Вороны не умеют считать - Гарднер Эрл Стенли - Страница 6

Шарплз и Мария Гонсалес продолжали возбужденно говорить по-испански. За это время вполне можно было бы рассказать всю биографию Кеймерона – от дня рождения до дня смерти.

Вдруг Мария вскрикнула и заплакала. Достала из сумочки носовой платок, стала вытирать слезы. Словно о чем-то вспомнив, подняла на Шарплза полные слез глаза и снова разразилась потоком испанских слов.

Казалось, Шарплзу что-то не понравилось. Как бы защищаясь, он поднял левую руку и что-то произнес приказным тоном.

Женщина запнулась и снова зарыдала.

Шарплз закончил составлять список и спросил меня:

– Что мне теперь делать?

Я указал на стоящего у двери полицейского:

– Дайте список ему. Скажите, что это для Бьюды.

Шарплз последовал моему совету.

– Ну, теперь, кажется, можно идти, – сказал я и направился к двери.

Шарплз посмотрел на полицейского. Тот махнул рукой. Мы оба были свободны.

На полдороге к двери Шарплз вдруг остановился и повернулся к служанке.

– Не надо, – тихо сказал я. – Не искушайте судьбу. Если вы сейчас вернетесь и начнете опять болтать по-испански, даже самый тупой полицейский заподозрит неладное.

– Что вы имеете в виду? – с негодованием воскликнул Шарплз.

– Что вам не надо тут задерживаться. Пойдемте.

– Мне не нравятся ваши намеки, – процедил Шарплз сквозь зубы, однако задерживаться не стал и быстрым шагом вышел из дома.

Глава 6

Мы сели в машину.

– Лэм, поедемте к Ширли Брюс, – сказал Шарплз. – Я хочу, чтобы о смерти Кеймерона она узнала от меня. И надо же наконец разобраться с этой проклятой подвеской.

– Я к вашим услугам, только помните: оплата у нас почасовая.

Рука Шарплза дрожала, когда он включал зажигание. Ему с трудом удавалось переключать передачи. На перекрестке он чуть было не проехал на красный свет и, резко затормозив, задел бампером какую-то машину.

– Может быть, сесть за руль мне? – предложил я.

– Да, пожалуй. Я немного не в себе.

Мы поменялись местами и продолжили путь. У богатого многоквартирного дома Шарплз попросил остановиться.

– Мне пойти вместе с вами? – спросил я.

– Да, пожалуй.

Ширли Брюс радостно выбежала навстречу Шарплзу. Меня она даже не заметила. Он пытался держаться с достоинством, но тщетно.

– Ах, дядя Гарри! – Ширли бросилась ему на шею с поцелуями. Далеко не сразу бедному Шарплзу удалось высвободиться из объятий и произнести:

– Мисс Брюс, хочу представить вам э-э... моего друга мистера Дональда Лэма.

Мне редко доводилось видеть таких красавиц, как Ширли Брюс. Она могла бы с успехом подвизаться в качестве фотомодели. Казалось, все в этой жгучей брюнетке безупречно: и фигура, и личико, и ноги. Чуть вздернутый нос и маленький пухлый рот придавали ее лицу особую прелесть.

Носовым платком она стерла губную помаду со щек Шарплза, потом стала приводить в порядок себя. Привычными движениями красила помадой губы и быстро-быстро щебетала:

– Ах, дядя Гарри, как давно я вас не видела! Когда же вы были у меня в последний раз? Вы совсем себя не жалеете – все работаете и работаете. Вам надо отдохнуть. Давайте съездим развеемся! Что с вами? Вы так плохо выглядите! Что-нибудь случилось?

Шарплз откашлялся, достал портсигар и беспомощно посмотрел на меня. Я понял, что начать надо мне.

– Мисс Брюс, – сказал я. – Мы принесли печальную весть.

Рука с тюбиком помады замерла. Ширли в недоумении уставилась на меня.

– Что случилось?

– Сегодня погиб Роберт Кеймерон.

Пудреница, которую было взяла Ширли, выскользнула из ее рук, и пудра рассыпалась по ковру.

– Погиб?

– Да.

– Как это погиб?

– Его убили.

– Убили?

– Да.

– Но кто?

– Это и предстоит выяснить. Когда вы отдали ему подвеску?

– Какую подвеску?

– Ту, которую вы получили в наследство от Коры Хендрикс.

– Изумрудную?

– Да.

– О господи!

В разговор вступил Шарплз:

– Скажите правду, Ширли. Вам были нужны деньги? И вы попросили Боба Кеймерона продать подвеску? Почему же вы не обратились ко мне?

Она посмотрела на Шарплза с недоумением:

– Деньги?

– Ну конечно. Иначе зачем продавать подвеску?

– Но мне не нужны деньги. Просто она мне не нравилась – какая-то старомодная. Вот я и попросила мистера Кеймерона продать ее. Ведь у него большие связи...

– Когда это было? – спросил Шарплз.

– Дайте вспомнить... Это было...

– Позавчера? Вчера? – перебил Шарплз.

Ширли широко раскрыла глаза:

– Да что вы, это было три-четыре месяца назад. Да-да, именно четыре месяца назад.

– И что же, такая задержка...

– Какая задержка?

Шарплз растерянно посмотрел на меня.

– Что сделал мистер Кеймерон с подвеской? – спросил я.

– Он продал ее. Некто Джеррет занимается посредничеством в таких делах, он и помог продать. За довольно приличную сумму...

– Какую? – спросил Шарплз.

Ширли покраснела:

– Мне бы не хотелось сейчас говорить... Но это были хорошие деньги. Мистер Кеймерон советовался с лучшими ювелирами.

– На что вы потратили деньги?

Она протянула вперед палец, украшенный кольцом с огромным бриллиантом:

– Мне надоели изумруды. Я купила это кольцо, а оставшиеся деньги положила в банк.

Шарплз снова беспомощно посмотрел на меня.

Я подмигнул, чтобы его ободрить, но он не заметил этого. Пауза затягивалась. Пришлось мне прервать молчание:

– Мистер Шарплз, можно я задам мисс Брюс один вопрос? Скажите, часть этих денег досталась Роберту Хокли?

На лице ее отразилось негодование. Щеки зарделись, глаза сверкнули.

– Какое вы имеете право задавать такие вопросы?! Это вас не касается!

Шарплз хотел было что-то объяснить, но запнулся.

Ширли поджала губы и вполоборота повернулась ко мне. У меня было ощущение, что меня с силой вытолкнули в коридор.

– Дядя Гарри, но почему его убили? – спросила Ширли. – Он был такой добрый, милый, умный, так заботился о других. Кому он мог мешать?

Шарплз подтверждающе кивал.

Ширли быстро подошла к нему, села рядом на подлокотник, погладила по голове и вдруг заплакала.

Тушь текла по щекам Ширли, но она не вытирала лица. Эти темные ручейки напоминали мне окна в фабричном районе, когда первые капли дождя начинают смывать с них толстый слой пыли.

– Берегите себя, дядя Гарри, – проговорила она сквозь слезы. – Теперь у меня никого не осталось, кроме вас.

Ее слова поразили Шарплза.

– Почему вы так говорите, Ширли?

– Потому что я люблю вас, дорогой Гарри, и потому что я... я так одинока!

– Скажите, Боб вам ничего не говорил? – спросил Шарплз. – Вам не показалось, что ему угрожает опасность?

Она покачала головой.

– Не понимаю. Ничего не понимаю. – Шарплз обнял девушку, похлопал ее по плечу и встал. – Мне надо идти. Дела. К тому же я обещал отвезти мистера Лэма в его агентство.

Ширли вежливо попрощалась со мной. От ее гневной неприязни не осталось и следа.

Она ласково смотрела на Шарплза, а он пятился к двери, не в силах оторвать взгляд от девушки. «Интересно, – подумал я, – когда Шарплз приходит к ней один, он тоже не отвечает на поцелуи?»

– Пожалуйста, Гарри, не исчезайте, – попросила Ширли, когда мы были уже у двери. – Приходите как можно скорее.

– Конечно, конечно, дорогая, – ответил Шарплз.

– Скажите, мистер Шарплз, – спросил я, едва мы вышли, – она принципиально отказывается получать от вас больше денег, чем вы даете Хокли?

– Принципиально.

Я задумался. Если это действительно так, непонятно, зачем Ширли устраивать дешевый спектакль, демонстрируя любовь к опекунам. Если же Роберт Хокли – игрок, мот и вообще никудышный парень, а Ширли Брюс – прекрасная юная леди и потому опекуны оказывают ей предпочтение, распределяя наследство, то тогда имело смысл заверять в своей любви «дорогого дядю Гарри».

– Однако у нее роскошная квартира, – заметил я.