Экскалибур - Корнуэлл Бернард - Страница 29

– У них наберется две с половиной тысячи воинов, – подсчитал Артур. – А у нас – только двенадцать сотен, если Мэуриг и впрямь откажется вступить в бой. Можно, конечно, собрать ополчение, да только никаким поселянам не выстоять против закаленных воинов, а ведь нашим ополченцам – старикам и мальчишкам – грозит саксонский фирд.

– Стало быть, без гвентских копейщиков мы обречены, – мрачно подвел итог я.

Со времен измены Гвиневеры Артур улыбался редко, но сейчас улыбнулся.

– Обречены? Кто сказал: обречены?

– Ты, господин. И цифры.

– Тебе разве не случалось сражаться и одерживать победу при численном превосходстве врага?

– Да, господин, случалось.

– Тогда отчего бы нам не победить и на сей раз?

– Лишь глупец ищет битвы с противником более сильным, господин, – отозвался я.

– Лишь глупец ищет битвы, – решительно отрезал он. – Я так вообще не рвусь сражаться по весне. Это саксы хотят сражаться, а у нас выбора нет. Поверь, Дерфель, численное превосходство врага меня тоже не радует, и я сделаю все, чтобы убедить Мэурига принять бой, но если Гвент не выступит, придется нам разгромить саксов самим. И мы это можем! Поверь, Дерфель, можем!

– Я верил в Сокровища, господин.

Артур издевательски рассмеялся резким, лающим смехом.

– Вот Сокровище, в которое верю я, – проговорил он, поглаживая рукоять Экскалибура. – А ты верь в победу, Дерфель! Если мы выйдем против саксов, заранее смирившись с поражением, они скормят наши кости волкам. Но если мы выступим как победители – то-то они взвоют!

Бравада бравадой, да только в победу все равно не верилось. Думнония оделась во мрак. Мы утратили своих богов, а в народе толковали, что это Артур-де их прогнал. Он был врагом не только христианского Бога: он стал врагом всех богов что ни есть, и поговаривали, будто саксы посланы ему в наказание. Даже погода предвещала несчастье, ибо в то утро, как я расстался с Артуром, полил дождь, и конца ему не предвиделось. Каждый новый день приносил низкие серые тучи, стылый ветер и проливной ливень. Все промокло насквозь. Наша одежда, постели, дрова, устланный тростником пол и даже стены домов сделались липкими и склизкими от сырости. Копья ржавели без дела, запасенное зерно проросло или заплесневело, а безжалостный ветер все гнал да гнал с запада дождь. Мы с Кайнвин делали все, чтобы не дать воде просочиться в Дун Карик. Кунеглас подарил сестре целый ворох волчьих шкур из Повиса, и мы обили ими деревянные стены, но сам воздух под стропилами словно бы отсырел. Огонь разгорался с трудом, шипел, коптил и плевался, нехотя даря нас теплом; дым ел глаза. В начале той зимы обе наши дочери сделались строптивы и неуживчивы. Морвенна, старшая, обычно сама покладистость, превратилась в сущую мегеру, так что даже Кайнвин не выдержала и выдрала несносную девчонку ремнем.

– Она скучает по Гвидру, – позже объяснила мне Кайнвин. Артур распорядился, чтобы сын находился при нем неотлучно, так что Гвидр уехал с отцом на встречу с королем Мэуригом. – Их бы надо поженить на будущий год – это ее исцелит.

– Если Артур вообще позволит Гвидру взять ее в жены, – угрюмо отвечал я. – Ныне он нас не слишком-то жалует. – Я тоже хотел поехать с Артуром в Гвент, но он резко отказал мне. Было время, когда я почитал себя его самым близким другом, но теперь Артур скорее огрызался на меня, нежели бывал мне рад. – Он думает, я поставил под удар жизнь Гвидра, – посетовал я.

– Нет, – покачала головой Кайнвин. – Он отдалился от тебя с той самой ночи, когда узнал об измене Гвиневеры.

– А что это поменяло?

– Дело в том, что ты тогда был с ним, родной, – терпеливо объяснила Кайнвин, – так что с тобой он не может притворяться, будто ничего не произошло. Ты стал свидетелем его позора. Он видит тебя – и вспоминает о ней. А еще он завидует.

– Завидует? Кайнвин улыбнулась.

– Он думает, ты счастлив. И теперь вбил себе в голову, что если бы женился на мне, то тоже был бы счастлив.

– Наверное, и впрямь был бы, – отозвался я.

– Так он даже предлагал, – беззаботно сообщила Кайнвин.

– Предлагал – что? – взорвался я.

– Да не всерьез, Дерфель, не всерьез, – успокоила меня она. – Бедняга нуждается в утешении. Он думает, если одна женщина его отвергла, так, значит, отвергнет любая другая, и поэтому спросил меня.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru