Призрак Ивана Грозного - Усачева Елена Александровна - Страница 16

Зайцев вертел головой из стороны в сторону, щелкал челюстью, но нужных слов подобрать не мог.

– Какие упыри! – выдавил он из себя. – Там обыкновенный сторож сидел!

– Держите его, я сейчас приду, – скомандовала Морковкина, исчезая в кустах.

Ребята с двух сторон подхватили вяло сопротивляющийся скелет. Сонька тем временем пробралась обратно к школе, вскарабкалась на подоконник и заглянула в темноту холла первого этажа.

– Не толкайтесь, ведите себя тихо! – раздалась визгливая команда. – Вы их спугнете.

– Муза Ивановна, вы стоите на моей руке, – хныкал женский голос.

– А вы, Ольга Ароновна, перестаньте опускаться на четвереньки, это меня раздражает.

– А вы не пихайтесь! Так я никогда не найду свои глаза.

– Ты опять встал на мое место, – басил низкий мужской голос.

– Нет, это ты на моем! – ревел в тон ему другой мужской голос.

– Замолчите, миленькие мои! – упрашивал третий. – Они же нас услышат…

Вдруг перед Сонькиным лицом промелькнула темная тень, послышалось кошачье шипение. Морковкина скатилась с подоконника и побежала обратно.

– Так и есть! – торжественно произнесла она, вернувшись к ребятам. – Нас ждут! А ну, быстро говори, что задумал! – с кулаками набросилась она на сникшего Зайцева.

– Только не бейте! – воскликнул он, заламывая руки. – Я все скажу!

– Монолог номер два! – с сарказмом произнесла Сонька. – Послушаем.

Она ногами собрала небольшую кучку листьев и удобно на ней устроилась. Мальчишки отпустили Эдика и отошли назад.

– А что такое «монолог»? – шепотом спросил Мишкин.

– Совсем темный? – хмыкнул Веселкин. – Книжки читай больше!

– Мне книжки не нужны, – насупился Колька. – Я человек физического труда, спортом занимаюсь.

– Ну-ну, – покачал головой Борис. – Только ты с твой твердокаменной головой мог влипнуть в такую историю! «Монолог» это когда один говорит. Понял?

– И никто его не перебивает? – искренне удивился Колька.

– Он обычно сам с собой говорит, там перебивать некому, – успокоил его приятель.

– Тишина на заднем плане, – прикрикнула на них Сонька. – Давай, Эдик, мы слушаем.

– А что вы хотите? – встряхнулся всеми своими косточками скелет. – Думаете, так легко из могилы вылезти? Это вам хорошо – сунули журнальчик и пошли. А я?

– Отвлекаешься, Емельяныч, – остановила излияния Зайцева Морковкина. – Рассказывай, где ты с ними встретился и при каких обстоятельствах!

Мишкин в очередной раз восхитился умением своей дамы сердца разговаривать со взрослыми, но сразу же расстроился – ему до Соньки было далеко.

– А что рассказывать? – пожал плечами Эдик. – Никто меня никогда не любил. В школе дразнили, дома старший брат от телевизора гонял. Короче, никакой жизни. Помер, думал, отдохну. Так нет же! Суют мне журнал. А следом тетка приходит с зелеными кошачьими глазами…

– В черном? – нахмурился Колька, вспоминая пустынное кладбище и женщину около свежеокрашенной оградки.

– Знаете ли, на том свете темно, разглядывать нечего! А будете меня перебивать, я вообще ничего не скажу!

– Ну да, у тебя же монолог, – с солидным видом кивнул Мишкин.

Сонька с Борисом захихикали. Скелет обиженно засопел.

– А чего вы дразнитесь? Я вообще не буду говорить! Понятно?

– Эдик… – медленно произнесла Сонька, показывая ему увесистый кулак.

– Ладно, ладно. Чего сразу кричать? Все правильно! Учился я здесь, в 344-й школе! Бр-р-р-р, мрачное время. Я как тетку эту увидел, сразу понял – училка. И смотрит пристально, и говорит так, что даже слова не вставишь! Она и адрес твой, – он кивнул в Колькину сторону, – сказала, и с того света вывела… Короче, велела она найти Колю Мишкина. Двенадцать лет, невысокий, коренастый, лицо круглое, нос картошкой, губы пухлые, на подбородке ямочка, волосы прямые лохматые, ум недалекий, сообразительность слабая…

– Но-но, – этого Мишкин вытерпеть уже не смог. – Ты по делу говори, а кто тут сообразительный, мы потом решим.

– В школу она велела тебя привести, – в который раз вздохнул скелет. – И на руки ей лично сдать. Ну а если там еще кто подвернется, то и от них не откажутся.

– И что они собирались с Колей Мишкиным делать? – спросила Сонька.

– Мне не докладывали, – зло бросил Зайцев. – Я все сказал. А теперь держите свой журнал! Я с ним больше таскаться не намерен.

И он ловко сунул свою ношу в руки нерасторопного Мишкина. Как только журнал оказался у Кольки, рядом с ним возник очкастый Женька Краскин с перьевой ручкой наготове.

– Тебя здесь только не хватало, – отмахнулся от него Мишкин.

Но тут из журнала вынырнула Вика Будкина и с осуждением покачала головой.

– И ты туда же? – возмутился Колька.

Призрачные фигуры сыпались из журнала один за другим. Вскоре весь класс был в полном сборе. Мелькнул среди них и Юлий Чернов.

Зайцев вертел головой на триста шестьдесят градусов, руками отстраняясь от привидений.

– Не нравится? – заметил это Колька. – А раз не нравится, то сам держи!

Он снова всучил скелету журнал. Ученики тут же пропали.

– Колясик, ты гений! – подпрыгнула Морковкина. – Эдик, топай в школу. Раз ты ее знаешь, то быстро найдешь учительскую. Третий этаж, дверь прямо. Дуй! Вернешься, будем чай с пряниками пить.

– Не хочу я пряники! – чуть не плача воскликнул скелет, бросая журнал себе под ноги. – Отстаньте от меня! Я домой хочу!

Вокруг снова стали бродить ученики. Женя Краскин, усевшись на землю, отвинчивал колпачок своей ручки.

– Бери! – с угрозой произнесла Сонька, делая строгое лицо.

Эдику ничего не оставалось, как снова поднять журнал, отобрав его у очкастого Краскина, который уже нацелился дописать Колькино имя в графе.

– Я боюсь, – признался покойный Зайцев. – Вдруг они меня съедят?

– Ты уже помер, тебе бояться нечего, – успокоила его Морковкина.

Скелет прижал к себе журнал и шагнул в кусты. Ребята побежали за ним. Они видели, как, хорошо освещенный луной, он прошел школьный двор и сквозь стену проник в здание.

Долгую минуту ничего не происходило. Вдруг школа залилась ярким светом. То тут, то там озарялись окна кабинетов, замигал свет на первом этаже. На крыше появилась иллюминация.

– Это что, в честь возвращения журнала такой праздник? – хмуро спросил Веселкин.

– Встретимся, я ему в лоб дам, – мрачно пообещала Морковкина, разминая кисти рук.

– Если встретитесь, – с сомнением произнес Колька. – После такого фейерверка…

Он не договорил, потому что над зданием школы действительно взлетел фейерверк. Порыв ветра пригнул кусты. В очередной яркой вспышке они увидели, как на крыльце появилась высокая черная фигура. В следующую секунду через двор метнулась черная кошка.

– А-а-а! – завопил Мишкин, отпрыгивая в сторону. – Это она! Черная кошка!

Он первым помчался к забору, за ним побежал Борис. Соня еще какое-то время размышляла, продолжая разминать руки. Но когда около ее ног зашуршала листва и из нее начало подниматься что-то черное, побежала и она.

Через минуту все были за пределами школы.

– Кто это был? – еле переводя дух, спросил Борька.

– Мне показалось… – Колька оглядывался кругом, боясь снова увидеть темную фигуру с зелеными глазами. – Нет, это точно была она – Маргарита!

– Кто? – Вид у Морковкиной был воинственный.

– Маргарита Ларионовна, наша географичка!

– Так что же мы побежали? – разочарованно произнесла Сонька. – Врезать ей пару раз – и вся география. Теперь от нас Емельяныч сбежит.

Мишкин ничего не стал на это отвечать. Он глянул в сторону школы и обомлел. Маргарита Ларионовна стояла, прижавшись к забору, и тянула к нему свою руку. Длинную, черную, когтистую. Она вытянулась, наверное, уже метра на три и останавливаться не собиралась.

– Иди сюда! – шепнул ему воздух. – Ближе! Подойди ко мне поближе!

Как загипнотизированный, Колька сделал шаг, споткнулся и полетел носом в землю.