Что известно о Терри Конистон? - Гарфилд Брайан - Страница 18

Оукли прижался плечом к косяку двери и потер руки.

Оба молчали довольно продолжительное время, в течение которого Оукли продолжал внимательно смотреть на клоуна. Наконец это начало действовать тому на нервы, что и требовалось. Скорчившись, Адамс произнес:

— Слушай, видит бог, я не хотел, чтобы так произошло. Откуда я мог знать, что он к нам ворвется? Она сказала, что он не был в ее спальне уже три месяца.

— Ты ударил его как профессионал. Где ты этому научился?

— Карлик, вроде меня, выросший в нижней части Ист-Сайда, должен уметь драться. Кроме того, я начинал в бродячем цирке акробатом.

— Я это подозревал.

— И что же это должно означать?

— Я — юрист. Может быть, неуклюж в уголовном кодексе, но, кажется, припоминаю, что специфические навыки некоторых борцов и атлетов с точки зрения закона расцениваются как смертоносное оружие. Например, кулаки профессионального актера.

— Ты говоришь...

— Я только размышляю.

— Хочешь напугать меня до смерти?

Оукли покачал головой, а Адамс уже переключился на другое:

— Зачем ты впутал этого жирного увальня?

— Орозко? Эрл хотел, чтобы он приехал.

— Чтобы все обделать с похищением?

— Да.

— И как много ты ему рассказал о смерти Коннистона?

— Достаточно.

— Каковы гарантии, что он не подует в свисток?

— Диего работает на меня. Если кто-нибудь и подует в свисток, то это буду я.

Адамс вспыхнул, вскочил, наполнил свой бокал и задал вопрос:

— Кто тебя выбрал отдавать тут приказы?

— Хочешь, чтобы я поднял трубку и сообщил, кто убил Эрла?

Адамс прикусил язык. Но Оукли надо было его убедить, поэтому он нажал еще:

— Что ты собираешься делать, Фрэнки? Позвонить в полицию и сообщить им, что Эрл застал жену с любовником, а ты его убил, чтобы правда не выплыла наружу? Причем убил ногами акробата, что может быть классифицировано ревностными обвинителями как смертельное оружие?

— Все было не так! Ты же знаешь, это было не так!

— Быть может. Но если Луиза и я сойдемся на этой версии и будем на ней стоять, тебя заберут.

— Чепуха! Этот сукин сын напал на меня, как маньяк. Это была самооборона, несчастный случай, и вообще все только слова...

— Точнее сказать, слова обанкротившегося третьеразрядного с темным прошлым комика из ночного клуба против слов уважаемого члена клуба и вдовы мультимиллионера. Представь себя на месте суда присяжных, кому ты больше поверишь?

— Ублюдок, — с силой прошипел Адамс. — Тебе нужен козел отпущения, и ты выбираешь меня. Так? Послушайте, леди и джентльмены, перед вами Фрэнки Адамс, десятикратный неудачник...

— Это будет не так.

— Ты уже все продумал. Иди готовь для меня веревку.

— Нет. Все можно обыграть по-другому. Если ты, конечно, не хочешь скандала в суде, газетах и закончить жизнь с головой в мешке.

— Ты шутишь?

— Думай как хочешь.

— Ну и какой же у меня выбор?

— Допустим, ты, я и Луиза сидели в гостиной, играли в карты и вдруг услышали какой-то глухой удар. Пошли выяснить, в чем дело, и обнаружили Эрла, который поскользнулся на коврике, упал, ударился головой о столбик кровати. Мы рассказываем эту историю, я вызываю доктора, и он подписывает свидетельство о смерти в результате несчастного случая.

Адамс сидел открыв рот, с опаской наблюдая за Оукли.

— Интересно, где это ты найдешь доктора, который такое подпишет?

— За большие деньги всегда можно купить немного безвредной лжи и много молчания. Ну как тебе такое, Фрэнки?

Комедиант прижал подбородок к плечу, как застенчивый школьник, пытающийся найти ответ на вопрос учителя.

— Что я должен делать?

— Я дам тебе знать. Только впредь ты ни о чем не скажешь ни слова, прежде чем не посоветуешься со мной. Ясно?

— Послушай, с первого раза, когда меня на детской площадке свалили три больших мальчика, я научился не бороться с сильными. Не беспокойся.

— Не буду, — откликнулся Оукли и выдал ему натянутую улыбку, явно лишенную доверия.

Она вернулась в офис. Луиза выглядела лучше, на ее лице появились краски. Она сидела в кресле, судорожно сжимая пальцами его ручки, и тревожно следила за Карлом, пока он пересекал комнату.

Оукли опять уселся в кресло Эрла, прикрыл глаза и спокойно произнес:

— Итак, вы все слышали пленку. Я рассказал вам, что хотел сделать Эрл. Думаю, он был чертовски не прав. Но посмотрим. Диего, что скажешь насчет этой записи?

— Я только что прослушал ее снова. Думаю, сукин сын знает, что говорит. Ты спрашиваешь моего совета? Обычно в подобных случаях звонят в полицию и ФБР, а они рекомендуют выполнить требование похитителей и выплатить выкуп. Все просто: так гораздо больше шансов вернуть жертву живой, если не раскачивать лодку.

— Раскачивать лодку, — недоверчиво пробормотал Адамс. — Боже мой, лодка уже затонула.

Не обращая на него внимания, Оукли обратился к Орозко:

— У меня такое чувство, что следующим твоим словом будет «но...».

— Да. Терри сказала, что один из них хочет ее убить, чтобы она не смогла их опознать. Означает ли это, что Терри видела лица всех? Или они держат ее с повязкой на глазах, но один из них лишь хочет подстраховаться на всякий случай. Но она слышит их голоса...

— Какая разница? — неожиданно отреагировала Луиза.

— Большая, леди. Если они держат ее с повязкой и она не видит их лиц, то, возможно, они действительно собираются освободить ее после получения выкупа. Но если они даже не позаботились прикрыться, это совсем другое дело.

Оукли кивнул:

— Нам придется принять решение, не ответив на этот вопрос. А нельзя ли попытаться выяснить, откуда был телефонный звонок?

Мясистые темные щеки Орозко колыхнулись.

— Само собой. Утром я займусь этим первым делом. Новые технические средства позволяют определить, откуда звонят, если быть к этому готовым. Я могу доставить толпу операторов, которые займутся телефоном. Но что можно предпринять кроме этого, не знаю. Вам придется самим решать вопрос о выкупе. Могу только сказать: если бы речь шла о моей дочери, я бы не стал рисковать так, как предлагал Коннистон. Я заплатил бы. И если вы обратитесь в полицию, там посоветуют то же самое, можете мне поверить.

— Ты имеешь в виду — платить? — уточнила Луиза.

— Ага. Платить.

— А может, есть еще какой-нибудь способ начать их отслеживать? — поинтересовался Адамс.

Орозко поморщился:

— В этой части Аризоны проживает несколько сотен тысяч людей. С кого ты хочешь начать? Звонивший парень говорил достаточно уверенно и не оставил никаких следов, которые можно было бы использовать. У нас нет ничего, чтобы вести его поиски.

Луиза резко выпрямилась в кресле:

— Вы все забываете одну маленькую вещь. — Уверенная негромкость ее голоса привлекла внимание Оукли. Повернувшись к нему лицом, она договорила: — Никто из вас не имеет права решать, что делать с деньгами Эрла. Деньги принадлежат Терри и мне. Мы его наследницы.

Оукли сощурил глаза:

— Иными словами, ты не хочешь заплатить выкуп?

— Я говорю, что, может быть, Эрл был прав. Возможно, лучше не платить, а вместо этого их хорошенько напугать.

— То есть Терри не стоит для тебя полмиллиона долларов, — пробормотал Оукли.

— Хочешь выставить меня стервой? Ты отлично знаешь, что я вовсе не это имею в виду. Шансы таковы, что, выплатив выкуп, мы одновременно потеряем и Терри, и деньги. Что в этом хорошего?

Вскочив, Карл ногой отбросил к стене большое вертящееся кресло:

— Даже не смей так думать, Луиза!

— Ты мне угрожаешь? — спросила она.

— Понимай как тебе больше нравится. Хочу лишь напомнить об уголовных санкциях на доходы с преступления. Если тебя признают виновной в соучастии в убийстве мужа, ты не унаследуешь ни цента, не важно, будет при этом Терри жива или нет.

Луиза уставилась на него:

— Виновной?.. И ты говоришь это серьезно?

— Подумай сама хорошенько. Способный обвинитель легко докажет судьям: молодая жена старого миллионера и ее дружок сговорились убить старика, чтобы затем счастливо зажить с его миллионами. Уловила мысль?