Комбат против волчьей стаи - Воронин Андрей Николаевич - Страница 67

— Мне все равно. Как ты это представляешь?

— Никак не представляю, — Курт говорил шепотом, едва слышно.

Сиваков с автоматом в руках, грязный, с рассеченной бровью пристально смотрел на Сильвестра и Курта.

«Что замышляют, эти мерзавцы? Ведь они могут меня бросить, зачем я им… Хотя…»

Он понял, кого-кого, а именно, его Курт не оставит.

Ведь у Сивакова есть деньги.

— А Сиваков? — Сильвестр кивнул в сторону Ильи Даниловича, вернее, даже не кивнул, а лишь скосил глаза в его сторону.

— Он пойдет с нами.

— А зачем он нам?

Комбат посмотрел на часы, до конца времени, предложенного Куртом, было еще десять минут.

— Подберезский, иди сюда.

Андрей подошел.

— Что ты предлагаешь?

— Не знаю, командир, тебе решать. Если бы не дети, забросали бы их гранатами, взорвали бы их к чертовой матери, пусть бы сдыхали под обломками гаражей.

— То-то и оно, Андрюха, не можем мы так сделать, не можем.

— А если попытаться туда ворваться, попробовать уложить всех в ближнем бою.

— Рискованно, шансов слишком мало.

Подберезский говорил, прекрасно понимая, что прав Комбат, как всегда, тот чувствует ситуацию лучше.

— Андрюха, вот что. Шмелева мы с собой не берем. Сейчас садимся и гоним на аэродром, там забираемся в самолет и попытаемся освободить детей.

— Но ведь их много, командир.

— Много то много, но и мы с тобой не лыком шиты.

Идешь?

Подберезский кивнул.

— А Пехота?

— Он, конечно, парень что надо, но в этом деле не помощник. Чем меньше нас будет, тем лучше. Честно говоря, мне и тебя брать не хочется.

— Нет, я пойду.

— Я сказал — нет. Пойду один Комбат подошел к Савельеву.

— Полковник, надо принимать их условия. Я залезу в самолет и попытаюсь разобраться с ними там, иного выхода у нас нет.

Курт взглянул на часы, оставалось пять минут.

— Так, давай детей в яму, — Курт перешел на шепот, — вначале надо отделаться от наших друзей.

Он объяснил Сильвестру что надо делать, затем подозвал к себе Сивакова.

— Слушай, Сиваков, бери автомат. Сейчас предстоит неприятная, но нужная работенка.

Сиваков в ответ лишь кивал, давно поняв, что в данной ситуации лучше для него отказаться от любой инициативы и выполнять лишь то, что говорит Курт.

Сильвестр обошел всех своих людей, прячущихся по разным углам, сказал, чтобы стягивались к дальней стене, самой толстой. Когда все собрались, Курт, стоя возле ямы в которой плакали дети, произнес:

— Может кто-нибудь из вас думает о том, что лучше сдаться, поднять руки и покинуть гараж, тогда, пожалуйста, я не против. Остальные будут стоять до конца.

Воцарилось тягостное молчание. Наконец, четверо двинулись вперед.

— Что, сдаетесь?

— И вам советуем, — сказал парень с переломанным носом и смятыми ушами, — они никого не пощадят, я знаю этих спецназовцев. А так.., тюрьма все-таки лучше.

— Если ты так считаешь, то валите вперед. Сильвестр откроет ворота.

Еще двое сделали неуверенные движения. Курт сплюнул себе под ноги.

— Валите, валите, баба с воза — коню легче.

Пословица прозвучала довольно-таки зловеще.

— Эй, вы там! — прокричал Курт, подойдя к пролому в стене.

— Слышим тебя, — ответил полковник Савельев. , — Тут время истекает, но у меня есть к вам просьба. Кое-кто пожелал сдаться, так что вы примите их по-человечески, не обижайте, они люди хорошие, положительные.

И махнув рукой, подал знак Сильвестру, чтобы тот открыл тяжелые железные ворота, наверное, единственное, что сохранилось хорошо. Ворота скрипнули и в узкую щель, образовавшуюся между створками, двинулись желающие сдаться.

Они выходили по одному с поднятыми руками, шли медленно, можно сказать брели, головы опущены, глаза бегали. Они понимали, что спецназовцы с ними церемониться особо не будут, поэтому не делали лишних движений.

Ворота захлопнулись. Бандиты еще стояли у гаража метрах в десяти от ворот.

— А теперь смотри, что будет, — Курт быстро схватил автомат с полным магазином и принялся расстреливать тех, что стояли в углу гаража.

Он стрелял не жалея, слышались крики, стоны, вопли — все это было настолько неожиданно, что никто не успел среагировать. Через три минуты Сильвестру осталось лишь добить раненных.

Что произошло в гараже, ни полковнику Савельеву, ни солдатам, окружившим гараж было непонятно.

— Ну вот, — после того как все окончилось, пробормотал Курт, — можно было пришить и тех, всех до единого, они ведь были как на ладони. Но они сами выбрали свою судьбу, может быть, они и останутся в живых.

— Эй, начальник! — прокричал Курт.

— Что там у тебя? — спросил Савельев.

— Да ничего страшного, все в порядке, главное, мои заложники целы. Хочу тебе напомнить, что время истекло. Так что освобождай дорогу и не вздумай делать лишних движений, ты меня знаешь.

— Знаю, знаю, не спеши, самолет еще не готов, Я только что туда звонил.

— Я сейчас сам позвоню. Мой приятель свяжется с летчиками. Набери аэродром, — сказал Курт, обращаясь к Сивакову.

Они уже сидели в машине. Ашиб и его жена, русская женщина, связанные по рукам и ногам, лежали на полу микроавтобуса. Дети сидели на переднем сиденье, все трое. Курт прятался за ними. Лишь детские затылки возвышались над спинками.

— Ты свое стекло подними, — сказал Курт Сильвестру, — а ты, Сиваков сейчас откроешь дверь гаража.

Автобус медленно выкатился.

— Мерзавец, подонок, козел! Сволочь! — шептал Савельев, увидев перекошенные страхом детские лица, — Сука! Я бы тебя на суку повесил.

Автобус медленно, как катафалк, катился по двору. Девочка, сидящая с краю вздрагивала, она прикрывала грязными ладошками личико и трясла головой, словно пыталась сделать так, чтобы все происходящее, как страшный сон, закончилось и, как можно скорее. Но все еще только начиналось.

Глава 27

Черный микроавтобус с тремя заложниками-детьми, с тремя взрослыми заложниками и с тремя бандитами и тонной наркотиков мчался по пыльной дороге в сопровождении двух «уазиков» и крытого «Урала» с двумя взводами спецназовцев. В первом «уазике» сидел полковник Савельев и майор Пантелеев.

Дважды Савельев пытался по рации уговорить Курта сдаться. Но в ответ он слышал одно и то же.

— А не пошел бы ты, начальник, к такой-то матери.

— Пойми, — говорил Савельев, — не теряя надежды убедить бандита изменить свое решение.

Лишь бы тот отпустил детей и сдался. Но у Курта имелись совершенно другие планы, и отступать от них он не собирался.

Илья Данилович Сиваков уже понемногу пришел в себя, он понимал, что если он попадется, то расплата будет жестокой, такая же расплата ждала и Сильвестра, одного из крупнейших торговцев наркотиками. Так что этим троим в черном микроавтобусе терять было нечего, они были готовы на все.

— Пойми же ты, причем здесь дети, — говорил, обращаясь к Курту Савельев.

— Дети ни причем, — отвечал Курт, — они — мой билет, гарантийный талон. Не будь их, начальник, ты бы со своими архаровцами давно расстрелял наш автобус, превратил бы его в решето. А так ты даже кашлянуть боишься. — И Курт, понимая свою защищенность, издевательски хохотал прямо в микрофон рации.

— Вот какая скотина, мерзавец, подонок! — ругался Савельев, употребляя еще более крепкие выражения, совсем как портовый грузчик.

Майор Пантелеев, командир отряда спецназа ГРУ, базировавшегося на космодроме Байконур, почти все время молчал. Его отряд потерял восемь человек за день, потери были бессмысленными, а бандиты преспокойно катили на аэродром, где к их приезду уже будет готов самолет.

Время от времени Савельев связывался по радиотелефону с аэродромом. Туда уже прибыло начальство: генералы с Байконура, замминистр внутренних дел Казахстана и отряд специального назначения, обученный борьбе с террористами. С генералом ГРУ по спутниковому телефону связался полковник Бахрушин и, представившись, объяснил генералу, кто он и чем занимается. Естественно, о существовании какого-то московского полковника не было известно ровным счетом ничего.