Право первой ночи - Айвори Джудит - Страница 26

А Мик боролся со страстным желанием положить руку ей между бедер, чтобы прикоснуться к самому интимному, вожделенному месту, чтобы вместе с ней впасть в любовное безумие и довести свои ласки до конца. Как-никак они находились сейчас в спальне, в каких-то трех метрах от койки!

Он честно старался совладать с этой необузданной вспышкой страсти. Твердил себе, что должен остановиться, что и так зашел слишком далеко. Но не мог прервать поцелуй. И чем дольше он целовал Винни, тем громче безумный голос нашептывал ему, что желанный приз совсем близко — стоит лишь протянуть руку...

В конце концов он не выдержал. Его рука скользнула вверх, туда, где смыкались ее дивные, стройные бедра, и скользнула в теплую ложбинку. От новой вспышки возбуждения у него потемнело в глазах: она была влажной! Да-да, тонкие панталоны давно промокли насквозь. Значит, ее тело готово было к тому, чтобы...

Винни резко дернулась и вскрикнула. Миг — и вот она уже вырывалась, словно дикая кошка, боровшаяся за свою жизнь.

Мик получил довольно чувствительный пинок между ног, а острый кулачок едва не своротил ему челюсть, прежде чем он умудрился перехватить ее руки и отстранился. После такого бешеного натиска он держался настороже, ожидая новой вспышки.

Но Винни и не думала больше драться: она резко отвернулась к стене, беспомощно прижав руки к тому месту, которое он только что пытался ласкать. Ее голова поникла. Плечи ссутулились. А из груди вырывались жалобные рыдания.

Выхвати она сейчас из-под юбки пистолет, Мик удивился бы меньше.

Но с другой стороны, чего еще он мог ожидать? Ведь Винни слишком привыкла во всем винить только себя и боится даже собственной тени! Он осторожно погладил ее по плечу, приговаривая:

— Ну, успокойтесь! Простите меня! Мне очень жаль! Я не должен был этого делать!

Сердце у Мика действительно разрывалось от жалости. Она рыдала, как ребенок, наказанный несправедливо и беспощадно. От стыда Мик готов был провалиться сквозь землю.

— Все в порядке, — бормотал он, гладя ее по плечам. — Это же нормально, Вин. Это сплошь и рядом случается между мужчинами и женщинами. Но я все равно не должен был так делать. Я... — Он попытался повернуть ее лицом к себе, чтобы обнять и утешить. Однако она не поддавалась, и тогда Мик обхватил ее одной рукой за плечи, а другой продолжал гладить по спине.

В результате всей этой возни одна его рука оказалась совсем близко от ее лица. И Мик сразу же почувствовал ее запах. Он зажмурился и замер. Однако устоять было невозможно. Мик ткнулся носом в ладонь, жадно втянул в себя аромат ее женственности и безошибочно нашел то место между указательным и безымянным пальцами, где еще оставалась влага. Не выпуская Винни из объятий, он лизнул языком влажную ладонь и содрогнулся от новой вспышки желания.

Наверное, так вот и становятся извращенцами. Когда приходится гладить по головке и утешать, вместо того чтобы схватить ее в охапку, содрать чертовы панталоны и ласкать ее так, как ему хочется, а потом овладеть ею с ходу, одним рывком...

«Нет, Мик, мой мальчик, ты не извращенец, — лихорадочно рассуждал он, — ты просто спятил! Винни превратится в настоящую фурию, если хотя бы заподозрит тебя в таких мыслях! А вернее всего, первым делом постарается покончить с собой!»

И Мик, сходивший с ума по мисс Эдвине Боллаш, вынужден был прийти к выводу, что ни одно из его желаний не доведет ее до добра. Ему пришлось сделать самый тяжелый шаг в жизни. Он разжал руки и отодвинулся, заставив себя оторваться от ее восхитительного стройного тела. Шаг, еще шаг — и вот она уже стоит одна, прислонившись лбом к стене.

В эти минуты Мик показался себе совсем маленьким и ничтожным. Как бы еще исхитриться и сделать таким же маленьким его член! Потому как этот упрямый орган по-прежнему грозил выскочить из брюк и подталкивал его к самым непредсказуемым поступкам. Тем временем Винни, беспомощно скорчившись и зажимая ладонями пах, буквально заходилась в плаче. Она была безутешна.

Однако Мик считал себя обязанным сделать еще одну попытку. Он сказал:

— Винни, это не секрет, что я вас хочу. Почему бы нам не попробовать? Прямо здесь! — Он кивнул в сторону кровати под балдахином. Ему хотелось сказать ей много такого, о чем наверняка не стал бы говорить настоящий джентльмен. Хотелось сказать, как ему хочется овладеть ею. Как не терпится расцеловать каждую веснушку на ее длинных стройных ногах. Признаться, что он готов целовать ее до тех пор, пока их языки не перестанут помещаться во рту, и заниматься с ней любовью, пока им не станет больно сидеть. А потом расцеловать ее лоно так, как он только что расцеловал ее губы, и заснуть, спрятав там свое лицо.

К счастью, у него хватило ума промолчать. По его понятиям, это была бы прекрасная речь. Прямо-таки поэма. Но Винни наверняка сочла бы это грубостью. Мало того, Мик был почти уверен, что Винни попросту стошнило бы, выслушай она его пожелания и излияния.

Вон как она, бедная, убивается, смотреть жалко!

— В-вы обещали нигде больше меня не трогать! — прорыдала она.

Пожалуй, это нельзя было счесть выговором за грубость, и Мик слегка приободрился, заметив:

— Но ведь вам это нравилось, Винни!

— Нет!!!

— Ну ладно, — продолжал он уже более мягко, — скажем так: вам почти понравилось. Вы бы сами это поняли, если бы дали себе волю! Черт побери, Вин... — Он растерянно качнул головой в поисках подходящих слов. — Мне было так хорошо... Просто здорово! — Он смотрел на нее без тени издевки, стараясь выразить обуревавшие его чувства. — И я хотел бы сделать это снова. Даже сказать не могу, как мне этого хочется! Но коли вам не по нутру, я больше вас пальцем не трону. Богом клянусь, Вин... — Он снова покачал головой. — Вы лучше всех. Ни разу в жизни я не обнимал такую женщину, как вы, а повидал я на своему веку немало.

Но это ее не утешило. Напротив, она разрыдалась еще сильнее.

Мик машинально поднес руку к усам, но нащупал гладкую бритую кожу. Чтоб ей пусто было! Он зажал рот ладонью, как будто хотел спрятать это безобразие.

— Ну что прикажете теперь делать, Вин? — не выдержал он.

Она промолчала, только зашлась в новом приступе рыданий. Мик запустил пятерню в волосы.

— Может, мне уйти? Она снова не ответила.

— Совсем уйти? Забрать Магика и Фредди и убраться восвояси? Подумаешь, сотня фунтов! Я и сам могу их заработать! — Конечно, он не мог их заработать.

Он знал это, и ему было все равно, но она немного притихла и протяжно, со всхлипом вздохнула.

Мик решил, что невинная шутка поможет ей взбодриться.

— Хотите, я на вас женюсь? — Ему самому стало смешно от этой мысли. Как будто благородная леди согласится выйти за крысолова!

Она снова вздохнула, глянула на Мика из-под упавших ей на лицо волос и яростно прошипела:

— Не смейте надо мной издеваться! Хватит! Это уже не шутки!

Верно. Другая на ее месте давно отвесила бы Мику оплеуху. Все верно.

И Мик снова подумал, что сморозил глупость. Что обидел ее, предложив стать посмешищем на всю оставшуюся жизнь. Ей просто было невдомек, что посмешищем он считал не ее, а себя. И шутил не над ней, а над собой.

Дело не в том, что он для нее недостаточно хорош. Дело в том, что она считает его недостаточно хорошим так же, как все окружающие. Он отлично это знал и не пытался протестовать или хотя бы обижаться. Так уж устроен мир. Но Винни вбила себе в голову, будто он хотел подшутить над ней. Такая уж у нее привычка — все принимать на свой счет. И считать себя в ответе за весь мир и за все, что вокруг происходит. Даже за то, что происходит не по правилам.

Да, Винни нашла себе неплохое занятие: управлять тем, чем управлять невозможно!

Кроме того, милая Винни изнывает от одиночества, ей нужен мужчина, но она понятия не имеет о том, как его заполучить. Вернее, как заполучить такого, что пришелся бы ей по душе. Потому что одного мужчину она уже заполучила.

Мик недовольно фыркнул. Вся эта неразбериха начинала его утомлять. Он давно видел простое и эффективное решение всех проблем. Его решения всегда отличались завидной простотой. Он мог бы оказать