Библия Раджниша. Том 1. Книга 2 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 41

Поэтому весь год непрерывно повсюду разносился слух: «В следующий раз, если он придет, священники будут готовы». В прошлом году они не были готовы, все произошло неожиданно, они не смогли ничего сделать. Но на этот раз они приготовятся, и они убедили римского правителя Понтия Пилата: «Этот человек представляет религиозную опасность для нас и политическую для вас».

Иисус знал. Все эти слухи доходили до него через учеников, людей, странников, но он по-прежнему рвался на праздник. Для чего? Он стремился стать мучеником. Это другое название инстинкта самоубийства — хорошее название. Но он верил, безумно верил, что никто не причинит ему вреда. Когда спаситель - Бог, кто может причинить ему вред? Но на кресте его надежды исчезли. Однако все еще остается эго, надменность смиренного человека - человека, который всегда прощает, даже если его распинают: «Эти бедные люди должны быть прощены».

И кто были эти бедные люди? Образованные раввины - всю свою жизнь они проводили в изучении Торы, - первосвященник и сотни других раввинов, ведь храм евреев был одним из величайших храмов в мире. Там работали, действовали сотни священников. И конфликт главного священника, первосвященника, с Иисусом был эгоистическим. Если бы у Иисуса не было его эго, конфликт не возник бы.

Было заведено такое правило: каждый год в храме открывалось самое главное место для поклонения, святыня, и единственным человеком, который входил туда, был первосвященник, после чего двери закрывались. Только ему дозволялось произносить имя Божье. Вот почему - вы удивитесь - в еврейских книгах не пишут б-о-г. Бог, ведь это было бы произнесением полного имени. Пропускается «о», вместо «о» оставляется пустое место: «б», пустое место для «о» и затем «г». Вы не должны произносить имя Бога, если не являетесь достаточно чистыми.

Только первосвященник был наделен правом, произносить имя Бога; остальные не имели права даже слышать его. Поэтому двери в святыню закрывались, плотно закрывались, и там была только одна дверь. После чего он произносил «Бог» и молился об искуплении евреев: «Пошли нам мессию».

А этот человек, Иисус, в прошлом году ворвался в храм, разрушил всю структуру храма, всю систему храма и объявил себя мессией. И не только это - он объявил: «Я единственный рожденный сын Божий. И это дом отца моего, и что за дела вы тут делаете? Я не разрешаю здесь таких дел. Убирайтесь из храма!»

Это был определенный вызов первосвященнику, ведь явился еще более первый священник, явился мессия, молитва услышана. Он послал не только мессию, он послал своего сына. Так вот, с этим сыном нужно как-то покончить, иначе теряется назначение, функция первосвященника и тысяч других священников, всего храма.

Иисус рвался, был схвачен, распят, но даже при распятии его высокомерие остается тем же. Он просил, чтобы те люди были прощены, ведь они не ведали, что творили. Если вы всмотритесь глубже в это высказывание, то будете удивлены, поскольку то, что проявляется на поверхности, не вся реальность. Поэтому, когда христиане говорят о смирении, это означает подавление эго. Но эго входит через заднюю дверь, провозглашая: «Я самый смиренный человек». Когда они говорят о самоотверженности, они предлагают вам быть самоотверженными, быть смиренными.

Как-то раз один христианский монах пришел повидаться со мной. Он путешествовал по всей Индии, и один из моих христианских друзей послал ему письмо с тем, что если он будет проезжать через мой город, то должен повидаться со мной. Мой друг написал письмо и мне: «Брат такой-то и такой-то приезжает на днях, и он самый смиренный человек, с которым вы когда-либо встретитесь, абсолютно самоотверженный. Он точно такой, как вы учите. Поэтому я посоветовал ему повстречаться с вами, и я умоляю вас также встретиться с ним. Это человек, с которым стоит повстречаться».

Брат такой-то и такой-то появился однажды утром. Он носил с собой Библию и был похож на индусского монаха, выглядел очень просто, благородно. Но я не предложил ему сесть.

Он сказал: «Ваш друг послал меня».

Я сказал: «Я получил письмо, но почему вы носите с собой этот хлам?»

Он сказал: «Хлам? Это Святая Библия».

Я сказал: «Это святая чепуха».

Его глаза стали огненными, и он сказал: «Что вы за человек? Мой друг сказал, что я буду хорошо встречен. Вы даже не предложили мне сесть и назвали мою Святую Библию «святой чепухой», хламом. Я не могу больше оставаться здесь».

Я сказал: «Я не хочу, чтобы вы оставались здесь, поскольку вы не тот человек, которого описывал в письме мой друг: брат такой-то и такой-то очень смиренный, самый смиренный человек, с которым вы встретитесь когда-либо. Вы не смиренный человек. Если бы вы были смиренным, то, что плохого вы увидели бы в том, что я назвал вашу Библию хламом? Вы должны были рассмеяться. Вы должны были сказать: "Хорошо, это ваше мнение"».

И если я не предложил вам сесть, то я и не запретил. Вот стул. Почему вы ждали, чтобы я предложил вам сесть? Смиренный человек? Вы могли сесть; я не запретил вам. И только подумайте о своем гневе - вы в ярости». Я сказал:

«Теперь я говорю, пожалуйста, садитесь. Положите свою святую Библию сюда на стол».

Он сказал: «Нет. Я не могу оставаться здесь ни единого мгновения. Вы опасный человек. Вы разрушили мое двадцатилетнее смирение».

Я сказал: «Смирение, практиковавшееся в течение двадцати лет и разрушенное в двадцать секунд, не многого стоит».

Вы можете подавить самость, вы можете подавить эго, вы можете вести себя так, как ведет смиренный человек. Вы можете натренировать себя, но все это цирк, натаскивание. Глубоко внутри вы остаетесь тем же, всякий, кто знает, как поскрести ваш тонкий слой натасканности, может в секунды выявить вашу реальность.

Когда я говорю быть без эго, я не говорю подавить эго, я говорю, попытаться понять эго.

Я не говорю бороться с ним.

Я говорю осознать его.

И чем больше вы осознаете эго, тем его меньше. В тот день, когда вы полностью осознаете эго, оно больше не обнаружится.

Когда эго не обнаруживается, тогда в вас возникает качество, подобное благоуханию, - оно является смиренностью, оно является тем, что я называю «обыкновенностью», просто чтобы была разница со «смиренностью». Слово «смиренный» так неправильно использовалось религиозными людьми, что я вынужден использовать слово «обыкновенность», поскольку ни одна религия не использует этого слова.

Поэтому я не хочу использовать слова «смиренный», «самоотверженный». Я хотел бы, чтобы вы просто поняли, что я такой же обыкновенный, как и всякий другой. И это понимание приходит путем осознания эго, не путем подавления его.

Одна женщина написала письмо, в котором она говорит: « Вы не джентльмен; и не только это - вы даже не христианин». Я начал размышлять: «Быть христианином является ли необходимым условием для того, чтобы быть джентльменом? Тогда весь мир, не относящийся к христианам, не является джентльменским. Только христиане - джентльмены».

И мой опыт, и ваш опыт показывают, что это не так. Христиане вследствие эгоистических высказываний Иисуса продолжают плыть в том же эгоистическом потоке - их папа непогрешим.

Я думал, бывало, что повстречался уже со всеми видами идиотов, но, прибыв сюда, в Орегон, понял, что это не так. Орегонский идиот - это особая категория.