Штурмовики идут на цель - Гареев Муса Гайсинович - Страница 13

К этому времени я уже налетал 74 часа: на У-2—32 часа, на Р-5—17 часов, на СБ — 20 часов, на Ут-2—4 часа. Тогда мне казалось, что это немало, и я, как и все, рвался в бой.

Но на фронт нас еще не посылали.

Чем ожесточеннее гремели бои, тем мрачнее становились лица курсантов. Мы нервничали, спорили, переживали.

Прошло еще немного времени, и разнеслась радостная весть:

— Укладывай вещички, братва. Скоро на фронт!

В тот день мы занимались на аэродроме. Вдруг над нами появился незнакомый самолет. Мы недоумевали. А незнакомец сделал над аэродромом круг и стремительно пошел на посадку.

— Это, товарищи курсанты, и есть наш Ил-два, — объяснил нам находившийся с нами капитан.

Обгоняя друг друга, мы побежали к самолету. О нем мы уже слышали. И какие только разговоры не ходили в те дни о советском штурмовике! Его называли то «летающей крепостью», то «летающим танком». Теперь мы сами имели возможность убедиться в правильности этих восторженных отзывов.

Наш Ил-2 был прекрасным и поистине универсальным самолетом. На вооружение частей штурмовой авиации в небольшом числе он стал поступать еще накануне Великой Отечественной войны одноместным, но его усовершенствовали, сделали двухместным, добавили кабину для стрелка.

Это была грозная, вооруженная бомбами, пушками и пулеметами машина. Кабина летчика и двигатель мощностью к 1600 лошадиных сил прикрывались надежной броней. Штурмовик обладал хорошей маневренностью, высокой живучестью и мощным огневым воздействием, что делало иго незаменимым на поле боя.

Несколько позже мы смогли сравнить наш Ил-2 с немецкими самолетами. Но даже лучшие из них во многом уступили ему. Советские «илы» были грозой для фашистов. Не |ря они называли их «черной смертью»! Черная смерть!..

Только такой и могла быть смерть фашистского оккупанта на советской земле! Только черной! В этом с ними можно согласиться…

Осмотрев прилетевший самолет, мы остались довольны. Кое-кто уже вслух мечтал о таком «коне».

Через несколько дней 37 курсантов, лучше остальных освоивших другие типы самолетов, были направлены в учебно-тренировочный авиационный полк для переучивания на штурмовиках Ил-2. В эту группу был зачислен и я. Нас, конечно, огорчило то, что отправка на фронт вновь отодвинулась на несколько месяцев, но перспектива воевать на грозных машинах прославленного авиаконструктора С.В. Ильюшина ободряла: ничего, на этих самолетах мы свое возьмем, враг от нас никуда не уйдет!

На следующий день наша группа уже была готова к отправке в учебный полк. Нетерпение было настолько велико, что мы решили идти пешком. Полные энтузиазма, пели мы песни. Ведь это был последний рубеж, отделявший нас от фронта!

В учебно-тренировочном авиационном полку нас огорчили: летчиков много, а машин и горючего-маловато. Все брошено на фронт. Летать пришлось немного. За все лето я налетал всего семь часов, не сделав ни одного маршрутного полета, боевой стрельбы и бомбометания. В таком же положении были и другие.

Главное внимание в полку обращалось на изучение материальной части самолета, на правильную его эксплуатацию. Мы старались хорошо усвоить все то, что нам давали. И вскоре в моей летной книжке стали появляться такие записи: «Проверка техники пилотирования. Полет в зону. Руление — хорошо. Взлет — хорошо. Наборы — хорошо. Развороты — отлично. Общая оценка по технике пилотирования — хорошо. 2.8.42». «На самолете Ил-2 летает хорошо, уверенно, материальную часть и мотор знает хорошо, эксплуатирует грамотно…»

…25 сентября 1942 года мы вылетели на фронт.

Часть вторая

Через пламя войны

Глава первая

У стен Сталинграда

За окном иллюминатора плывут облака. Иногда самолет вырывается из их белоснежной липучей массы, и тогда в глаза бьет ослепительно яркое солнце.

Мы летим на фронт под Сталинград. Внизу в редких разрывах облаков иногда появляется Волга.

Я смотрю на плывущие внизу облака и мысленно тороплю пилота: «Скорей, дружок, скорей. Нас там ждут. Нас гам очень ждут…»

И вот наш большой неуклюжий Ли-2 идет вниз, к земле. Пробив облака» он некоторое время опять плывет в гори-. дентальном полете, не спеша идет на посадку.

После окончания школы каждый из нас, молодых летчиков, мечтал попасть (а как же иначе?) на большой аэродром, в большую дружную семью фронтовых пилотов, на самый современный самолет, который мы только что освоили. Но выйдя из самолета, мы увидели пустынную голую степь, несколько капониров, темные холмики землянок — жилье для личного состава — и все.

— Ваш аэродром! — объявил пилот.

— Аэродром? Нам, наверное, не сюда! Тут что-нибудь и» так!

— Все так, товарищи. Вас направили сюда не зря, до фронта рукой подать. Ну, ни пуха, ни пера, я обратно!

На аэродроме базировались два полка штурмовой авиации и истребители. В капонирах стояло несколько изрядно потрепанных самолетов…

— Не богато, — вздохнул я, невольно вспомнив наш аэродром авиашколы. — Как воевать будем? На чем?

— Воевать будем, как все. Чтоб немцу тошно от наших бомб было. А то, что пустовато пока, так это дело временное. Прибыло пополнение, прибудет и техника, — отвечал нам раненый летчик Николай Тараканов. Говорил он спокойно и уверенно, как обычно бывалые, много повидавшие в н^изни люди, а глаза его весело улыбались.

— Вот такие дела. А воевать будем, еще как будем! Это, братва, от вас никуда не уйдет.

— Когда же будем? Опять ждать!

— Ждать не придется, будете отрабатывать упражнения групповой слетанности, летать на полигон. Тогда и в бой, тут до фронта рукой подать.

Эта новость нас насторожила.

— Опять отрабатывать упражнения? Мы не в летную школу прибыли, а на фронт!

Тараканов закурил и, покачав головой, заявил:

— Так не пойдет — «мы», «вы». Теперь мы все в одном полку, а полк — это, братцы, одна семья. Что прикажут, то и будете делать.

— Мы хотим, чтобы нам приказали воевать!

— Прикажут, прикажут! Только не вам одним, а всему полку. А пока полетайте, поупражняйтесь.

— А что упражняться? Мы уже все знаем, хватит летать впустую, пора воевать.

— Смотри, какие выискались! Они все знают, все умеют!.. Ничего вы, братцы, пока не умеете, скажу я вам. Вот слетаете раз-другой в дело, сами поймете.

Мы, понятно, волновались, но Тараканов, не обращая внимания на это, взмахнув рукой, весело сказал;

— Налетай, братва, на жилье! Захватывай, пока дают, а об остальном поговорим потом!

Он шел впереди, сильно прихрамывал и все время улыбался. Показал нам землянки, и мы быстро устроились.

На следующий день мы впервые увидели вражеские самолеты. Еще в землянках послышался неясный шум. Он возник где-то на западе и вскоре перерос в сплошной гул. Выбежав на поле, мы стали ждать.

«Юнкерсы» появились над аэродромом. Они шли большой плотной группой, держа курс на восток. Их прикрывало несколько истребителей.

— Опять станцию бомбить идут, — сказал кто-то из «старожилов». — Совсем обнаглели, прямо над нашим аэродромом летают…

Я ожидал, что последует команда подняться в воздух и вступить в бой, но на аэродроме было тихо.

— Как же так? — обратился я к Тараканову.-Они летят, а мы только кулаки сжимаем. Почему?

Николай с трудом оторвал взгляд от уходивших на восток вражеских самолетов и посмотрел на меня как-то рассеянно, вероятно, думая о чем-то своем.

— Вот, летят! — продолжал я между тем. — А где наши? Почему в небе нет ни одного нашего истребителя? Где они?

Тараканов молча посмотрел на меня.

В землянки мы возвращались возбужденные. Николай Тараканов еле успевал отвечать на наши вопросы, а когда кто-то попросил рассказать о последних его боевых вылетах, он долго и хмуро молчал.

— А что рассказывать? Война есть война, — наконец сказал он и стал массажировать свою больную ногу, продолжая о чем-то думать. Но вот он улыбнулся, обвел всех живыми глазами и вздохнул: