Закон против тебя - Воронин Андрей Николаевич - Страница 7

– Слушай, Василий Андреевич, – сказал он, – зачем тебе эта твоя гаубица? Ведь жарко же, да и тяжело, наверное… А? В кого стрелять-то собрался?

– Да пока что не в кого, – развалясь в кресле и небрежно, с выработанным изяществом закуривая, ответил Манохин. Он улыбнулся, и Уманцев подумал, что даже улыбка у него изменилась; лет пять назад Прыщ, уступив его настояниям, заменил свою выставку металлопроката нормальной человеческой металлокерамикой. – Пушка, Петр ты мой Николаевич, нужна мне для поднятия авторитета – как-никак начальник службы безопасности солидной фирмы… И потом, я к ней привык. Да и пригодиться может в любой момент. Помнишь девяносто седьмой?

– Да уж, – криво улыбнувшись, согласился Уманцев, – такое не забудешь… Как ты их, чертей… До сих пор, как вспомню, всего перекашивает.

– Перекашивает его, – проворчал Манохин. – У меня, например, поджилки трясутся. По краю ведь прошли! Возьми тот козел немного левее… А ты говоришь, зачем пушка! Я без нее как без штанов.

– Ну ладно, – прерывая вечер воспоминаний, сказал Уманцев и сел ровнее. Прыщ тоже слегка подобрался в кресле и положил ногу на ногу. – Как дела, Андреич? Что слышно у Черемиса?

Манохин немного помедлил с ответом, и эта заминка не понравилась Уманцеву, который знал своего партнера как облупленного.

– У Черемиса? – для разгона переспросил Прыщ и почесал бровь. – Да как тебе сказать… В общем, все нормально.., уже.

– Василий, – строго сказал Уманцев и постучал пальцем по краю стола. – Мы с тобой не первый год вместе. Так что давай-ка не темнить. Что случилось?

– Да говорю же – ничего страшного, – немного раздраженно ответил Манохин. – Все уже в порядке, и не о чем волноваться… Ну, сбежали от него две бабы…

– Так, – упавшим голосом сказал Уманцев.

– Да ерунда это все! Ну, охмурили охранника, заманили в угол… Бабы молодые, симпатичные, вот у него ретивое и взыграло… В общем, только он начал расстегиваться, как они его бутылкой по черепу отоварили и – за ворота. Одну снайпер сразу свалил, а вторая.., как бишь ее?..

Игнатьева, кажется… Да, Игнатьева. Так вот, эта самая Игнатьева добежала почти до самого Куяра.

– О черт! – воскликнул Уманцев.

– Почти, – повторил Прыщ. – Почти добежала…

Никто ее не видел, никто не слышал, и никто не узнает, где могилка ее… Так что беспокоиться не о чем.

– О черт, – повторил Уманцев.

Он живо представил себе, как это было: тяжелое дыхание, запах пота, душная лесная жара, мелькающие справа и слева стволы толстенных, в три обхвата, корабельных сосен, скользкий ковер хвои под ногами, собачий лай и топот преследователей за спиной. «Не удивлюсь, если она умерла не от пули или ножа, а во время зверского группового изнасилования, – подумал Петр Николаевич. – Совсем не удивлюсь. Эти отморозки способны и не на такое…»

– Как это могло произойти? – спросил он не своим голосом.

– Моя вина, – развел руками Манохин. – Охранник, который их упустил, – какой-то родственник Черемиса. Черемис за него очень просил: помоги, мол, Андреич, пропадает парень. Ни денег, ни работы, ни мозгов… Одни бабы да водка на уме. Сядет, говорит, дурак, ни за что ни про что. Ну, я и купился.

– Зря, – сухо сказал Уманцев, – Этого придурка надо строго наказать.

Манохин вдруг ухмыльнулся, на мгновение превратившись в прежнего Прыща.

– Уже, – сказал он. – Уже наказал. Так строго, что строже просто некуда.

Он словно невзначай коснулся кончиками пальцев рукоятки пистолета, и Уманцев тяжело вздохнул.

– Очень умно, – констатировал он. – И что ты теперь скажешь Черемису?

– Черемис в курсе, – ответил Манохин. – Он сказал: «Туда дураку и дорога».

– Обалдеть можно! – искренне изумился Уманцев. – Ну ладно… Я, собственно, затеял этот разговор вот к чему: есть новости от Валика.

Манохин подался вперед с несколько преувеличенным интересом, довольный тем, что скользкая тема тройного убийства на подпольном водочном заводе наконец-то была оставлена.

– Ну и как там наш Макар? – заинтересовался он.

– Полагаю, что Макар в порядке, – ответил Уманцев. – Он вышел на нас по обычному каналу и сообщил, что первая партия продукции прошла в Москве на «ура». Более того, он получил заказ на четыре тысячи бутылок.

– Солидно, – сказал Манохин. – Значит, цепляемся за столицу…

В его голосе, однако, прозвучало сомнение, и Уманцев, уловив настроение партнера, удивленно поднял брови.

– А чем ты, собственно, недоволен? – спросил он. – Что-то не так?

– Москва, – с кислым видом сказал Манохин. – Москва… Знаешь, есть такая поговорка: Москва любого нагнет. Здесь мы короли, в любой кабинет дверь ногой открываем, а там… Если тамошняя братва на нас глаз положит, можем запросто остаться не только без штанов, но и без задниц. И потом этот Валик… Он ведь может и ошибиться, предложить товар не тому, кому следует.

Официально он действует от нашего имени, хоть и не знает ничего… В общем, черт его знает. Не нравится мне эта твоя экспансия на запад, Петр Николаевич. Не нравится, и все тут.

– Брось, Василий, – возразил Уманцев. – Ну что ты, в самом деле? Это уже паранойя какая-то… Регион мы освоили, дело надо расширять, мы же с тобой это сто раз обсуждали. Ну не во Владивосток же нам товар возить! А что до братвы, так казанская ничуть не лучше московской, а может, даже и покруче будет. Что мы Москве? У них там холдинги, банки, нефть, газ…

– Ну-ну, – перебил его Манохин. – Не тебе объяснять, что наш промысел доходнее любого банка.

Я где-то слышал, что производство поддельной водки по доходности уступает только торговле нефтью. Так что прибедняешься ты напрасно.

– Ну и что? – пожал плечами Уманцев. – Почему я должен беспокоиться? У меня, в конце концов, есть служба безопасности и ее начальник, которому я полностью доверяю. И проблема эта – твоя, а не моя. И ты способен ее решить. Ну допустим, москвичи решат на нас наехать. Ну пришлют пару джипов с бойцами.., допустим, даже три джипа. Или четыре.

Неужели не справитесь? Да я уверен, что они до города не доедут, полягут все до единого! А если это не так, то опять возникает вопрос: зачем ты на себе таскаешь этот свой миномет? Положи в кобуру искусственный член и каждый день тренируйся в туалете, разрабатывай…

– Гм, – негромко сказал Манохин, и Уманцев замолчал, поняв, что зашел слишком далеко. Бородка бородкой, очки – очками, но перед ним сидел вовсе не бухгалтер и не какой-нибудь владелец коммерческой палатки, а самый настоящий бандит, убийца, насильник и главарь целой армии точно таких же насильников и убийц, уголовный авторитет по кличке Прыщ.

У каждой профессии своя этика и свои понятия о чести, и трогать задний проход Прыща, пожалуй, действительно не стоило, и нехорошо сузившиеся глаза Прыща говорили об этом яснее всяких слов.

– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Уманцев. – Хватит щуриться, все равно не боюсь… Я ведь к чему веду? Я это все к тому, что мы за твоими ребятами как за каменной стеной, и плевать я хотел на эту самую Москву. Хотя осторожность, конечно, не помешает.

– Ясно, – сказал Прыщ и снова закурил. – Будем считать этот вопрос закрытым. Я передам Черемису, что есть заказ на две тонны его бодяги. Это ведь точно?

– Точнее не бывает, – усмехнулся Уманцев. – Я так понял, что реализация идет через какой-то кабак…

Представляешь, сколько они наваривают? При наших-то ценах… Я вот тут подумал: а не поднять ли нам цену на эту московскую партию? Как ты полагаешь?

– Тебе виднее, – сказал Манохин, с беспечным видом пуская дым в потолок. – Хотя я бы на твоем месте конечно поднял… Нечего делать им такие подарки! В конце концов, и продукция, и весь риск наши, а этим держимордам остается только снимать сливки.

Кстати, как там наши окорочка?

– О! – оживился Уманцев. – Полный аншлаг!

И окорочка, и селедку метут так, как будто город три года просидел в блокаде. Это была гениальная идея: наладить доставку на дом. Лохам удобно, и нам живые деньги не мешают. Прибыль идет, налоги платятся…