Загадка подзабытого убийства - Гарднер Эрл Стенли - Страница 39

— Какого черта! — не выдержал Бликер. — О чем вы толкуете? Опять убиваете время, занимаясь свой любимой философией, или все-таки пришли в какому-то решению?

— Не угадали. Я просто проверяю, что теперь мы на правильном пути.

— Ну и что же это за след? Куда он ведет?

— А это нам как раз и предстоит узнать, — сказал Грифф. — По-моему, я знаю ответ на этот вопрос, но пока что не собираюсь обсуждать его. Ведь мысли — это почти то же, что и слова — они такие же определенные, почти осязаемые. Когда мысли облекаются в слова, часто происходит так, что слова немедленно получают над мыслями непонятное преимущество. Лично я даже себе не могу объяснить, как это происходит. По всей вероятности, это какой-то вид телепатии. Особенно хорошо эта тенденция знакома специалистам, работающим в патентном бюро. Им известно, что очень часто бывает так: какой-то изобретатель годами бьется над решением сложнейшей проблемы, не находя его. А затем вдруг неожиданно с разных концов страны почти одновременно приходят несколько заявок на патент с почти идентичными решениями одной и той же проблемы. То, что один из исследователей нашел разгадку и облек мысль в слова, как будто дает толчок его коллегам, бьющимся над решением одной и той же проблемы.

На лице Бликера появилась недоверчивая гримаса.

— Опять за свое, — сказал он. — Вы сошли с ума, если серьезно пытаетесь убедить меня в этом. Все это ерунда, и я не такой дурак, чтобы поверить вам.

Грифф обижено замолчал.

Прошло всего несколько минут, и Бликер, слишком взбудораженный и нетерпеливый, чтобы молчать подолгу, не выдержал:

— А все-таки в чем там дело с этой миссис Стенвей? Почему она предпочла молчать? Мне одно время казалось, что она так нуждается в помощи и сочувствии, и вдруг она начала яростно обороняться. И это в тот момент, когда я уже было поверил, что она готова все нам рассказать.

В глазах Гриффа внезапно промелькнула какая-то мысль.

— Если мы хотим докопаться до правды, — неторопливо сказал он, — нам в своих рассуждениях придется учитывать человеческую психологию. В свое время эта женщина была, безусловно, необыкновенно хороша собой. Конечно, не утонченной, аристократической красотой, а, скорее всего, красотой пламенной, обжигающей, красотой страсти, красотой вспыхнувшего пламени, той, которая расточает себя без остатка, не заботясь о последствиях. Когда такая красота проходит, от нее ничего не остается, так же, как ничего, кроме пепла, не остается после прогоревшего костра. Остается только горечь утраты. И не то чтобы такой женщине не льстило уважение, которое мужчины некогда испытывали по отношению к ней, но…

Бликер не выдержал.

— Думаю, вы имеете в виду, — сказал он, — что миссис Стенвей никогда не была замужем и что она мать той самой девушки, которая замешана в этом деле.

Грифф недовольно нахмурился.

— Вы все сводите к грубым фактам, — промолвил он. — Я пытаюсь найти мотивы, которые привели к определенным событиям, те глубоко заложенные побуждения, которые необходимо понять, чтобы принять единственно верное решение.

Самое большое богатство для такой женщины — это ее красота, та красота, которая привлекает к ней мужчин. И в то же время красота для нее — это самая большая опасность. Насколько счастливее могла бы сложиться ее жизнь, если бы она никогда не была красива; скольких страданий в будущем могла бы она избежать, если бы не пользовалась таким вниманием у сильного пола; насколько спокойнее и безмятежнее прожила бы она свою жизнь, если бы была всегда простой труженицей.

— А какое отношение к нашему делу имеют те страдания, что она испытала в жизни? — спросил Бликер.

— Да самое прямое! — ответил Грифф. — Чтобы понять, кто и как совершил преступление, необходимо прежде всего правильно оценить побудительные причины. А это невозможно, если вам не понятен сам характер человека. Следовательно, преступление только тогда будет раскрыто, если вам будет до конца понятны мотивы и побуждения, которые двигали совершившим его человеком.

В голосе Бликера ясно прозвучало нетерпение.

— Не понимаю, к чему все эти разговоры, — буркнул он. — Мне нужны факты. Вам что-то известно, но вы придерживаете эту информацию. Мне кажется, это потому, что вы мечтаете эффектно закончить дело. Вы стремитесь играть роль фокусника, который в последнюю минуту достает из шляпы кролика, к восхищению изумленных зрителей. Как только я пытаюсь вернуть разговор в деловое русло, вы тут же уходите в сторону и начинаете разглагольствовать о чем-то отвлеченном, опять-таки точь-в-точь как фокусник в цирке, который стремится отвлечь внимание публики, чтобы она не заметила движений его ловких рук. Я и гроша ломаного не дам…

В этот момент такси затормозило перед каким-то зданием.

— Где это мы? — спросил Бликер.

— Мы приехали в отель, — сообщил ему Грифф, — где под именем Стеллы Мокли зарегистрировалась Мэри Бриггс, известная вам любительница путешествовать автостопом.

Бликер сунул деньги в протянутую руку водителя и, пока тот отсчитывал сдачу, задумчиво произнес:

— В этом деле полным-полно женщин, и, обратите внимание, у каждой из них по меньшей мере одно вымышленное имя. Первой на сцене появилась Мэри Бриггс, эта путешественница, а теперь мы находим ее в отеле, где она зарегистрировалась как Стелла Мокли, и вполне вероятно, что это тоже не настоящее ее имя. Потом, возьмите, к примеру, миссис Стенвей — ее имя на самом деле Бланш Мэлоун. А у нас есть еще Элис Лортон, которая так долго действовала под псевдонимом Эстер Ордуэй. Я теперь уже не удивлюсь, если выяснится, что миссис Кэттей на самом деле не миссис Кэттей.

Грифф кивнул и рассмеялся.

— Ваше возмущение сыграло с вами забавную шутку, мой друг, — сказал он. — В одну минуту вы продвинулись ближе к решению этой загадки, чем за все время, что мы с вами работаем вместе.

Сунув в карман сдачу, Бликер недоуменно взглянул на Гриффа. Но заметив, что криминолог не собирается как-то объяснить свою загадочную фразу, послушно двинулся вслед за ним по направлению к отелю.

— В любом случае, — пробормотал он, проходя в холл через вращающиеся двери, — здесь мы узнаем что-то определенное и прекратится наконец пустая болтовня.

— Не торопитесь, — остановил его Грифф.

— Давайте подождем, пока… О Господи! Как раз этого-то я и боялся — мы опоздали. И к тому же у нас перехватили инициативу.

Бликер изумленно обернулся к Гриффу, чтобы что-то спросить, но, проследив в направлении его взгляда, осекся.

У стойки регистрации, разговаривая с портье, стоял высокий сутулый человек. Бликер слегка прищурился, пытаясь вспомнить, где же он его видел, и вдруг приглушенно воскликнул:

— Это же Чарльз Фишер, адвокат миссис Кэттей.

— Быстро! — скомандовал криминолог. — Ступайте за мной, и попробуем пройти так, чтобы он нас не заметил.

Увлекая за собой издателя, он проскользнул за стоявшую в холле высокую раскидистую пальму.

Там они замерли, не сводя глаз с интересующего их человека. Фишер даже не взглянул в их сторону, оживленно разговаривая с человеком за стойкой. Закончив разговор, он какое-то время постоял в раздумье, а затем, высоко подняв голову, как человек, который, попав в неловкую или неприятную ситуацию, наконец принимает единственно правильное решение, прямиком направился к лифту.

Грифф стиснул локоть журналиста.

— Скорее! — крикнул он. — Нельзя, чтобы он нас опередил.

Мужчины быстрыми шагами пересекли холл, они почти бежали.

Перед ними остановился подъехавший лифт, и двери его распахнулись. Две женщины и мужчина вышли, и в освободившуюся кабину вошел Фишер. Парнишка-лифтер обвел взглядом холл и уже положил руку на дверь, собираясь захлопнуть ее.

Грифф вдруг негромко свистнул. Удивленный лифтер поднял голову и увидел бегущих через холл мужчин.

— Подождите нас, — велел Грифф. Парнишка широко распахнул двери.

Фишер, который в это время задумчиво рассматривал носки своих модных туфель, поднял голову и бросил рассеянный взгляд на своих неожиданных попутчиков. Внезапно на его лице появилось удивление, быстро сменившееся самой приветливой улыбкой, под которой, однако, проскальзывало чуть заметное раздражение.