Бретонская колдунья - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 44

Но у Жанны больше монет не было, а в третий раз прийти сюда она ни за какие бы блага не согласилась. Поэтому она не узнала. что за час до нее, такой же пузырек, с таким же содержимым получила баронесса де Круа.

На выходе из курятника на девушек внезапно напал колдуньин петух.

С наскоку долбанув клювом в ногу Жанну, он отскочил и с боевым видом стал подбираться к Жаккетте.

– Ах, ты, сволочь!

Жаккетта ухватила попавшуюся под руку жердь и заняла оборонительную позицию, оберегая скривившуюся от боли госпожу.

Драчливый петух после каждого ответного выпада Жаккетты еще больше рвался в бой. Он топорщил яркие перья и боком-боком подступал к девушкам.

Прижав под плащом к груди заветный пузырек, Жанна поспешно дохромала до выхода. Жаккетта, прикрывавшая ее отход с тыла, спиной выбралась к уличной ограде и, с облегчением запустив в хвостатого забияку жердиной, нырнула в калитку.

Стоя на пороге курятника, колдунья смеялась в фартук.

ГЛАВА VIII

Ну, где же подсунуть герцогу бодрящее мужское естество питье, как не на пиру?

А где должен быть пир с бордосской кухней, как не дома, в Аквитанском отеле?

И делать вечеринку надо как можно скорее, пока зелье не прокисло.

Слава Богу, мадам Изабелла не забыла про дочь, и на прошлой неделе прислала новый запас вина и домашних вкусностей. Прекрасный повод.

Одним из многочисленных достоинств Жанны была решительность. Пришлось Аньес и Жаккетте опять спуститься на кухню, благодаря их ценным указаниям, Филиппе удалось соорудить что-то, отдаленно напоминающее блюда родной Гиени.

Ради пира даже для такой маленькой компании – человек двадцать, не больше, – пришлось изрядно попотеть все обитателям отеля.

Кроме Абдуллы, конечно. Он тихонечко сидел на чердаке в дамском, до смерти ему надоевшем платье, сортировал и сушил травы, приносимые Жаккеттой, очень облегчая своей помощью ее работу.

Абдулла, конечно же, давно бы сбросил женские обноски. Пугать было некого, на чердак и так никто не рвался. Но уже стояла осень, не за горами была и зима… С каждым днем становилось все прохладнее и прохладнее. Мужской же одежды у Жаккетты не было, приходилось терпеть такой маскарад.

Время шло, а возможности выбраться к ближайшей гавани – Нанту – не представлялось.

– Ты не грусти! – утешала нубийца забежавшая на секундочку перед пиром Жаккетта. – Сейчас госпожа своего герцога охмуряет, ей не до того. А как под венец его запихает, так обязательно в Нант поедем, помяни мое слово. Да может и раньше, коли герцог Франсуа всем двором туда двинет. Ты шпильку-то не потерял?

Абдулла погладил висящий на шее мешочек:

– Вот он. Я крепко прятать.

– Ну и ладно. Пошла я. Госпожа Жанна с утра не своя: нафуфырилась вся, аж блестит! Минутки посидеть не дает, всех загоняла!

Гости не заставили хозяйку томиться в ожидании.

К неудовольствию и тревоге Жанны, герцог де Барруа и баронесса де Круа явились вместе. И в глазах герцога поблескивал огонек оживления.

Объяснялось это достаточно просто:

Баронесса квасить такое дорогое средство взбодрения мужчин тоже не собиралась, и герцог, неосторожно нанесший ей визит перед пиром, уже получил одну ложку колдуньиного зелья.

Но к счастью Жанны, для немного перезревших прелестей баронессы этой дозы оказалось недостаточно. Герцог хоть и пришел в чудесное расположение духа, большого интереса к достопримечательностям вдовы не проявил, и баронессе оставалось надеяться, что на пиру, хватив отличного бордо, он дойдет до нужного состояния.

Слуги постарались на славу, создавая необходимую обстановку для вечера, и гости чувствовали себя, как дома.

Они дружно налегали на мясо под соусом бордолез, да так, что за ушами трещало, несмотря на все попытки соблюдать приличия и умеренность.

(Для соуса Жаккетта утром дробила мозговые кости. Грохот стоял на всю округу. На шум из конюшни явился встревоженный Ришар. Узнав в чем дело, он спас барабанные перепонки жителей Аквитанского отеля и соседей, прогнав Жаккетту, и сам осторожно добыл нужное количество костного мозга.)

Пирующие хором восхищались качеством и количеством вина, и довольно скоро (как надеялась Жанна) должна была воцариться атмосфера всеобщей раскрепощенности.

– А знаете, дамы и господа, я занялся сельским хозяйством! – развлекал соседей по столу маркиз де Портелу.

– Да что Вы говорите! – ахнула баронесса. – Гусей сами пасете или репу в замке посадили?!

– Дорогая баронесса, Вы меня прямо обижаете! – возмутился маркиз. – Я, если хотите знать, не чужд и наукам! По латыни читаю не хуже местного архиепископа! – врал он напропалую. – И последний трактат, на который я потратил бессонную ночь, был посвящен агрономии!..

На самом деле маркиз пропьянствовал эту ночь в кабачке с залетными студиозусами, из чьих речей он и почерпнул нужные сведения.

– Мы с вами живем дикари дикарями. Хозяйства пущены на самотек, а ученые мужи гово…, пардон, пишут, что все должно быть разумно и с пользой. Культурно надо вести поместья, в ногу со временем! Я вчера приказ отправил управляющему: срубить все дубы и засадить те места сосной, как советуют ученнейшие авторитеты. Надо жить по науке!

Гул одобрения встретил его слова.

Ай, да маркиз! Ну все человек умудряется успевать!

Жанна тут же предложила тост за облагороженные культурным вмешательством земли маркиза.

Когда же все выпили за процветание его сосновых боров, она, сделав слугам знак разливать, стала обходить гостей с подносом, говоря:

– Друзья мои, по нашему обычаю, хозяйка должна сама поднести каждому гостю бокал лучшего в замке вина.

На это мужчины дружно заявили, что кроме вина, хозяйка должна дарить и поцелуй в придачу. Жанна не протестовала.

Бокал герцога был первым…

Непринужденный разговор, легко порхавший по столу, неожиданно (как это бывает) от воспоминаний о знаменитых праздниках перекинулся на знаменитого местного злодея, негодяя с общеевропейской известностью, Жиля де Ре.

– И все-таки, что ни говорите, самая пышная мистерия – это «Пир Фазана», которую барон де Ре устроил в честь Орлеанской Девы. Это представление влетело ему в копеечку, но ничего более дивного за свою долгую жизнь я не видел! – бросил камень в омут герцог де Барруа.

И пошли круги по воде.

– Разве этот душегуб мог создавать что-то прекрасное! – несказанно удивилась баронесса.

– Не скажите, госпожа де Круа, не скажите! Пока он стоял под стягом Девственницы и служил королю, это был безупречный воин, разве что, чуть более жестокий, чем подобает истинному рыцарю! – вмешался маркиз.

– И вдруг он сразу стал душегубом, святотатцем и извергом! Не смешите!..

– Верьте больше глупым россказням!

Разговор мячиком заметался по столу.

– Вас послушать, так все – глупые россказни. Значит, колдовские печи в Тиффоже не пылали? И истерзанные детишки не погибали в страшных муках?

– И Вы это все своими глазами видели? Барон де Рэ не был святым человеком, но и исчадием ада тоже. Как может внучатый племянник коннетабля Дюгесклена связаться с Сатаной? Человек, в чьих жилах течет кровь Монморанси и Краонов? Кто знает, сколько чужих преступлений на него повешали?!

– Но обвинялся-то он в колдовстве?!

– Все это чепуха, он такой же колдун, как мы с Вами!

– Раз обвиняли, значит, было за что! И он все признал! А что до родства… Супруга Дюгесклена, леди Тифана, ведь тоже общалась с духами. Может он по ее стопам пошел!

– Видения леди Тифаны от Бога были, она с серебрянным крестом не расставалась, не путайте сюда ее имя! А под пыткой Вы бы тоже признали все его грехи!

– А я слышала, что итальянец-астролог его с толку сбил!

– Барон могущества и власти захотел, вот дьявол его и поймал на крючок. И со всеми так будет, кто с мандрагорой не расстается, философский камень ищет. да свинец в золото обращает!