Къ изученію заговора и колдовства въ Россіи. - Леонская Елена - Страница 12

Семнадцатый вѣкъ, ярко отразившій въ судебныхъ дѣлахъ свою вѣру въ заговоръ и чародѣйство, оставилъ послѣ себя рядъ заговорныхъ текстовъ. Сохранились они 1) на клочкахъ бумаги, въ приложеніи къ судебному дѣлу, какъ очевидное доказательство виновности подсудимаго; 2) вошли въ составъ врачебныхъ сборниковъ (травниковъ и др.), какъ средства отъ той или другой болѣзни; 3) сохранились въ отдѣльныхъ сборникахъ, составленныхъ въ различныхъ цѣляхъ.

Запись заговоровъ, очевидно, была дѣломъ обычнымъ, и письменная традиція хранила заговоры не менѣе старательно, нежели и устная, но такъ какъ списковъ заговоровъ отъ эпохи болѣе ранней, нежели XVII в. чрезвычайно мало, то записи XVII в. являются наиболѣе любопытными для разсмотрѣнія; въ нихъ еще можно вскрыть такія черты, которыя указываютъ на древность того или другого текста.

Особенно же цѣннымъ, конечно, является сборникъ, спеціально посвященный заговорамъ; таковъ разсматриваемый сборникъ въ спискѣ начала XVII в.*) . Любопытенъ

24

онъ и по своему объему, и потому, что въ него включены инородческіе (весьскіе) заговоры, и потому еще, что при заговорныхъ текстахъ находится изложеніе того дѣйствія, которое связывалось съ заговоромъ.

Значительный объемъ сборника заставляетъ предполагать большую работу собирателя, который пользовался различнымъ матеріаломъ, не избѣгая и инородческихъ заговоровъ и варіантовъ одной и той-же темы. Инородческіе, и именно весьскіе, заговоры подтверждаютъ извѣстіе о томъ, что русскіе не разъ обращались къ финскимъ племенамъ, ища у нихъ чародѣйной помощи. Дѣйствія, сопровождающія заговоры, помогаютъ пониманію текста и ярче обрисовываютъ тѣ вѣрованія и воззрѣнія, которыя порождали колдовство и заговоръ.

Начинается сборникъ описаніемъ травы „молчана“, указаніемъ, когда ее рвать и поясненіемъ, къ чему она пригодна. Такое начало какъ бы сближаетъ разсматриваемый сборникъ съ травникомъ; далѣе о травахъ нѣтъ ничего, но слѣдующія статьи „объ узнаваніи таинъ“ и „объ узнаваніи прошедшаго и будущаго“ относятся опять таки къ такимъ статьямъ, которыя часто встрѣчались въ лѣчебныхъ рукописяхъ1) . Весьма вѣроятно, что составителю сборника лѣчебные сборники были извѣстны, и онъ ими въ небольшихъ размѣрахъ и воспользовался. Но далѣе слѣдуютъ заговоры, причемъ лѣчебныя средства почти нѣ встрѣчаются2) . Нѣкоторые заговорные тексты не имѣютъ при себѣ указаній на то, что нужно дѣлать при заговорѣ, но многіе тексты сопровождаются подробнымъ описаніемъ магическаго дѣйствія.

Магическое дѣйствіе, какъ свидѣтельствуютъ судебные документы, въ колдовской практикѣ стояли неразрывно съ

25

заговоромъ, т. е., словеснымъ выраженіемъ того, что имѣло въ виду дѣйствіе. Исторія магіи, исторія вѣрованій малокультурныхъ народовъ1) постоянно указываютъ на необходимость связи дѣйствія и слова, поэтому каждый заговоръ тогда лишь понятенъ, и формулы его подаются объясненію, когда извѣстно дѣйствіе, его сопровождающее. Заговоръ же, оторвашійся отъ дѣйствія, становится все менѣе и менѣе понятнымъ, искажается и уже становится совершенно неподдающимся какому бы то ни было объясненію. Отсюда изученіе заговорныхъ формулъ возможно лишь при знакомствѣ съ заговорными дѣйствіями, иначе разъясненія не могутъ быть точными. Чѣмъ крѣпче связанъ заговоръ съ дѣйствіемъ, тѣмъ онъ опредѣленнѣе въ своихъ выраженіяхъ, тѣмъ онъ короче и проще. Но по мѣрѣ того, какъ забывается дѣйствіе, а заговоръ продолжаетъ жить безъ него, для словесныхъ сочетаній открывается большой просторъ, и появляются такія выраженія, которыя рождаются прямо изъ словесныхъ ассоціацій. Оторвавшись отъ своего дѣйствія, заговоръ можетъ соединиться съ новымъ дѣйствіемъ, но при такомъ соединеніи всегда окажется какое нибудь несоотвѣтствіе2) .

Обратимся теперь къ разсмотрѣнію тѣхъ дѣйствій, которыя изложены въ сборникѣ при заговорныхъ текстахъ, и посмотримъ, какова связь между ними. Магическія дѣйствія различны; одни изъ нихъ имѣютъ врачебное значеніе „да то масло даі пити и мажі младе ца, гдѣ грызет “ (№ 63)3) , другія же – символическое . Послѣднія особенно разнообразны: между ними есть и очень простыя: „говор на воду и на росу и на мыло и потри по лицу “ (№ 31); есть и сложныя, сопряженныя съ выходомъ изъ дому и совершеніемъ ихъ въ

26

опредѣленномъ мѣстѣ; „…Могила выкопат , гдѣ нез наемоі мертвец , ане вынѧті мер твого вон да верхнѧѧ доска снѧті и саван ѡправит и пронѧз сквоз саван гж игла“…. (№ 75).

Обыкновенно заговоръ, связанный съ какимъ нибудь дѣйствіемъ, говоритъ о томъ, что́ совершается, такъ что дѣйствіе и слова совпадаютъ. Такъ слова заговора: „Стрѣлѧю ѡ̃ всѧкоі болез ни“ (№ 7) являются параллелью къ указанному дѣйствію: „здѣлат у воды (ч ̂) въ его јмѧ з гнилы… да стрелѧти гѳ-ю стрел(ы)“. -

Иногда слова заговора изображаютъ нѣчто бо́льшее того, что передаетъ дѣйствіе, но это присходитъ отъ невозможности воспроизвести въ дѣйствительности то, что мыслится необходимымъ. Такъ, очерчивая вокругъ стада кругъ, нужно произносить слова: „…пусть тын желѣзноі круг моего скота…“ (№ 57).

Въ данномъ случаѣ идея защиты по необходимости выражается ярче въ словахъ, нежели въ дѣйствіи, но связь внутренняя между словомъ и дѣломъ не расторгнута. Подобные примѣры часты: ясно, что разъединеніе слова и дѣйствія не совершается потому, что символика дѣйствія, несмотря на кажущееся разногласіе, имѣетъ полное внутреннее соотвѣтствіе со словами заговора.

Простыя символическія дѣйствія, изложенныя въ сборникѣ, обходятся съ помощью самыхъ незначительныхъ предметовъ, да и сами по себѣ они не выходятъ изъ круга самыхъ обыденныхъ поступковъ: толкнуть ступу (№ 34), бросить въ человѣка щепотку земли (№ 5), зажечь щепку (№ 27), положить вѣтку рябины на кровать (№ 52); но слова, связанныя съ этими дѣйствіями, злы и дѣйствительно могутъ встревожить: „как сѧ ступа пала, такк бы моі недруги повалѧлис пред мною и попадалі “, „как горит щепка в огнѣ, так бы горѣло сердце…. по мнѣ“… и т. д.