Лето, как лето - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 13

Наконец коряга попала в поле зрения парчовой толстушки. Деликатно, словно слизывая шоколадную крошку с пирожного, она принялась объедать приманку.

Данюшки в кустах нервно сглатывали слюну в такт движению ее пластинок.

Порошок оказался хорошего качества, и скоро наевшаяся красавица заснула.

Друзья выбрались на поляну и окружили птеригоплихтиху.

– Давайте ее назовем! Чур, я! – предложил Затычка, гладя голову пленницы.

– Ну и как? – поинтересовался Шустрик, ласково водя пальцем по ее спинному плавнику.

– Зорькой! – гордо сказал Затычка.

– Ты бы еще Буренкой назвал! – фыркнул Полосатик. – Это же тебе не корова!

– Не корова! – согласился счастливо сияющий Затычка. – Это Зорька!

Друзья посмотрели на него и махнули рукой. Зорька, так Зорька!

Зорька безмятежно спала, когда данюшки волокли ее к стене. Она была тяжелым грузом.

Шустрик и Полосатик держали голову, Затычка – хвост. Черепашьими шажками они перемещались по саду. Через каждые двадцать шагов останавливались отдохнуть.

Дело осложнялось тем, что нести пленницу приходилось не прямым путем, в обход сидящих на гнездах птеригоплихтов.

С великим трудом Зорьку доволокли до стены. И тут выяснилось, что перенести ее через стену данюшки не смогут. Никак.

– А я говорил! – буркнул злой Полосатик, вытирая пот. – Слишком большая и тяжелая. Вот и привет!

– А если из деревьев сделать мостик? – вяло предложил Затычка. – Или попытаться веревкой ее обвязать, а потом затащить на стену…

И сам умолк, понимая всю неосуществимость этого плана.

Светило солнце, журчала речка.

Мирно паслись птеригоплихты, сопела на травке спящая Зорька. За старой стеной ждала наготове лодка. Все было прекрасно, а планы рушились.

Стена не пускала Зорьку на волю.

– У меня горло пересохло! – просипел Шустрик. – Пойду попью!

Он подошел к речке, подставил ладони под быстрые, чистые струи, так непохожие на ленивую, теплую и мутную воду в городе. От свежей воды стало чуть легче на душе.

– Ребята! Давайте ее по речке сплавим! – неожиданно предложил Шустрик.

Это был необычный, но выход.

– А она не утонет? – испугался Полосатик.

– Не должна! Мы ее голову поддерживать будем! – встрепенулся Затычка.

Окрыленные новой идеей данюшки подхватили Зорьку и поволокли к реке. Торжественно спустили на воду.

Неглубокая речка понесла Зорьку по саду, данюшки лишь поддерживали ее.

Речка вилась затейливыми загогулинами, и, в конце концов, исчезала в темной дыре под стеной. Эх, была, не была… Данюшки направили Зорьку в провал.

Птеригоплихтиха вплыла туда и застряла. Как пробка!

Друзья отчаянно толкали ее, боясь, что еще немного, и Зорька захлебнется. Шажок за шажком, обдирая свои коленки о камни, и спиной плавник Зорьки о свод туннеля. Когда они поняли, что всё – и силы кончились, птеригоплихтиха с чмоканьем вылетела из дыры, как сапог из болотной грязи.

Она впервые очутилась за стенами Сада Священных. Но ей было все равно.

Красавица безмятежно спала.

Глава седьмая

Спящая красавица была надежно спрятана в старом лодочном сарае. Ее сон будет долгим и крепким – так сказала Самая Маленькая Рыбка.

Теперь данюшки могли, с чувством выполненного долга, заняться и другими делами.

Например, посмотреть, что это за место такое, где стоит Камень Грани.

Только Полосатик беспокоился: неделя не такой уж и длинный срок… Что будет, когда обнаружат пропажу?

– Да никто не заметит! – уверял его Затычка. – Видал, их там сколько? А может, она в пещеру забралась, или в кустах сидит? Неделя только началась, так что глупо волноваться заранее. Лучше собирайся быстрее, Рыбка уже лодку пригнала, надо поторапливаться.

Из темного туннеля несло волной теплой сырости. Как из бани.

Данюшки уже привыкли, что в Месте, Где Всегда Тепло, очень влажно. Но, видимо, по ту сторону туннеля было сырее всего.

Они долго добирались досюда.

Сначала на лодке, а потом пешком вдоль побережья. Дорогу преградили отвесные скалы и данюшки шли вдоль них, пока не добрались до дыры в горе.

– Фарловелла, помоги нам!

Очень серьезная Рыбка поднесла выгнутую ладошку ко рту и дохнула на нее, словно сдувала листочек. Потом помолчала, вслушиваясь в тишину, и первой пошла в туннель.

Там было темно и сыро.

Данюшки шли молча, стараясь держаться кучкой.

Затычка, все-таки, не утерпел и спросил Самую Маленькую Рыбку:

– А кто такая фарла-верла? Если не секрет!

– Нет, не секрет, – отозвалась из темноты Самая Маленькая Рыбка. – Фарловелла это такой дух, который есть у каждого человека. Он выбирает себе новорожденного и сопровождает его всю жизнь. По виду это крохотная вытянутая рыбка с длинным и острым носиком. Обычно она невидима, и только когда светит полная луна, в лунной дорожке над морем стайки фарловелл танцуют свои танцы. Ей все равно, воздух или вода, настолько она невесома. Если плохо, можно позвать свою фарловеллу на помощь. И тогда ты будешь не один. Только нельзя часто этим пользоваться – фарловеллы легки и переменчивы, и не любят долго быть в одном месте.

– А зачем ты дула на ладошку?

– Это такой обычай. Помогала фарловелле подняться в воздух.

– Но ее же не видно, может и нет никаких фарло-верр? – усомнился Затычка.

– Не говори так! – не на шутку рассердилась Самая Маленькая Рыбка. – Она здесь и я ее чувствую! Без нее я нипочем бы не пошла к Камню Грани, я боюсь места НисушаНиморе.

Пристыженный Затычка умолк. Он подумал, что, наверное, обычаи акватиканцев тоже могут показаться кому-то странными и про Великого Торакатума, которым они постоянно клянутся, скажут, что он – небылица. А ведь они знают, Великий Торакатум есть, как же неприятно будет услышать, что все это выдумки.

Но как обычно, умные мысли пришли слишком поздно и Самая Маленькая Рыбка идет с обидой в душе.

– Слушай, а я почувствовал твою фарловеллу, – примирительно сказал Затычка, пытаясь загладить вину. – Около уха.

– Это водяной мох! – сухо сказала Самая Маленькая Рыбка. – Который свисает с потолка. Ты не можешь чувствовать чужую фарловеллу.

На счастье Затычки туннель кончился, и они очутились в узком, как труба ущелье. Не ущелье, а вылитая щель между двумя монолитами скал. Отвесные края не давали возможности подняться наверх, на первый взгляд выход был только через пройденный ими туннель.

Над ущельем стояло туманное марево.

– Идите не спеша, – предупредила Самая Маленькая Рыбка. – Спешить здесь нельзя.

Данюшки послушно сбавили шаг.

Воздух становился все влажнее и влажнее. Одежда давно была мокрой. Самая Маленькая Рыбка велела взяться всем за руки, и пошла совсем уж крошечными шажками.

– Видите, вон Камень Грани! – прошептала она.

Впереди неясно маячил длинный и узкий, словно торчащий палец, черный камень.

– Дышите медленее, – сказал Самая Маленькая Рыбка.

Шустрик поднял голову, но солнца над ущельем не увидел. Туман заволакивал все вокруг, делая предметы расплывчатыми. И, казалось, становился гуще и плотней, замедляя движения.

Честно говоря, друзья почти жалели, что пошли в это странное место НисушаНиморе.

Чем ползти черепашьими шажками по скучному и длинному, как кишка ущелью, гораздо интересней было побродить по городским базарам, прокатится на лодке по каналам, да, на худой конец, попытаться поймать какую-нибудь рыбешку с моста.

Камень стал ближе, – уже виднелись надетые на него гирлянды из поникших цветов.

Самая Маленькая Рыбка провела данюшек мимо него, не останавливаясь. И даже не объяснила, что в нем интересного, зачем нужны дары, какая такая грань…

Вдруг друзья заметили, что высокие стены исчезли, а они находятся в воде. Стоят и дышат, как ни в чем не бывало. И говорят. В самой толще! А над ними море и до поверхности, наверное, не один их рост.