Спальни имеют окна - Гарднер Эрл Стенли - Страница 7

Бывшей секретаршей Доувера Фултона оказалась миссис Минерва Карлтон. Она оставила службу три года назад, когда вышла замуж за Стэнвика Карлтона, и жила в Колорадо, где ее муж владел шахтами.

Две недели назад она сказала мужу, что хочет «навестить родственников в Калифорнии». Она приехала десять дней назад на собственной машине. В течение этих десяти дней она, по-видимому, несколько раз виделась с Доувером Фултоном. Хозяйка мотеля «Коузи Дэлл» вспомнила, что эта же самая пара снимала у нее домик неделю назад и записалась как мистер и миссис Стэнвик Карлтон.

Больше всего, однако, полицию озадачили следующие факты: хозяйка «Коузи Дэлл» настаивала, что участники трагедии прибыли на машине с номерами штата Колорадо; в то же время на подъездной дороге мотеля был припаркован собственный автомобиль Доувера Фултона. Он был закрыт изнутри и снаружи. Однако при осмотре тела Доувера ключей не нашли. На полу автомобиля валялся дамский кошелек, в котором было десять долларов, немного мелочи и визитная карточка.

И что еще больше осложняло дело: за несколько минут до трагедии в полицию позвонили и сообщили, что у Доувера Фултона угнали автомобиль.

Полиция установила, что самоубийство произошло между десятью и половиной одиннадцатого ночи. Некоторые обитатели соседних коттеджей слышали выстрелы, но приняли их за автомобильные выхлопы. Тела были обнаружены, когда кто-то из соседей пожаловался на орущее радио.

Один из вопросов, который полиция пыталась решить: почему свидетели слышали три выстрела. Одним выстрелом – в затылок – Фултон убил любовницу, другим выстрелом – себя. Но свидетели настаивали, что слышали три выстрела. После долгих поисков полиции наконец удалось найти третью пулю, прострелившую сумку миссис Карлтон.

Стэнвик Карлтон, муж убитой, прилетел в город, как выяснилось, примерно за час до роковых выстрелов. У него было, как он объяснил, «дурное предчувствие». Он был «потрясен», когда его нашли в гостинице и известили о смерти жены. Доувер Фултон, хорошо известный в Сан-Роублз биржевой маклер, оставил вдову, Айрин Фултон, и двоих детей: девочку четырех и мальчика шести лет. Судя по всему, он был счастлив в браке, так как миссис Фултон никак не могла объяснить его поступок и поначалу даже отказывалась поверить в то, что ее муж способен на самоубийство. И только увидев тело, она поверила.

Но самое удивительное, однако, состояло в следующем: в то самое время, когда Доувер Фултон и миссис Карлтон зарегистрировались как мистер и миссис Карлтон и получили ключ от домика номер 3, вторая пара, занявшая домик номер 11, зарегистрировалась как мистер и миссис Доувер Фултон и внесла в гостиничную книгу номер своей машины. Это был черный седан, действительно принадлежавший Доуверу Фултону. Его обнаружили у дверей домика номер 11. Он был заперт.

Миссис Фултон, по словам хозяйки, красивая блондинка, «ужасно нервничала», как она выразилась. Мужчина же, который был с ней, а она его очень хорошо запомнила, был среднего роста и веса, с темными волнистыми волосами и, как она сказала, «с очень выразительными глазами». Она сказала также, что сразу же почуяла во второй парочке «что-то фальшивое».

В газетном отчете я прочел: «Нет никакого сомнения в том, что совершившаяся трагедия – обычное самоубийство двух влюбленных, разлученных супружескими обязательствами. В то же время в этом деле есть определенные аспекты, которые требуют более тщательного расследования».

Далее газета сообщала, что полиция подвергла Стэнвика Карлтона допросу с пристрастием, но ответами его не была удовлетворена. Она изучала его передвижения с того момента, как он сошел с трапа самолета, и до того момента, как он поселился в центральной гостинице.

Выстрелы были произведены из пистолета 32-го калибра, принадлежавшего Доуверу Фултону. Миссис Фултон рассказала, что ее муж очень много работал и часто задерживался по вечерам, особенно последние десять дней, и примерно десять дней назад он вытащил из ящика письменного стола малокалиберный пистолет и с тех пор с ним не расставался. Она была подавлена постигшим ее горем. В газете были помещены фотографии Доувера Фултона и Минервы Карлтон, а также снимок домика и его интерьера. На одном из снимков были запечатлены распростертые тела, открытая дверь в ванную комнату, сдвоенная вешалка для полотенец, на ней три полотенца: два для рук – вверху и одно банное – внизу.

Я сложил газеты, положил их на место и начал ходить взад и вперед. С какой бы стороны я ни смотрел на это дело, оно мне представлялось крайне подозрительным.

Я позвонил Берте.

– Видела газеты? – спросил я.

– Не прикидывайся простачком! – завопила Берта. – Я вообще ничего не видела. Я пытаюсь хоть немного поспать, то есть пыталась.

– Загляни в утреннюю газету. Последний выпуск. Первая полоса. Нижний правый угол, продолжение на третьей полосе.

– О чем это?

– О том, о чем тебе не мешало бы знать, – сказал я. – Как только прочтешь, позвони мне. И не говори лишнего по телефону. Пока.

Я услышал, как Берта изрыгает проклятия в телефонную трубку, и осторожно положил ее на место. Она не звонила мне целых 15 минут. Наверное, решила не звонить вообще, чтобы поставить меня на место, но, когда прочла сообщение, сразу же забыла о своем решении.

– Дональд, – сказала она, – в чем дело?

– Не знаю.

– Но ты же сидел за рулем второй машины?

– Осторожнее! – прервал я ее.

– А имя написано твоей рукой?

– Да.

– Какого черта ты подписался его именем?

– Потому что не хотел подписываться своим.

– Ты вписал настоящий номер машины? – спросила она через пару секунд.

– Да.

– Зачем?

– Были причины.

– Ты предполагал, что когда-нибудь тебе могут задать вопросы?

– Я рассматривал такую возможность.

– Ну и вдрябался же ты в историю!

– Да. Но ты и половины еще не знаешь. Есть предположение, что визитная карточка, найденная в дамском кошельке, моя.

– Не может быть!

– Я не совсем уверен. Но такое возможно. Поэтому ты держись подальше и в это дело не влезай. Теперь скажи, где я могу найти Клэр Бушнелл. Я хочу поговорить с ней.

– Я записала ее адрес на листочке бумаги и сунула его под регистрационный журнал.

– А номер телефона?

– Не знаю, дружок. Не думаю, что у нее есть телефон. Было уже очень поздно, и я не стала делать подробную запись в журнале. Просто записала кое-какие данные на листочке и оставила на столе. Понимаешь, ведь была суббота и...

– Ты получила деньги по чеку? – прервал я ее.

– Не будь дураком. Конечно же, я получила деньги по чеку.

– А он не поддельный?

– Если бы чек был поддельный, я бы засунула эту девку в мусорный ящик. Или ты считаешь, что было бы умнее пойти в полицию и рассказать им всю правду?

– Пока еще рано, – сказал я. – Попозже, наверное, придется им рассказать. Я хочу, чтоб они поработали кое над чем.

– Они бы поработали кое над чем, если бы мы им сказали, не так ли, дружок?

– Да! – сказал я. – Если б я им сказал!

Я положил трубку и отправился в нашу контору. Я расписался в журнале, который швейцар хранил в лифте, и поднялся на наш этаж. Миновал дверь с легендарной надписью «Кул и Лэм», выведенной на матовом стекле, и повернул налево, где на двери висела табличка: «Отдел расследований. Входите». Я вошел в контору и, не заходя в свой кабинет, сразу же направился к Берте. Каждый предмет обстановки в кабинете Берты Кул носил на себе отпечаток ее индивидуальности, начиная со скрипучего вращающегося кресла и кончая вечно запертым на ключ верхним правым ящиком письменного стола. Этот ящик запирался отдельным ключом. В нем хранились наличные деньги. И вообще у Берты все было под замком. Она не доверяла ни секретарше, ни швейцару, ни своему компаньону.

Я сел в Бертино вращающееся кресло. Оно противно заскрипело. Казалось, что в него встроен специальный скрипучий механизм: стоило сделать хоть малейшее движение, как он тут же срабатывал.