Лето, как лето - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 20

– И что у тебя за характер? – продолжал совестить ее Затычка. – Весь корабль на уши поставила, люди ночей не спят, думают, чем бы тебя ублажить! А тебе хоть бы хны! О себе не думаешь, о нас подумай! Что, дел других у команды нет, кроме как твоим питанием интересоваться?! Знали бы, что ты такая вредная, нипочем бы не взяли! Сидела бы в своей луже и мира не увидела! Ну что тебе надо? Каких сахарных яблок?!

Зорьке Затычкина речь очень понравилась, но аппетита не прибавила. Она словно смеялась над людьми, отвергая все мало-мальски съедобное.

А сено около клетки пахло бабушкиной деревней…

Утомившись воевать с несговорчивой птеригоплихтихой, данюшки забрались на него.

Хоть над ними была не крыша, а палуба, и за стенками плескалось море, все равно было похоже на сеновал.

Затычка с Полосатиком заснули, Шустрик, лежа на животе и, подопря голову руками, бездумно наблюдал за Зорькой.

Мимо клетки несколько раз прошел Корабельный Плотник. Он пронес оструганные доски, потом ящичек с инструментами. В третий раз он понес наполненное чем-то ведерко.

Зорька чуть встрепенулась и втянула в себя воздух.

– Вам помочь? – окликнул его Шустрик.

Плотник повернулся, увидел мальчишку и с улыбкой подошел к нему.

– Да нет. Там работы – всего ничего. Переборку заделать.

– А что в ведре? – спросил Шустрик.

– А-а, олифа. Я доски сейчас набью, проолифю, потом красочкой пройдусь, – никакая сырость не возьмет!

Зорьку ведерко заинтересовала, она придвинулась к прутьям, поближе к Плотнику.

– А она… съедобная? – спросил Шустрик.

– А кто ее знает! – хмыкнул Плотник. – Не ел! Вообще-то на льняном масле сварена.

– Давайте попробуем ее Зорька предложить! – взмолился Шустрик.

– А как ты ей дашь? – почесал в затылке заинтересованный Плотник. – В блюдце нальешь?

– Да нет, по-другому сделаем.

Шустрик выдернул пучок сухих травинок, взял у Плотника плоскую кисть, обмакнул в ведерко и помазал травинки олифой, как соусом. Затаив дыхание, протянул сквозь решетку.

Зорька немного пофыркала, кося глазом на Корабельного Плотника. Но затем решилась, мягко схватила ротовыми пластинками пучок травы. И захрупала им, словно с детства ничего, кроме олифы в качестве подливки не ела.

– Вставайте, сони! – дернул друзей Шустрик. – Заработало! Красавица любит олифу!

– Ну, наконец-то! – пробурчал злой со сна Затычка. – Еще немного – и от горя я сам бы сено жевать начал!

– Значит, как я понимаю, переборочке некрашеной стоять? – спросил догадливый Корабельный Плотник.

Насколько раньше Зорька была капризной в еде, настолько теперь она стала прожорливой. Запасы травы таяли на глазах.

– Девицу украшает скромность и умеренность! – увещевал ее теперь Затычка, наблюдая, как птеригоплихтиха расправляется с очередной охапкой травы. – Если дело так пойдет, то ты из клетки выйти не сможешь! Придется стенки ломать! Опомнись, красавица! Не забывай о фигуре!

А Зорька слушала и ела.

Учитель Лабео, заглянувший в трюм, осмотрел разъевшуюся Зорьку и сказал:

– Ей необходимо двигаться. Надо хоть понемногу, но выгуливать. Трюм большой, место есть.

Данюшки с воодушевлением принялись за новое дело.

– Давайте сделаем из нее лихого скакуна! – предложил Затычка. – Будем в скачках участвовать.

Зорька свою будущую жизнь видела в других занятиях и лихим скакуном становиться не желала.

Как только Затычка забрался на нее, птеригоплихтиха крутанулась вокруг себя, не хуже перевертыша. Сбросила седока и спряталась за клеткой, приглашая поиграть в догонялки. Новое развлечение ей очень понравилось.

– Совсем необъезженная! – сказал Затычка, потирая шишку на лбу. – Эти хранители там, в Саду, ни черта не делают, только даром хлеб едят. Не могли ее под седло поставить!

Кто кого выгуливал – было совсем непонятно.

Зорька решила, что догонять куда интересней, чем убегать и тяжеловесным чугунным утюгом носилась за данюшками по трюму, только пар из ушей не пускала. (Впрочем, и ушей-то, как таковых, у нее не было… Попробуйте найдите уши у рыбы, хоть и сухопутной.)

Если друзья убегали, по Зорькиному мнению, неправильно, она негодующе фыркала, забиралась обратно в клетку, – и выманить ее оттуда было невозможно.

Посидев несколько минут, Зорька меняла гнев на милость, и все начиналось сначала.

После подобных развлечений она с удвоенным аппетитом накидывалась на еду.

– Не-е, я сдаюсь! – не выдержал как-то Затычка. – У меня такое чувство: мы только и делаем, что бегаем, да навоз убираем. Меня мама дома не узнает. Совсем ребенка заморили!

– Все лучше, чем коренья на камбузе чистить… – философски заметил Шустрик, подметая клетку.

– А все-таки интересно, как там наши каникулы проводят?

– Да уж, не скучают, – вздохнул Полосатик, принимая ведро с навозом. – Отборочные турниры смотрят. Рыбачат…

– На речке загорают… – подхватил Шустрик. – Красота!

В клетке запыхтела Зорька, требуя вывести ее на прогулку.

Глава последняя

Утром «Зоркий» причалил к пристаням Акватики.

Трехмесячное путешествие осталось позади.

Не было ни шумной толпы встречающих, ни официальной делегации. Слишком рано.

Данюшки не спали всю ночь.

При свете покачивающегося фонаря они приводили в порядок Зорьку. Чистили ее щетками и мыли водой. Полировали тряпочками и натирали маслом.

Зорька дремала и не обращала внимания на царившую вокруг нее кутерьму.

Не застав данюшек в каюте, в трюм спустились Главный Конюх и Учитель Лабео.

– Вы, что, ребята, не спите? – удивились они.

– А, времени нет! – махнул рукой Затычка. – Эта неряха совсем грязью заросла!

– Да тут делов на полчаса! – рубанул рукой Главный Конюх. – Утром, перед высадкой щеткой пройтись – и хватит!

– Вы правы, – мягко сказал Полосатик. – Но мы лучше без спешки…

– Пойдем старина! – зевнул Учитель Лабео. – Мы с тобой здесь лишние. Ты не в стойло к скакуну попал, а в будуар к принцессе. Какие уж тут полчаса…

– Да что я, слепой? – заупрямился Главный Конюх. – Кто, в конце концов, Королевской Конюшней управляет? Что я, скакунов не чистил?!

– Пойдем! – развернул его к лестнице Учитель Лабео. – Я тебе потом все объясню.

Они ушли.

Данюшки с облегчение вернулись к Зорьке и опять принялись наводить на нее красоту.

Странный этот Главный Конюх! Завтра решится Зорькина судьба. И судьба Малыша. Разве могут быть в таком важном деле мелочи?

Вдруг из-за тусклой чешуйки или грязного плавника Зорька не понравится Малышу?

Вдруг он, действительно, любит не толстых, а худых?

Или решит, что Зорька слишком маленькая? Ведь в Саду Священных были птеригоплихтихи куда больше ее?

Легче за пиррами гнаться, чем в последнюю ночь переживать, правильно они выбрали подругу Малышу или ошиблись. Хуже самого противного и трудного экзамена!

Да если бы они и не чистили Зорьку, то все равно бы не смогли заснуть!

Где уж Главному Конюху понять, что такое любовь!

С корабля спустили сходни.

Главный Конюх хотел, чтобы Зорьку прямо в клетке снесли на берег, поставили на повозку и довезли до Цитадели.

Но данюшки были против.

– Что она, медведь цирковой, чтобы ее в клетке по Городу возить?! – возмутился Полосатик. – Мы прекрасно доведем ее так. Улицы пока пустынны, как раз успеем.

– Да она испугается и сбежит! – возмутился Главный Конюх. – Совсем же необъезженная! Еще не хватало ее по Городу отлавливать. Я – Глава посольства и я решаю, как транспортировать животное!

– Мой друг, не спорьте! – улыбнулся Учитель Лабео. – Она, действительно, не сбежит. Не портите ребятам праздника, они честно заслужили его своей заботой о Зорьке. Еще раз говорю, неправильно думать, что мы привезли в Акватику редкостного зверя. Нет, юные Гонцы совершенно правы: это прекрасная заморская принцесса прибыла в наш Город. Я предлагаю отметить такое выдающееся событие со всей торжественностью. Друзья, присоединяйтесь к нам! – пригласил он Морских Корабелов. – Надо, чтобы Город запомнил прибытие красавицы.