Комбат не ждет награды - Воронин Андрей Николаевич - Страница 17

Тяжелая бронированная дверь с перископом глазка отделяла его от вожделенного счастья.

«Такую придется взрывать, если не дай бог потеряешь ключ или заклинит замок» – с улыбкой подумал полковник, нажимая на гладкую, упругую кнопку звонка.

Дверь приоткрылась, и Борщев тут же шагнул в ночной уют квартиры.

– Валентин Витальевич! – послышался радостный девичий голос. – А я вас только завтра ждала.

– Надеюсь, никого липшего в квартиру не привела?

Девушка захихикала:

– Что вы! Я только с вами. Зачем мне нужен еще кто-то?

– Ты ври, да не завирайся. На кой черт я тебе старый хрыч сдался, если ты такая заводная, что тебе и пары молодых жеребцов мало будет?

– Это я потому такая страстная, что вас редко вижу.

Щелкнул выключатель. Под потолком прихожей зажглась яркая галогенная лампочка.

И подполковник Борщев внимательно всмотрелся в лицо своей… – нет, не любовницы, даже в мыслях он ее называл не иначе, как сожительницей.

Прежде чем остановить свой выбор на этой девчушке, подполковник перебрал несколько вариантов. В душе он, конечно же, понимал, что лучше всего связаться с женщиной в возрасте, хорошо сохранившейся.

От такой трудно ожидать неприятностей.

Свяжешься с молодой – и непременно к твоим деньгам присосется какой-нибудь молодой хлыщ, с которым твоя избранница станет трахаться напропалую.

Такая перспектива представлялась вполне возможной, потому что Борщев наведывался в Москву не так уж часто – раз в две недели, чтобы в гарнизоне не возникало лишних подозрений. Он ездил на такси лишь потому, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из знакомых в поезде. Но каждый раз присмотренная Борщевым женщина казалась ему староватой.

Сперва он соблюдал дистанцию в пять лет, затем увеличил ее до десяти, пока наконец не встретил ее.

«Вот уж точно, на такой никогда не придет в голову жениться!» – обрадовался тогда подполковник.

И хотя еще не знал, согласится ли эта девушка стать его сожительницей, твердо решил вплотную заняться ею. Девушку он присмотрел в открытом кафе, где она сидела за чашкой кофе абсолютно одна и скучала. Борщев взял у прилавка два мороженых, самых дорогих, с воткнутыми в них игрушечными картонными зонтиками, и подойдя к столику, осведомился, можно ли присесть.

Несмотря на то, что свободных столиков хватало, девушка кивнула, и Борщев молча подвинул к ней одно мороженое. Она молча хмыкнула и сделала вид, что не понимает в чем дело.

– А я знаю как вас зовут, – сказал тогда Борщев.

– И как же?

– Анжелика.

И действительно, какое еще имя могла носить девушка, родившаяся, судя по ее юному возрасту, в середине семидесятых годов, да еще ко всему имевшая счастье родиться мулаткой. Мало кто уже помнит знаменитую Анжелу Дэвис, портретами которой в начале семидесятых пестрили все советские газеты и популярные журналы. Американская негритянка появилась в советской прессе, а когда стыдливо, без всяких объяснений исчезла из нее, то оставила после себя на память России не одну тысячу девочек, названных Анжеликами, Анжелами или попросту, если вникать в смысл этого слова, ангелами.

Анжелика Белова была чернокожим ангелом. Ее мать не очень-то интересовалась куда именно подевалась ее дочь после того, как ей исполнилось восемнадцать. Анжелика поехала в Москву, сказав, что будет поступать в институт, даже не уточнив в какой. Сперва она мечтала о замужестве, но затем поняла: на мулатке может жениться только мулат.

Негры, к ее удивлению, ее за свою не принимали.

Но свободных богатых мулатов на ее пути не попадалось, и поэтому она с интересом рассматривала основательного мужчину в возрасте, подсевшего за ее столик. Понять чем же именно занимается этот человек, было сложно.

«С виду – вроде военный. Люди других профессий так тщательно не следят за своей стрижкой. А вот если судить по дорогому костюму, по запаху одеколона, тоже не из дешевых, то он наверняка бизнесмен. Во всяком случае, не бандит», – определила для себя Анжелика, складывая свои пухлые негритянские губы в привлекательный бантик.

– Вас зовут Анжелика, – повторил Борщев, глядя в ее коричневые глаза, отливавшие кофейным блеском.

– Мороженое мне? – поинтересовалась девушка.

– А кому же еще? Сам я две порции не съем.

– А почему мороженое? Ведь мне уже восемнадцать, можно и чего-нибудь покрепче.

– Девчушечка, мороженое тебе я принес для того, чтобы немного остудить твою страсть. Ты же очень страстная?

Это прозвучало без особого хамства, даже несколько по-отечески.

– Давай поедим, – предложил тогда Борщев, – мороженое, а потом поедем ко мне.

– Только если вы будете со мной один.

– Один, один. Я ни с кем не люблю делиться своей добычей.

Анжелика быстро доела мороженое и осмотрелась в поисках машины Борщева. Но тот остановил такси. Вот так она и оказалась в доме, где подполковник сперва снимал а затем, убедившись в относительной порядочности Анжелики, и купил на нее, как на подставное лицо, квартиру.

По поведению девушки в постели Борщев понял, что она еще не очень-то умела в любви, но это его и возбуждало.

«Значит, мало с кем у нее было до меня и какое-то время между нами не возникнет недоразумений».

Поэтому когда Анжелика, лежа на простынях, сказала: «Мне здесь нравится», имея в виду квартиру, Борщев преспокойно предложил ей:

– Хочешь остаться здесь?

– До утра?

– Глупая! На сколько хочешь!

– На три дня можно?

– Ты не поняла, можешь здесь жить. Эта квартира не то чтобы станет твоей, но ты в ней будешь жить по-настоящему.

Такого предложения Анжелика, честно говоря, себе не представляла.

– Я буду жить с вами?

– Нет. Сам я живу в другом месте, а к тебе буду приезжать. Если захочешь уйти – уйдешь.

Большого выбора у Анжелики не оставалось. Или вновь жить на случайных квартирах, перебиваясь кое-как, или отдаться в руки этому странному человеку, который так мало напоминал всех ее прежних знакомых. Вот разве что дальнего родственника матери, служившего офицером на Дальнем Востоке. Кто такой Борщев Анжелика не знала, как не знала и его настоящей фамилии. Для нее он всегда оставался Валентином Витальевичем. Даже в постели она продолжала называть его по имени и отчеству, не позволяя себе и ласковых прозвищ. Борщеву это конечно же нравилось и льстило.

В прошлый свой приезд он оставил Анжелике деньги на личную жизнь и деньги для закупки продуктов к его следующему приезду.

Вот этот приезд и наступил. И хоть был уже третий час ночи, Анжелика принялась готовить ужин. Почти все приготовление сводилось к тому, чтобы открыть запакованную фирменную еду, и разложить ее на тарелки, да хлеб нарезать.

Привычный в своей жизни пить в любых условиях, закусывая водку тушенкой из консервных банок, Борщев был неприхотлив, он лишь обставил этот свой нехитрый ритуал шикарной мебелью, красивой девушкой и всей видео– и радиоаппаратурой, которую только можно купить в Москве.

Борщев вдруг изменился в лице и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Сперва дела, потом гульба.

Он взял телефон, быстро набрал номер и принялся тихо извиняться за то, что звонит так поздно, но, мол, только что приехал. Единственное, что уловила Анжелика из разговора – говорившего с ее любовником зовут Григорий Александрович и Валентин Витальевич очень-очень его уважает.

– Валентин Витальевич, может, еще кусочек? – настаивала Анжелика, подсовывая к Борщеву тарелку, на которой блестели истекавшие соком ломтики ветчины.

– Нет, хватит уже, – Борщев вытер губы мягкой салфеткой.

– Тогда шампанского? – Анжелика взяла тяжелую бутылку и наклонила ее над рюмкой.

Борщев прикрыл верх рюмки тяжелой ладонью.

– Нет, Анжела, шампанское пить перед сном не рекомендую.

– Почему?

– Живот пучить будет.

Подполковник Борщев вполне остался доволен и ужином, и самим собой. Выпил он совсем немного – так, чтобы почувствовать только легкое головокружение. Анжелика, так та вообще отпила лишь полбокала шампанского.