Разум. Творческий отклик на сейчас - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 71

Именно поэтому, когда человек стареет, он находит, что теряет контакт с поколением, которое растёт. В этом виновно не новое поколение, виновен сам старый человек, у которого не осталось ничего, кроме памяти, а память принадлежит прошлому, которого больше нет. Новое поколение более чувствительно к настоящему — это создаёт разрыв. Старое поколение всегда хочет старых ответов, старых писаний, старых святых; чем они старше, тем более они истинны.

Каждая религия пытается доказать, что её писания — самые старые. Странно, что религии хотят это доказать. И они окружают свою древность ореолом. Фактически, чем они древнее, тем бесполезнее, потому что они совершенно потеряли связь с реальностью. Человек сознания и мудрости, живой человек, откликается на реальную ситуацию. Иначе все ответы оказываются недостаточными, и жизнь приходит в больший и больший хаос.

Поэтому не стоит беспокоиться, если ты теряешь память и не видишь, что в тебе параллельно возникает взлёт разума. Ты этого не почувствуешь. Разум так тонок, что ты не услышишь звука его шагов. Но мало-помалу он трансформирует всё твоё существо, и тогда внезапно, когда работа окончена, ты проснёшься от глубокого сна и увидишь себя рождённым заново существом.

Если ты становишься более разумным, и разум обостряется, откуда ему взять энергию? Энергия, которая раньше была вовлечена и вложена в память, будет отозвана, и это не причинит никакого вреда. В обычной ситуации рынка, возможно, плохая память может быть опасна. Но если ты посмотришь на гениев мира, тебя удивит, что самая общая черта среди всех этих гениев — это провалы в памяти.

Эдисон должен был прочитать серию лекций в нескольких университетах. Он попрощался с женой и служанкой, которая тоже стояла рядом. Он поцеловал служанку, думая, что это его жена, и помахал рукой жене, думая, что это служанка. Водитель машины, который его вёз, не мог поверить своим глазам. Он сказал:

— Сэр, прошу прощения, но вы перепутали. Женщина, которой вы машете рукой, — ваша жена, а другая женщина — служанка.

Он сказал:

— Боже мой! Но ничего страшного, я могу выйти из машины и всё исправить.

Он поцеловал жену, помахал рукой служанке и сказал:

— У меня часто бывает, что я забываю важные вещи.

Однажды Джордж Бернард Шоу ехал в поезде. Кондуктор пришёл проверить билеты, и Бернард Шоу стал оглядываться по сторонам и почувствовал себя так, словно с ним вот-вот случится нервный припадок, потому что билет не находился. Контролёр сказал:

— Не беспокойтесь, сэр. Я вас знаю, вас знает весь мир. Наверное, билет где-то у вас в багаже, и вы можете его показать, когда я пойду по второму кругу — и даже если вы мне его не покажете, не стоит беспокоиться.

Он был совершенно не готов к тому, что сказал ему Бернард Шоу:

— Замолчите! Вы не понимаете мою проблему. Кому до вас дело? Проблема в том, что если я не найду билета, то не буду знать, куда еду. Это написано на билете. Как вы решите за меня? У меня такая проблема, и этот билет нужно найти!

Кондуктор, наверное, растерялся — это была странная ситуация. Шоу беспокоился не о том, что его поймали без билета, его беспокойство было гораздо серьёзнее. Вопрос был в том, куда он едет! И поскольку он так и не смог найти билета, ему пришлось на следующем поезде возвращаться домой. Он не смог вызвать в памяти место, в которое ехал.

Но в большинстве случаев в каждое мгновение требуется разум, не память. Насколько понимаю я сам, если мы хотим сделать человечество более сознательным, более бдительным, более просветлённым, тогда ударение должно быть снято с памяти; ударение должно быть перемещено на разум.

Но для университетов, для профессоров, для педагогов ударение на памяти проще. Вы просто задаёте пять вопросов, и если человек может заучить книги, он сможет на них ответить.

Мой собственный профессор очень беспокоился — он очень меня любил — потому что я никогда не заботился о предписанных программой книгах. И он так тревожился: « Если ты не ответишь на экзамене точно так же, как написано в книгах, это будет для всех нас большим шоком. У тебя достаточно способностей, чтобы быть первым в университете, но если ты будешь так продолжать и дальше, то не можешь даже сдать экзамен»

— Не беспокойтесь, — говорил я.

Но он так беспокоился, что обычно рано утром заходил за мной, чтобы забрать меня из гостиницы и привести в экзаменационный зал. Он был не уверен, приду я или нет, вспомню ли я, что нужно прийти. И он там стоял, пока я не входил, и говорил каждому экзаменатору.

— Присматривайте за этим студентом, не позволяйте ему выйти из зала, пока не пройдут все три часа, потому что он может ответить за один час и уйти. Заставьте его, ответил он или нет, оставаться здесь все три часа.

Я говорил:

— Это странно...

Но экзаменаторы его слушали, потому что он был также деканом Факультета Искусств.

Все мои профессора и ректоры — все были удивлены, когда я окончил университет первым студентом и получил золотую медаль. Никто этого не ожидал. Но случилось совпадение — один из самых знаменитых профессоров Университета Аллахабада, профессор Ранад... Всем было известно, что за всю свою жизнь он дал первый класс только двум студентам. Эти двое были сущим минимумом. Обычно у него было трудно получить даже проходной балл. И помимо своего профессорства он был почитаем как мудрец. Он написал прекрасные книги, с большим прозрением; не было никаких сомнений в его интеллектуальной проницательности. В результате сущего совпадения мои экзаменационные бумаги попали к нему в руки. И он написал записку, которую ректор показал мне, потому что профессор Ранад написал: « Эта записка должна быть показана студенту». В ней говорилось: « Вы — единственный человек, который за всю мою жизнь осуществил моё желание. Я всегда ненавидел заученные ответы; ваши ответы — такие свежие и краткие, ничего, кроме сути. Вы — не человек памяти. Я хотел дать вам сто процентов, но это может показаться немного подозрительным — может быть, я оказываю вам предпочтение — вот почему я даю вам девяносто девять процентов. Но если в любое время вы окажетесь проездом в Аллахабаде, я был бы счастлив с вами встретиться. Всю свою жизнь и всю свою профессорскую карьеру я ждал вас. Я хотел такого рода ответов. Я хотел такой храбрости — вместо того, чтобы отвечать на вопрос, вы оспариваете сам вопрос и совершенно уничтожаете его. Вы на него не ответили, потому что отвечать не на что; вопрос абсурден. И когда вы отвечаете на вопрос, ваш ответ — точно по делу. Я не хочу читать длинных ответов, в которых всё повторяется. Их пишет мне каждый, никто не применяет разума».