Вороны не умеют считать - Гарднер Эрл Стенли - Страница 11

Затем положил трубку на стол, прошелся по кабинету так, чтобы шаги были слышны на другом конце провода, вернулся к телефону и своим обычным голосом произнес:

– Алло, я вас слушаю.

– Здравствуйте, мистер Лэм, это Питер Джеррет.

– Здравствуйте.

– Мне очень понравилось, как вы отвечали на вопросы сержанта Бьюды. Вы настоящий профессионал.

– Спасибо.

– Вы читали газеты?

– Да.

– Могу сообщить имя одного из владельцев подвески.

– Кто же это?

– Некая Филлис Фейбенс.

– Ее адрес?

– Квартиры Крествелла на Девятой улице. У меня нет под рукой номера ее телефона, но, думаю, это легко выяснить.

– Конечно, конечно.

– Полагаю, вас заинтересовала моя информация.

– Спасибо.

– Вы говорите так, будто это вам глубоко безразлично.

– Так оно и есть, – ответил я бодрым голосом. – Я уже закончил свою работу и получил гонорар. Никакие подвески меня больше не интересуют. Еще раз благодарю за внимание.

– Мне кажется, – не успокаивался Джеррет, – надо во всем этом хорошенько разобраться.

– Что ж, позвоните Бьюде.

– Нет-нет, что вы. После всего случившегося я пришел к выводу, что в полицию надо обращаться в последнюю очередь.

– Но почему?

– Они способны только все окончательно запутать. Послушайте, Лэм, – Джеррет заговорил очень быстро, – ваш клиент поручил вам дело, связанное с этой подвеской...

– Извините, но я уже выполнил его поручение.

– Я почти уверен, что он не отстанет от вас. На вашем месте я воспользовался бы сообщенной мною информацией.

– Благодарю вас.

Он, немного помолчав, буркнул: «Не за что», – и повесил трубку.

Я выскочил из кабинета, сел в машину и помчался на Девятую улицу. На табличке у входа в дом Крествелла значилось, что Филлис Фейбенс занимает квартиру 328. Я нажал кнопку – замок тотчас открылся.

Я вошел в подъезд, поднялся на лифте на третий этаж, нашел квартиру 328 и постучал.

– Кто там? – раздался за дверью женский голос.

– Моя фамилия Лэм. Мы с вами не знакомы.

Дверь слегка приоткрылась. Хозяйка, очевидно, не очень-то доверяла незнакомым молодым людям и предусмотрительно набросила цепочку.

Я мгновенно протянул в щель удостоверение.

– Добрый вечер. Моя фамилия Лэм. Я частный детектив. Разыскиваю одно ювелирное украшение. Может быть, вы его видели. Разрешите войти?

Она пристально посмотрела на меня, рассмеялась и, сняв цепочку, широко распахнула дверь.

– Конечно. Человек, который сразу предъявил документы... – Она запнулась, не находя нужных слов.

– Не внушает опасений?

– Да. Я хотела сказать, что с таким человеком чувствуешь себя в полной безопасности. Заходите, пожалуйста.

У нее была очень хорошая квартира – хоть маленькая, но уютная, чистая.

– Садитесь. – Филлис указала на стул.

Я подождал, пока сядет она.

– Вы читали последние вечерние газеты? – спросил я.

– Нет.

– Дело в том, что я пытаюсь найти следы одной подвески. Мне сказали, что вы можете помочь в этом.

– Кто сказал? – спросила она с любопытством.

– К сожалению, детектив не обо всем имеет право говорить.

Мгновение помолчав, она сказала:

– Ну что ж, попробую вам помочь.

Я вынул из кармана газету, сложенную так, что можно было увидеть только снимок подвески.

– Вот эта подвеска. Вы ее видели когда-нибудь?

Филлис внимательно рассмотрела снимок, развернула газету и прочла подпись под ним, сообщавшую, что подвеску нашли на столе убитого человека и причем все камни были вынуты из оправы.

Потом она просмотрела всю газетную полосу и узнала имя убитого.

Она была совершенно спокойна: ни вздохов, ни малейшего проявления эмоций.

На вид ей было года двадцать четыре. Волнистые белокурые волосы спадали на плечи. Я обратил внимание на ее рот – рот чувственной и вместе с тем сдержанной женщины. Наверное, в зависимости от ситуации ей легко удавалось сменять улыбку строгим выражением лица.

– Так что же вы хотите узнать? – спросила она.

– Вам знакома эта подвеска?

– Кажется, я где-то ее видела. Не могли бы вы подсказать, при каких обстоятельствах это могло быть?

– Я знаю лишь то, что написано в газетах.

– Я не читаю газет. Только сейчас просмотрела заголовки. Насколько я понимаю, подвеска была найдена в доме, где произошло убийство?

– Да.

– По правде сказать, мистер Лэм, я не уверена, что видела именно эту подвеску. Дома у нас есть старинные украшения. Большей частью всякое барахло, ничего ценного. Одна из подвесок очень похожа на эту, но с уверенностью сказать не могу. В конце концов, таких подвесок сотни.

– А у вас не было такой?

– У меня никогда не было подвески с тринадцатью изумрудами. Моя подвеска действительно была в такой оправе, но камни совсем другие – искусственный рубин и гранаты.

– Где эта подвеска?

– Я ее продала.

– Кому?

– Зачем вам это?

– Не знаю. Наверное, такая у меня работа – задавать вопросы. Понимаете, в нашем деле может пригодиться любая информация.

Она задумчиво посмотрела на меня своими серо-голубыми глазами.

– Я продала подвеску некоему Джеррету – посреднику при продаже драгоценностей. Так, по крайней мере, мне его представили.

– А как вы нашли этого мистера Джеррета?

– Нашла. Я его отловила.

Я недоуменно уставился на Филлис.

Она рассмеялась.

– Я отнесла подвеску в магазин, где, как мне казалось, ею могли заинтересоваться.

– К Наттоллу?

– Что вы! Магазин Наттолла не для меня. Я зашла в маленькую ювелирную лавочку неподалеку отсюда. Взяла с собой много украшений. Самым дорогим среди них было кольцо с довольно крупным бриллиантом, но его огранка казалась слишком старомодной. Были еще часики. Знаете, такие дамские часики, их прикалывают на грудь.

– Да-да, – улыбнулся я. – И что же дальше?

– Что касается этой подвески и еще браслета, то я надеялась, что их возьмут из-за золотой оправы.

– А когда вы познакомились с Джерретом?

– Хозяин лавочки посмотрел украшения и назвал цену. Как мне подумалось, слишком низкую. Он объяснил, что учитывает только стоимость золота и бриллианта – все остальное должно быть переделано. И еще он сказал, что знает человека, который мог бы заплатить больше, – кажется, этому человеку старинные украшения нужны были для каких-то исторических постановок.

– Он сразу назвал его имя?

– Нет, не сразу.

– И что же дальше?

– Хозяин лавочки поговорил с тем господином и, когда я зашла через несколько дней, назвал другую цену – почти вдвое выше, чем прежняя.

– Вы, конечно, согласились?

– Конечно, нет. Они так резко подняли цену... Я испугалась, что меня надуют... Короче, я сказала, что раздумала продавать украшения и забрала их.

– А потом?

– Пошла к другому ювелиру.

– И что?

– Он назвал практически ту же цену, что и хозяин той лавочки, куда я пришла в первый раз. Сказал, что учитывается только стоимость золота и так далее...

– Ну а вы?

– Спросила, не знает ли он какого-нибудь посредника по продаже антиквариата. Он ответил, что не знает. Пришлось вернуться к первому ювелиру и честно ему признаться, что меня испугала легкость, с какой он удвоил цену, и поэтому я решила с ним не связываться.

– А что ювелир?

– Рассмеялся и сказал, что прекрасно меня понимает. Потом достал из своего стола визитную карточку мистера Джеррета и посоветовал: «Свяжитесь с этим господином, он предложит вам самую высокую цену. А мне за добрый совет – пятнадцать процентов».

– И вы обратились к Джеррету?

– Да. Он заплатил мне столько, что я и ювелира не обидела, и сама оказалась в выигрыше. Честно говоря, получилось долларов на сорок больше, чем я рассчитывала.

– Простите, насколько я понял, Джеррет купил не только подвеску?

– Да, он приобрел все, что я предложила.

– Вам не показалось, что подвеска особенно заинтересовала его?