Вороны не умеют считать - Гарднер Эрл Стенли - Страница 16

– Откуда эти конфеты?

– По почте прислали. Я еще не пробовала.

– Тебе надо думать о замужестве, – назидательно заметила миссис Грэфтон, открывая коробку и придвигая ее ко мне.

Теперь ее глаза выражали скорее интерес, чем враждебность. Она спросила вкрадчиво:

– Не хотите ли конфет, мистер Лэм?

– Спасибо, я не ем сладкого по утрам.

Миссис Грэфтон взяла леденец, положила его в рот. Хотела было что-то сказать, но передумала и потянулась за вторым. Помолчав еще немного, с отвращением воскликнула:

– Ох уж эти фараоны!

– Что случилось, мама? – спросила Дона, убирая папку с рисунками в шкаф.

– Это законченные идиоты! – Миссис Грэфтон взяла третий леденец. – Ты получила мою записку?

– Да.

– Ты знала, что я приду?

– Да.

Миссис Грэфтон посмотрела на меня.

– Пожалуй, я пойду, – сказала она. – Может, в следующий раз...

– Из какой вы газеты? – спросила Дона.

– Я не журналист. Просто интересуюсь...

– Чем? – спросила миссис Грэфтон.

– Воронами, – улыбнулся я.

– А я думала, вы журналист, – протянула Дона.

– Нет.

– Журналист! – воскликнула мать. – Дона, тебе что, делать нечего, кроме как болтать с каким-то журналистом? Нельзя быть такой доверчивой. Пора наконец научиться держать язык за зубами.

– Но, мама, он ведь не журналист.

– А кто же?

– Я... – Дона запнулась и, растерянно улыбнувшись, обратилась ко мне: – Мистер Лэм, может быть, вы сами ответите на мамин вопрос?

Я обернулся к миссис Грэфтон.

– Дело в том, что я интересуюсь...

Неожиданно лицо миссис Грэфтон исказила гримаса:

– Дона, что ты мне подсунула?

– Что такое, мама?

– Этот последний леденец... Ты меня отравила!

– Мамочка! Что случилось?!

Миссис Грэфтон быстро заговорила по-испански.

Я не понимал ни слова, но по лицу Доны было ясно, что она в ужасе от услышанного.

– Так, значит, теперь ты решила убить меня, – по-английски заключила мать и протянула руку в сторону.

Я заметил, как блеснула сталь, и бросился к миссис Грэфтон, которая выхватила нож, чтобы метнуть его в Дону. Ее руку я не успел поймать, только уцепился за рукав. Нож, описав короткую дугу, упал на пол.

Миссис Грэфтон снова закричала по-испански, кинулась к ванной комнате, но не смогла добежать до нее и упала на стул, сотрясаясь от рвоты.

Мы с Доной пытались довести миссис Грэфтон до спальни, и тут кто-то стал нам помогать. Я поднял глаза: это был сержант Бьюда. Я не заметил, как он вошел.

– Что случилось? – спросил он.

– Она думает, что ее отравили.

Бьюда посмотрел на коробку конфет.

– Леденцы?

– Да.

– У вас есть горчица? – спросил он Дону.

– Да.

– Разведите ее в воде, подогрейте и дайте выпить. Побольше. Где у вас телефон?

– У меня нет телефона. Иногда я звоню от хозяйки, это в доме напротив.

Бьюда вышел. Мы остались наедине с миссис Грэфтон. Дона приготовила горчичную воду. Миссис Грэфтон стонала, ее беспрерывно рвало. Казалось, рвота никогда не кончится. Но вот постепенно она стала стихать и наконец прекратилась. Я вернулся в гостиную, чтобы найти нож. Искать не пришлось – он был воткнут в пол посреди комнаты. Но это был вовсе не тот нож, который Хуанита Грэфтон попыталась метнуть в свою дочь, а обычный кухонный нож с деревянной ручкой. Лезвие его было слегка испачкано краской.

Я не стал до него дотрагиваться.

Дона позвала меня в спальню: миссис Грэфтон была в истерике, и надо было помочь успокоить ее.

Как сквозь сон, я слышал полицейские сирены, вой машин «Скорой помощи». Дом заполнили люди в белых халатах, сержант Бьюда отдавал короткие команды... Врач оттолкнул меня в сторону. Не помню, как я очутился во дворе в окружении двух полицейских и сержанта Бьюды.

– Как вы сюда попали? – спросил он.

– Интересовался вороной.

– Зачем?

– Просто так.

– Кто эта женщина?

– Мать девушки.

– Вы видели, как она ела конфеты?

Я кивнул.

– Сколько же она съела?

– Конфеты три или четыре.

– И как скоро после этого ей стало плохо?

– Практически сразу.

– Похоже на цианид, – сказал Бьюда. – Не уходите, Лэм. Мне надо поговорить с вами. Давайте, ребята, разберемся с этими конфетами.

Полицейские скрылись в доме, а из него вышли санитары с носилками, на которых лежала миссис Грэфтон. Носилки задвинули в машину «Скорой помощи». Завыла сирена, и машина умчалась.

Из окна в доме напротив за происходящим наблюдала какая-то женщина. В ее взгляде было нечто большее, чем простое любопытство. Заметив, что я смотрю на нее, она отвернулась и отошла, но минут через пять прильнула к другому окну.

Я обошел дом и, убедившись, что за мной никто не следит, бросился к сараю. В клетке вороны не было.

Я залез на штабель дров, подставил под ноги какой-то чемодан и стал исследовать клетку.

В углу ее были навалены кучей ветки – должно быть, и здесь ворона устроила себе что-то вроде гнезда. Я запустил в него руку и принялся шарить. Вскоре наткнулся на что-то твердое и скользкое. Захватив этот предмет двумя пальцами, вытянул его наружу...

Даже в полумраке сарая он светился волшебным зеленым светом так, что трудно было оторвать глаза.

Я положил изумруд в карман и снова запустил руку в клетку. В другом ее углу нащупал круглые камешки – оказалось, еще четыре изумруда такой же чистоты, как первый.

Убедившись, что камней в клетке больше нет, я вышел из сарая. Несколько минут слонялся по двору, пока ко мне не подошел Бьюда.

– Что вы можете сказать об этих конфетах, Лэм?

– Она их съела.

– Это я и без вас знаю. Откуда они у девицы?

– Понятия не имею.

– Конфеты не растут на деревьях, не правда ли?

– Насколько я знаю, не растут.

– Вам их предлагали?

– Да.

– Кто?

– Мать.

– Когда вы пришли, коробка с конфетами уже лежала на столе?

– Не обратил внимания. Меня интересовало другое. Она решила, что я журналист. В конце концов, на всех журналистов конфет не напасешься.

– Девушка угощала мать?

– Не помню. По-моему, мать без приглашения начала угощаться.

– Смотрите, что получается, Лэм. Мать не приносила конфеты, значит, их принесла дочь. И угостила мать...

– Нет, сержант. Мне все-таки кажется, что никто ее не угощал. Она сама открыла коробку. По-моему, мать не приносила конфет, но поклясться не могу. Я разговаривал с девушкой, хотел вытянуть из нее интересующую меня информацию. Приход матери нарушил мои планы. Ей вообще не терпелось, чтобы я убрался поскорее, и я уже хотел уйти...

– Какую информацию вы хотели вытянуть из девушки?

– Да так, просто...

– На кого вы работаете?

– В данный момент ни на кого.

– Что вы имеете в виду?

– То, что говорю.

– Гарри Шарплз сказал, что поручил вашему агентству поработать на него. Он, кажется, сильно взволнован.

– Да, он предложил нам работу.

– И вы хотите меня уверить, что отказались?

– Берта считает иначе.

– Может, это она работает на Шарплза?

– Я здесь ни при чем.

– А что вам здесь нужно?

– Провожу рекогносцировку.

– Кажется, вы опять морочите мне голову.

– Ну что вы!

– Как вам девочка?

– Девочка что надо.

– Черт побери, я сам не слепой! Пожалуй, несколько худа, зато фигура... Но я вас не об этом спрашиваю. Что вы о ней думаете?

– Хорошая девушка.

– Другого ответа я от вас и не ожидал. Вы вообще испытываете слабость к особам женского пола. Ладно, идите. И не вздумайте болтать про это отравление.

– Я обязан проинформировать своего партнера.

– Я имею в виду газеты. Скажите Берте, чтобы она тоже помалкивала.

– Почему? Разве тут кроется какая-то тайна?

– Кто его знает. Откуда, например, взялся нож на полу?

– Кто-то уронил.

– Кто?

– Мать.

– Дочь об этом ничего не сказала.

– Мне показалось, что его уронила мать.