Фея на даче - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 13

– Все равно, – заявила Фенечка, – деревья не должны болеть! Эх, была бы здесь моя мама! Она живо вылечила бы эту иву.

Фенечка снова скрылась в дупле, повозившись там несколько секунд, она крикнула:

– Здесь что-то лежит!

– Мусор, наверное? – предположила я, заглядывая внутрь.

В дупле было темно и пахло сыростью и немного гнилью. У ног Фенечки лежал аккуратно сложенный листочек белой бумаги.

– Странно, – произнесла я, достав бумагу из дупла, – совсем новая, кто-то недавно положил ее. Похоже на записку...

Я уже хотела было вернуть бумажку на место, но Фенечка заинтересовалась.

– Записка? – переспросила она. – Значит, здесь чей-то тайник?

– Не знаю, – я пожала плечами, – но лучше положить, вдруг там что-то важное, а мы взяли...

– Так давай посмотрим! – Фенечка схватила бумажку и попыталась развернуть ее. – Ой, какая плотная! Интересно, из чего ее делают?

– Из дерева, из чего же еще, – ответила я.

– Что?! – возмутилась Фенечка. – Да что же вы за существа такие – люди! Все портите! Это сколько же вам надо деревьев убить, чтоб всю вашу бумагу наделать, да еще спички, да еще ваши дома!

Она все-таки развернула бумагу.

– Фенечка, чужие записки читать нехорошо. – Я попыталась остановить фею, но она гневно взглянула на меня и выпалила:

– Записки читать нехорошо, а деревья убивать хорошо, да?! К тому же, как ты узнаешь, что написано в записке, если ты ее не прочитаешь?

– Но ведь эта записка написана не нам, значит, и читать ее мы не имеем права.

– Ничего подобного. – Фенечка пробежала глазами текст записки. – Тут написано: «Аля, я все видел и все знаю про твою куклу. Надо поговорить. Егор».

Фенечка с видом победительницы уставилась на меня.

– Что? – опешила я. – Ну-ка дай сюда!

Я схватила записку и прочитала ее еще раз. Так и есть! Этот противный Горыныч что-то разнюхал и теперь не отстанет. Он еще и следит за мной. Ведь понятно же, он видел, как я вышла из дома, и понял, что иду к реке. Небось выскочил следом, обогнал по соседней улице и положил записку в дупло, зная, где я всегда купаюсь.

– Та-а-ак! – медленно протянула я. – Не хватало еще, чтоб какой-то Змей Горыныч начал мне угрожать!

– Удивительно любопытный мальчишка! – Фенечка почему-то развеселилась, хотя мне было не до смеха. – А почему ты называешь его таким длинным именем: Змей Горыныч?

– А, это как в сказке про трехголового змея, который творил всякие пакости, – объяснила я.

– Надо же! И он очень страшный, этот змей? – заинтересовалась Фенечка. – Я хочу сказать, он хуже кота?

– Гораздо хуже! Кот – мягкий и пушистый, и не такой уж большой. А Змей Горыныч – это такая здоровенная змеюка с тремя головами и шипастым хвостом. Клыки – во! – Для убедительности я развела руки. – Когти – во! Что увидит – все жрет!

Фенечка поежилась:

– А в сказке что с ним случилось, с этим Змеем?

– Ну, ему один добрый молодец отрубил головы, и все...

– Значит, не такой уж он и страшный, – успокоилась Фенечка.

Мне не очень нравилось ее беспечное отношение ко всему, что с нами происходило. Мне не нравилась Марта с телевидения, Горыныч, даже Трюфель. Опасность подстерегала фею повсюду. А ей хоть бы что!

– Фенечка, – как можно серьезнее сказала я. – Мне кажется, тебе лучше вернуться к себе домой. Я не знаю, чего можно ожидать от этого мальчишки. Но, уверена, ничего хорошего. Никто ему, конечно, не поверит, но он станет болтать о том, что у меня есть живая кукла, начнутся ненужные расспросы, а нам с тобой это ни к чему, правда?

Фенечка медленно провела кончиком волшебной палочки по дереву. Казалось, она совершенно не обратила внимания на мои слова.

– Фенечка!

– Погоди, – бросила она.

– Что ты делаешь?

– Лечу иву, – ответила фея.

– Ты умеешь?

– Ну, я пытаюсь вспомнить, чему меня мама учила, – сказала Фенечка.

Вокруг Фенечки появились многочисленные золотисто-зеленые тонкие нити, они быстро-быстро со всех сторон тянулись друг к другу, переплетались, как будто пытались залатать дупло.

– Вылезай скорее! – крикнула я.

– Ой! – Фенечка выпорхнула прямо ко мне в ладони. – Чуть там не осталась, – она снова рассмеялась, – сама себя замуровала бы!

Мы смотрели на то место, где раньше было дупло, оно стремительно затягивалось зелеными древесными волокнами, зарастало на глазах. И вот его уже нет, только кора на этом месте немного светлее. А ива покачивалась и шелестела, словно благодарила за исцеление.

– Будь здорова, – сказала Фенечка иве и снова коснулась палочкой древесного ствола. Я увидела, как высохшие нижние ветви наливались, вытягивались гибкими желтыми побегами, побеги выбрасывали почки, те выпускали листья, ствол выпрямился и посветлел, тонкие ивовые ветви сгустились, выгнулись, и мы с Фенечкой оказались как бы под куполом.

– Здорово! – восхитилась я, задрав голову и щурясь от крохотных солнечных зайчиков, прыгающих по листьям.

– Красиво, – вздохнула Фенечка.

– Знаешь что, давай, я перетащу сюда плед, и будем с тобой, как в шалаше, – предложила я. – Да тут не шалаш, а настоящий дворец! Смотри, у нас с тобой и спуск к воде есть! И, главное, никто не видит!

Я раздвинула тонкие гибкие ветви, как занавески, и увидела Горыныча. Он стоял как ни в чем не бывало у моего пледа и смотрел на меня.

– Как ты это сделала? – восхищенно спросил Горыныч.

– Что?

– Ну, как ты это сделала с деревом?

– Горыныч, ты перегрелся на солнце? – ехидно спросила я.

– Я же видел...

– Послушай, – перебила его я, – тебе нравится за мной шпионить? Тебе делать нечего, да?

– Я не шпионю, – смутился Горыныч. – Я...

– А как это называется? Сначала там, у крыльца, прятался, подсматривал, теперь – здесь? Записки какие-то подбрасываешь. Что тебе вообще надо, а?

Горыныч покраснел.

– Поговорить, – начал он не совсем уверенно.

Я вышла из-под ивовых веток и рассмеялась:

– О чем?

Я сделала шаг к пледу. Он отступил.

– Я же к тебе не лезу? Вот и ты ко мне не лезь! Ясно?

Он покачал головой.

Я схватила плед и пакет с бутербродами:

– Все, свободен!

– Я тебя чем-то обидел?

– Ты меня достал! – не выдержала я.