Право первой ночи - Айвори Джудит - Страница 12

— Недостаточно чистый...

— Не тебе о том судить! — Мик решил идти напролом — и будь что будет. — Ты, мисс Боллаш, не первая благородная леди, у которой я побывал в верхнем этажу...

Он тут же пожалел о сказанном, увидев, каким бледным вдруг стало ее лицо. Черт побери, только этого не хватало! Мик растерянно запустил пятерню в затылок и выгреб оттуда целую пригоршню грязи. Проклятие, как же он мог забыть? Ведь он сегодня только и делал, что ползал на карачках! И наверняка похож на котяру, провалившегося в дымоход!

Ну ладно, он действительно грязный, как черт. И действительно ляпнул лишнее. То, что ловля крыс в домах у знатных леди частенько приводит его прямо в спальню — конечно, не к таким тонким штучкам, как его нынешняя хозяйка, — отнюдь не та тема, которую стоит обсуждать с мисс Эдвиной Боллаш.

Дрожащим от возмущения голосом она объявила:

— Или вы примете ванну, или уберетесь отсюда сию же минуту!

И при этом она не шутила! Да, господа, такая уж если за что-то уцепится, ровно твой бульдог — нипочем не оторвешь!

Но ведь и Мику было не до шуток! Черт побери, он тоже человек, и вовсе не собирался стать игрушкой какой-то ученой фифы!

— Только в том случае, если вы с Мильтоном упихаете меня в нее силой!

Дамочка снова поджала губки, стараясь скрыть, что растерялась. Потом этак сладенько произнесла:

— Вон!

— Не понял?

— Вон отсюда!

Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: игры кончены!

— Вот и ладненько! Счастливо оставаться!

Он не спеша обошел их обоих — и настырную мисс Всезнайку, которой только дай волю, и она постарается запихать в лоханку весь белый свет, и ее замшелого слугу, готового вымокнуть до нитки ради дурацкой прихоти своей хозяйки.

Не очень-то и хотелось Мику тут оставаться! И как его вообще угораздило в это ввязаться? Подумаешь, двум чудилам некуда девать свои деньги! Да пропади они пропадом! Пусть заключают свои пари с кем угодно, но Мик тут ни при чем!

Не успел он отойти от дома мисс Боллаш и на полквартала, как пожалел о своем уходе. Мечты это или нет — а вдруг ей бы на самом деле удалось вбить в его башку малость премудрости? И сделать его если не джентльменом, то хотя бы лакеем или этим, как его... дворецким, что ли? И старый добрый Мик жил бы не хуже этого Мильтона: в господском доме, за господский счет... И жалованье ему наверняка бы прибавили, а он отсылал бы его родне в Корнуолл. Да и Фредди жила бы припеваючи в каретном сарае — если только там тепло и сухо... Проклятие, Мик был не прочь изъясняться так же складно, как и мисс Боллаш! А уж пахнет она просто отменно!

К тому же у джентльмена гораздо больше возможностей подъехать к стройной ученой девице с таким норовом. Надо же — вышвырнула его из дома из-за какой-то лохани с водой!

Глава 4

Поступь мистера Тремора была тяжелой и решительной. Звуку его шагов вторил легкий перестук коготков собаки. Вот они спустились по лестнице и миновали переднюю, вот хлопнула парадная дверь. Эдвина застыла в своей современной, оборудованной по последнему слову техники ванной, вся обратившись в слух. Как странно: в доме воцарилась абсолютная тишина, хотя минуту назад он сотрясался от шума и ругани.

Она все прислушивалась: а вдруг он постучит в дверь? Он непременно вернется, ведь у него хватит ума не упускать такой шанс! И главное — понять, что он был не прав!

Однако хрупкую тишину ничто не нарушало — значит, он предпочел упорствовать в своих заблуждениях. Эдвину неприятно удивило испытанное ею разочарование.

— Миледи?

Она так и подскочила на месте. Нет, это Мильтон...

— Можно здесь убрать? Вам больше ничего не нужно?

Ей пришлось встряхнуться, чтобы понять, чего от нее хотят.

— Ох, да! То есть нет! Будь добр, наведи здесь порядок. Больше мне ничего не нужно. Только приготовь чай к десяти часам. — Она всегда выпивала на сон грядущий чашечку.

Эдвина вышла из ванной, снова оказавшись во власти мрачных мыслей. Стало быть, ничего не вышло...

Какая жалость! Упустить такого способного ученика! Впрочем, он сам виноват!

Нужно взять себя в руки. У нее полно дел.

Эдвина вспомнила о предстоявших ей уроках. В доме царили порядок и тишина. Она без помех занималась сначала с дочкой адвоката, желавшей избавиться от шепелявости, затем с венгерской графиней, которой требовалось исправить произношение, и под конец с дочерью джентльмена из провинции, стеснявшейся своего девонского акцента. Покончив с делами, Эдвина приказала подавать обед.

И уже совсем поздней ночью, когда она босиком и в ночной рубашке отправилась искать ключ, чтобы завести старинные отцовские часы, до нее донесся тихий стук и голоса у заднего крыльца.

Не смея поверить в чудо, она выскочила на лестничную площадку и довольно улыбнулась: так и есть! Неподражаемый густой бас мистера Тремора наполнил ее ликованием. Она упивалась его исковерканной, но такой образной и цветистой речью!

— Стало быть, я решимшись! — сообщил Мик. — И это не было такой уж хроникой!

— Хроникой, сэр?

— Ну, в смысле не долго и не больно. Раз-два — и дело в шляпе!

Эдвина блаженно улыбнулась, услышав его вопрос:

— Ну че, поспособствуешь мне, как бишь тебя кличут?

В отличие от хозяйки для Мильтона его речь оказалась слишком сложной — видимо, он понял лишь последние слова, да и то не сразу.

— А, вы хотите знать, как меня зовут?

— Ага!

— Мильтон, сэр.

— Мильтон, я готов принять ванну и побриться, коли это нужно твоей леди!

Эдвина готова была петь от восторга. Вслушиваясь в то, как Мильтон впустил в дом ночного гостя, она бесшумно приплясывала на верхней ступеньке лестницы. Однако следующий вопрос заставил ее замереть:

— А она умная бабенка, верно?

— Да, сэр.

— Не стоило мне поднимать такой шум. Подумаешь, в воду макнуться!

Несомненно, это можно было считать признанием своих ошибок, хотя и сделанным в весьма странной форме. А Мик добродушно добавил:

— Это со мной бывает: упрусь на своем — и ни с места! — Раскаты его басовитого, добродушного хохота задели что-то у Эдвины в груди — как будто там ожил маленький барабан. — Понимаешь, я обычно такой упертый оттого, что никогда в жизни не ошибался! Но и она кой-чего кумекает в том, что положено благородному сословию, верно?

— Да, сэр. — Эдвина не сомневалась, что Мильтон выразил согласие лишь со второй половиной фразы и понятия не имеет о том, что говорилось в первой. — Она сама из благородных, сэр.

— Так я и знал! Ну так че, поспособствуешь мне или как?

— Да, сэр. С удовольствием, сэр.

Эдвина развернулась и поплыла не чуя под собой ног к себе в спальню. Если так пойдет и дальше — глядишь, утром окажется, что он и усы сбрил!

А утром... утром она будет вести себя так, будто ничего не случилось. Будто мистер Тремор беспрекословно выполнил ее требования, не расстроил ее и не разочаровал. И она представила, как встречается с ним за завтраком — причем мистер Тремор будет идеально чист и свежевыбрит — и сообщит с милой улыбкой: «После завтрака придете ко мне в кабинет: на первом этаже, вторая дверь справа!»

Она улеглась, но так и не смогла заснуть. Взяла книгу, но не прочла ни строчки, прислушиваясь к шуму воды и приглушенному звяканью бронзовых кранов. Вот шум воды прекратился, раздался громкий плеск, и мистер Тремор вскрикнул: «Ай, как горячо!» — видимо, опустился в ванну. Затаив дыхание, Эдвина пыталась представить по звукам, как движется в тесной ванне его большое, сильное тело.

Ей стало не по себе — как будто они с Тремором снова спорят, стоя у налитой до краев ванны. Тогда Эдвина разглядела темную поросль у него на груди: она сужалась, как стрела, уходя прямиком... прямиком к его «причиндалам»?

Боже милостивый! Эдвина с испугом подумала, что до сих пор старалась не произносить это слово. И тем не менее сразу догадалась, что мистер Тремор имел в виду. Почему-то в его устах это слово показалось ей более мягким. Неужели мужчины так дорожат этой частью своего тела? На скульптурах она выглядит столь непривлекательно, что Эдвина предпочитает на нее не смотреть. А ведь эта штука может меняться и увеличиваться в размерах! Она читала об этой поразительной способности в одной книге и, помнится, пришла в еще больший ужас... А теперь оказалось, что у мужчин там еще и волосы растут! Ведь у нее самой они там есть... И ее снова передернуло при мысли о чем-то непонятном, огромном, поднимающемся из темного клубка волос...