Сквозь огонь и воду - Воронин Андрей Николаевич - Страница 42

– Можно мне написать о нашей встрече?

– Не стоит. Спасибо, – Сергей поднялся и зашагал к ожидавшей его машине.

– Погодите, – Козлов нагнал его, – где вас можно отыскать, если я узнаю что-то новенькое?

Дорогин боялся, что этот вопрос не прозвучит. Он не мог сам дать свой адрес, это выглядело бы подозрительным, но если журналист спросил сам, то почему бы и не сделать ему одолжение?

– Адреса я вам не дам, потому как сам не знаю, где буду жить завтра. Если что-нибудь захотите мне передать, оставьте записку у бармена в “Черноморской акуле”.

– Знаю, – ухмыльнулся Козлов, – хороший бар.

«Конечно, хороший, – подумал Дорогин, – хорош тем, что расположен на улице и отлично просматривается из окна моего гостиничного номера.»

– Я каждый день буду подходить, интересоваться. Так что ваша записка не пропадет.

– Рад был познакомиться, – улыбнулся журналист.

Сергей сел в машину.

– Он вам кто? – поинтересовался таксист.

– Погибший или журналист?

– Погибший.

– Никто.

– Я с ментами разговорился в первый раз в жизни. Раньше мне казалось, они преступления по-серьезному расследуют. Но в жизни совсем не так, как в кино. Тут же – дело ясное как Божий день. Насильно человека напоили и в море бросили. Ментам же выгоднее написать, что он сам утонул. На хрен им иметь еще одно нераскрытое убийство. Лучше уж оформить его как несчастный случай, о котором через пару месяцев все забудут, – возмущался водитель.

– Резонно рассуждаешь.

– Куда теперь?

– К бару “Черноморская акула”.

Козлов хоть и был прожженным журналистом, но человеком был не совсем конченным. Он еще десять минут сомневался, стоит ли звонить Шпиту. Но благоразумие в конце концов взяло верх.

«Люди в город приезжают и уезжают, – рассуждал Козлов, – а мне, ментам и Шпиту жить всем вместе, пока гробовая доска не разлучит нас. Значит, со Шпитом стоит дружить.»

Для приличия еще немного покрутившись возле утопленника, Анатолий Козлов отправился в город. Во-первых, предстояло написать материал. За него деньги платят как-никак. Во-вторых, что важнее, нужно сообщить Шпиту о подозрительном мужчине, интересовавшемся ограблением в Абхазии.

До редакции журналист добрался на перекладных, не хотелось беспокоить ментов, просить у них машину. Они и сами еле наскребали бензин на загородные поездки.

Молодая журналистка, носившая звучную фамилию Алферова, встретила Козлова насмешливым взглядом, мол, как я тебе удружила! Послала на встречу одного сумасшедшего, который небось у тебя кучу времени отъел. Она ждала, что Анатолий возмутится. Давать координаты сотрудников в редакции было не принято. Если надо, пусть визитер ожидает где-нибудь поблизости. Авось повезет.

– Жанна, меня никто не искал?

– Приходил тут один, я его восвояси отправила. “Как же, восвояси!” – подумал Козлов, но вслух добавил:

– И правильно сделала.

– Может, он еще вернется, – предположила Алферова.

– Если звонить станет – меня еще нет.

– Может, тебе вместе с ним материал сам в руки плывет?

– Такого не бывает.

И Козлов уселся на своем любимом месте у окна, чтобы быстро состряпать заметку в номер. Он особенно не изощрялся, написал все, как есть, указал профессию утонувшего, вспомнил, что тот был в состоянии алкогольного опьянения. И, как водится в таких случаях, подытожил заметку цифрой: сколько пьяных утонуло в этом году. Получалось, что все локальные конфликты и теракты унесли в городе куда меньше жизней, чем морская вода. Всего за один год.

Уже было около четырех часов вечера. Как обычно, большинство сотрудников успело разбежаться по домам, оставались лишь те, у кого не было дома компьютеров и семей.

– Перекусить хочешь? – спросил Козлов.

– В ресторан приглашаешь?

– На ресторан у меня денег не хватит, предлагаю перекусить прямо здесь.

– Перекушу, не побрезгую.

– Вот тебе деньги, – Анатолий говорил с журналисткой как с девушкой на побегушках. – Принеси пиццу и минералку не забудь. Можешь взять пива.

– За твой счет?

– Я сегодня добрый.

– Не похоже на тебя.

У Алферовой оставались в кармане сто рублей, на которые предстояло прожить три дня, и она поддалась искушению.

– Хорошо, но ты кормишь меня не в долг, и я тебе ничем не обязана в будущем.

– Брось, я буду обязан тебе.

– Чем?

– Тем, что ты сходишь за жратвой без лишних слов.

Козлов сделал вид, будто сосредоточенно пишет заметку, хотя уже успел поставить точку и подписаться под материалом.

– Я компьютер не выключаю, – бросила девушка, уже стоя в дверях, – мигом вернусь.

– Чем быстрее, тем лучше, – пробурчал Козлов.

Когда Алферова исчезла, он тут же бросился к телефону и, даже не сверяясь с записной книжкой, набрал номер.

– Шпит, ты?

– Сейчас позову, – узнал Козлова по голосу Садко.

– Есть две интересные вещи, – доложил Анатолий, лишь только услышал в трубке дыхание Шпита.

– Выкладывай.

– Во-первых, нашли труп на тринадцатом километре приморского шоссе. Утонул диспетчер автотранспортной службы аэропорта. Тот самый, который посылал броневик в Абхазию.

Шпит про себя выругался матом. Он-то надеялся, что труп всплывет гораздо дальше от города и значительно позже.

– Но это еще не все, это лишь четверть дела. Объявился странный мужик, назвался Сергеем Дорогиным, утверждает, что это он был вторым шофером “фольксвагена”, сгоревшего на месте ограбления.

– Сам утверждает? – не поверил услышанному Шпит.

– Немного за язык пришлось потянуть, но он особо и не скрывал.

– Где он теперь?

– Поговорить с ним хочешь?

– Да.

– Могу свести.

– Жди, сейчас буду.

Козлов, уверенный в том, что его ожидает денежная награда, устроился в вертящемся кресле, еще хранившем тепло бедер молоденькой журналистки, и сладострастно закурил.

"Жанна – ничего девушка, надо как-нибудь пригласить ее в ресторан. По-моему, долго упираться не в ее привычках. И денег много на нее не требуется: пиццей угостил, пивом напоил… Однако же и белиберду она пишет, – скользил взглядом по экрану Козлов, – ну разве это кого-нибудь заинтересует? Даже для начинающей журналистки плохо. «В городе ходят упорные слухи, будто администрация, закупив китайское оборудование для подсветки зданий в ночное время, заплатила за него вдвое большую сумму, чем если бы закупалось западноевропейское, вдвое более экономичное и надежное»”, – прочитал Козлов.

Затем сделал отбивку и задумался.

«Главное в статье не то, о чем пишешь, а как пишешь… Главное, должна быть история. Будь я молоденькой и красивенькой девушкой, я бы написал: „Когда я возвращалась поздней ночью домой, во дворе меня поджидал странного вида мужчина. Странность заключалась в черных солнцезащитных очках, бесполезных беззвездной ночью („южной ночью“, – добавил Козлов). Он догнал меня у самого подъезда. Я уже готова была закричать, когда незнакомец приложил указательный палец к губам („к моим губам“, – исправился Анатолий). „Тес, – проговорил он, – вы работаете в газете?“ Мы проговорили с ним до двух часов ночи. Он показал мне документы, неопровержимо свидетельствующие, что городские власти…“»

Далее Козлов выделил кусок текста, написанный Алферовой, и просто вставил его в свой абзац.

«На прощание он оставил мне номер пейджера, по которому с ним можно связаться. Номер имеется в редакции.»

Журналистка застала Козлова, колдующим над ее текстом.

– Пицца еще теплая.

– А пиво холодное? – осведомился Анатолий.

– Продавщица обещала, что холодное, – не очень внятно произнесла девушка.

Козлов прикоснулся к двухлитровой пластиковой бутылке.

– Да, холодное, – констатировал он, – как мое сердце. Еще немного – и пицца, и пиво уравняются по температуре.

Алферова прочитала написанное Козловым.

– По-вашему, так будет лучше? – она прониклась к журналисту уважением.

– Не знаю, лучше или хуже, но так будет правильно.