они вернулись в пещеру Чародея и сидели за длинным столом. Вскоре к ним присоединился Атлендор.

– Так что же нам делать? – спросила Сьюзен.

– Ждать и надеяться, – ответил Каделлин.

– Я бы предпочел искать и найти, – сказал Утекар. – Ты займись своим волшебством, Каделлин Сребролобый. Но полагаю, что сейчас больше пользы будет от наших глаз и клинков. Пелис пока здесь нету, но где бы он ни был, я должен оказаться там же. Мне думается, его смерть заключена в моем мече.

– Тогда иди, – сказал Каделлин. – Но будь осторожен – на дворе ночь.

Гном встал из-за стола, оправил меч на бедре и уже собирался войти в туннель, когда заговорил Атлендор.

– Утекар Хорнскин, один ты не пойдешь. На мне обязанность идти за тобой.

– Как найдешь нужным, – сказал Утекар. И гном вместе с эльфом покинули пещеру.

– Они отсекут друг другу уши, если, конечно, их не объединит общая опасность, – заметил Каделлин. – А теперь, Сьюзен, ты отдохни здесь. Я должен оставить тебя на некоторое время. Альбанак побудет с тобой.

– Как же это вдруг стану отдыхать? – воскликнула Сьюзен. – Я должна что-то сделать, чтобы разыскать Колина!

– Если Атлендор и Утекар не найдут его, – сказал Чародей, – то ты и подавно. Тогда нам останется только волшебство.

– Но не могу же я тут сидеть сложа руки!

– Сьюзен! Тебе опасно быть вне стен Фундиндельва. Ты обязана остаться.

– Но Бесс может просто сойти с ума!

– Я рад, что ты о ней подумала, – заметил Каделлин.

– Ты видишь, сколько бед приносят твои попытки проникнуть в наш мир! Мне придется переговорить с фермером Моссоком и объяснить ему, что ты не придешь домой, пока все не утрясется. Не думаю, чтобы мне удалось его хоть в чем-нибудь убедить, но ты не оставила мне выбора!

И хотя Сьюзен пыталась спорить, Каделлин был непреклонен. В конце концов оба рассердились друг на друга. Чародей покинул пещеру.

– Не могу я сидеть здесь взаперти! – сказала Сьюзен. – Я должна пойти и отыскать Колина!

Альбанак провел ладонью по лицу. Он казался измученным.

– Пока мы с тобой ничего не можем сделать, Сьюзен. В дальнейшем нам еще могут понадобиться все наши силы. Так что попробуй поспать. Я сам уже дошел до предела.

– Но мне нужно выйти отсюда!

– Давно ли ты жизнь готова была положить, чтобы войти сюда? – сказал Альбанак. – Если не можешь спать, то просто сиди и – разговаривай.

Сьюзен кинулась на постель из шкур и несколько минут не могла произнести ни слова от душившего ее отчаянья. Но в голове у нее теснилось слишком много вопросов, поэтому долго молчать она тоже не могла.

– Альбанак, – начала она, – кто такой Охотник? И что мы такого сделали?

– Он – часть Старого Волшебства, – сказал Альбанак.

– И чтобы Каделлин ни говорил, то, что вы сделали, произошло не случайно. Старое Волшебство разбужено, и оно вселилось в тебя. Оно-то и повлекло тебя на Бикон.

До того, как Старое Волшебство принудили заснуть, оно бывало особенно сильным в эту ночь – в Канун Гомрата. Это одна из четырех ночей в году, когда смешиваются Время и Вечность. А вы в эту ночь разожгли на Голоринге, по-теперешнему – Бикон, зовущий в путь огонь, который вызвал эйнхейриаров из кургана, а Охотника – с Сияющей Вершины. Потому что Старое Волшебство – это лунное волшебство, а также солнечное волшебство, и к тому же кровавое волшебство. В этом сила Охотника. Он был создан в один из жестоких дней мира. Надо заметить, люди очень изменились с тех времен, как они поклонялись ему.

– Вот ты все говоришь, что Старое Волшебство разбужено, – продолжала задавать вопросы Сьюзен, – но раз оно такое могущественное, как же так получилось, что его заставили заснуть?

– Это работа Каделлина, – сказал Альбанак. – Для чародеев, для их Высокого Волшебства, заклинаний и чар Старое Волшебство – а это сила без четких форм и порядка – было только помехой. Тогда они пытались эту силу разрушить. Но не сумели. Самое большее, что им удалось, это заставить Старое Волшебство заснугь. Но сейчас, в ближайшие семь дней, называемые «Гомрат», сон Старого Волшебства особенно чуток, вот почему сейчас, в канун Гомрата, его легко разбудить.

– А что плохого в этом Волшебстве? – сказала Сьюзен. – Ну оно просто мешало им, и все.

– Правильно. Можно было бы даже сказать, что чародеи поступили не по праву. Но дело в том, что века проходят, мир меняется, и это верно, что Старое Волшебство не годится для теперешних времен. Оно не совпадает с современными представлениями о добре и зле.

– Но оно естественнее, чем все эти чары! – заметила Сьюзен. – Я понимаю его лучше, чем все остальное здесь. Альбанак взглянул на нее.

– Ничего удивительного, что ты так говоришь. Это еще и женское волшебство. К тому же, чем больше я смотрю, тем больше убеждаюсь, что Знак Фохлы тоже относится к Старому Волшебству.

– А что делает Охотник? Для чего он?

– Делает? Он просто есть, Сьюзен, И этого достаточно. Тут ты можешь заметить разницу между Старым и Высоким. Высокое Волшебство было создано на основе разума, а Старое – просто в природе вещей, у него нет цели.

Сьюзен больше чувствовала, чем понимала, что сказанное Альбанаком – правда. Девочка снова подумала о Колине. И почему она не догадалась вернуться, когда услышала его крик? Пелис Вероломный…

– Альбанак?

– М-м-м?

Она перевернулась на живот и взглянула на него. Альбанак сидел, опустив голову на руки.

– Ничего. Просто так.

Сьюзен прислушалась. Дыхание Альбанака сделалось глубже. Он спал.

– И никого тут больше нет, – подумала Сьюзен. – А этот туннель выходит прямо к Холиуэллу. Как звучит это слово? Эмалагра?

Она на цыпочках, пробуя каждый свой шаг, обошла стол и стала тихонечко продвигаться к стене, отделявшей ее от колодца. Приблизившись, она приложила руку к трещине в скале и произнесла обладавшее волшебной силой слово.

Скрежет камня эхом прокатился по туннелю. Сьюзен протиснулась в образовавшийся проход, едва тот сделался достаточно широк для ее плеч. Выбравшись, она побежала.

Утекар и Атлендор сидели в сиянии луны на деревянной скамье на высившемся над деревьями каменном уступе Касл Рок.

– Его нет в лесу, – сказал Утекар. – А дальше уже – мир широк.

– Если его нет в лесу, ты не думаешь, что он может оказаться под лесом?

– Ого, оказывается и лайос-альфары могут проявить сообразительность, – засмеялся Утекар. – Пожалуй, это именно так, как Пелис Вероломный решил бы поступить. Он знает, что мы будем его искать. Знает, что будем искать как вблизи, так и вдали. Где же еще лучше спрятаться, как не там, где его видели в последний раз? Там есть места близко от Сэдделбола, над железными воротами, где легко укрыться! Быстро!

Они помчались через лес мимо Холиуэлла, мимо того места, откуда исчезли Колин и гном, к углублению в поросшем буками склоне. Здесь, в скале, было много пещерок, туннелей, всяких других потайных мест. Атлендор выхватил меч и подошел ко входу в один из туннелей.

Вход был так завален, что даже ему пришлось туда протискиваться с трудом.

– Но это не для твоих глаз! – сказал Утекар. – Если он там, то твоя участь – мгновенная смерть!

– Но зато у меня для этого есть нос! – парировал Атлендор. – Пещеру, в которой сидит гном, ни с чем не спутаешь!