Прокурор срывает печать - Гарднер Эрл Стенли - Страница 7

Некоторое время Селби рассматривал ее профиль, лоб, свидетельствовавший о способности к активной интеллектуальной деятельности, прямой изящный нос, женственный рот, ровную линию шеи. Лучи света золотили мелко вьющиеся волосы. Инес сосредоточенно писала.

Неожиданно она замерла, бросила взгляд через плечо, строго нахмурилась и повернулась на вращающемся кресле, чтобы лучше рассмотреть посетителя.

Селби увидел, как в удивлении округлились ее глаза. Она сначала побледнела, а потом кровь бросилась ей в лицо, ярко окрасив щеки. Но Инес подошла к нему, сохраняя самообладание и достоинство.

— О Дуг! — воскликнула девушка, хотела сказать что-то еще, но не смогла.

Селби взял ее руки в свои ладони.

— Приветствую вас, советник, — провозгласил он, широко улыбаясь.

Глаза Инес увлажнились, она быстро поднялась на носки, и Селби почувствовал на щеке теплое прикосновение ее дрожащих губ. Немного отодвинувшись, Инес сказала с нервным смешком:

— Боже, Дуг, для ветерана многих юридических битв я становлюсь слишком сентиментальной.

Селби окинул взглядом большой письменный стол и спросил:

— Итак, пицца принесена в жертву работе?

— Да, по-видимому. Меня страшно заинтересовало это дело. Завтра начинается судебное слушание по иску, оспаривающему правомерность завещания. Тем не менее полагаю, мне все же следует слегка подкрепиться.

Она не знала, что еще сказать. Молчание грозило затянуться и породить неловкость. Однако Селби весело произнес:

— Ты знаешь, получилось так, что я уже перекусил, Инес, но готов пойти посидеть с тобой, пока ты будешь подкрепляться.

Девушка, приняв сугубо официальный вид, сказала:

— В таком случае лучше останемся здесь. У меня много работы. Присаживайся.

— Но ты же занята.

— Пожалуйста, прошу тебя.

Селби опустился в стоящее сбоку от стола большое кресло для клиентов.

— Расскажи о деле, — предложил он.

— Лучше расскажи о себе, Дуг.

— Нечего рассказывать. Прибыл домой в краткосрочный отпуск. Еду в Сан-Франциско, а затем дальше. Ты не хочешь обсуждать со мной свои трудности?

— Еще как хочу! Я блуждаю в полном мраке! Мне просто необходим человек, которому я доверяю и с которым могу все обсудить. Старый АБК представляет противную сторону, а когда борешься с ним, тебя охватывает чувство полной безнадежности. Кажется, ничего не удастся сделать, если этот человек поблизости. Знаешь, как бывает в кошмарном сне: пытаешься убежать от опасности, бежишь, бежишь, перебираешь ногами — и не продвигаешься вперед ни на дюйм.

— Знаю, — сказал Селби. — Действия этого человека всегда ставят в тупик.

— Даже более того. Кажется, ты вступил в схватку со своего рода системой, с чем-то непобедимым. Стараешься нанести удар, а встречаешь пустоту… Но ты знаешь, что противник здесь, он обволакивает, окружает, душит тебя…

— Ты явно переработала, Инес, — рассмеялся Селби. Она ответила ему слабой улыбкой:

— Наверное. И это не помогает делу. Чем больше я им занимаюсь, тем более безнадежным оно мне кажется.

— Ты представляешь лиц, оспаривающих завещание?

— Да, одного из них.

— Кто представляет остальных?

— Интересы брата защищает какой-то адвокат со Среднего Запада. Он должен прибыть сегодня вечером, мы условились провести совещание. Правда, письма от него не очень вдохновляют. Мне кажется, он юрист-самоучка, не очень сведущий в тонкостях права.

— Расскажи мне об этих тонкостях в твоем деле, — с улыбкой предложил Селби.

— Их множество. Мне кажется, что единственный мой шанс — это «незаконное моральное давление», но его практически невозможно доказать. Необходимо привести доказательства, что давление оказывалось непосредственно в момент подписания завещания. Естественно, имеются свидетели, скрепившие завещание своими подписями. И эти свидетели покажут на суде, что все было сделано по правилам, честно и открыто.

— Почему ты так думаешь?

— Они уже подписали заявление, которое является частью завещания, — специальный пункт, гласящий, что завещание было составлено в соответствии с требованиями закона. Трудно ожидать, что они откажутся подтвердить правильность документа, скрепленного их подписями. А когда А.Б. Карр поработает с ними, свидетели припомнят малейшие детали, выражение лиц, все произнесенные во время процедуры слова. Завещание было составлено в конторе Карра в Лос-Анджелесе.

— Может быть, можно поискать иные мотивы, помимо «незаконного давления»?

— Боюсь, других возможностей оспорить завещание нет. Конечно, я пытаюсь использовать все известные в подлунном мире мотивы, но убеждена, что, когда дойдет до схватки в суде, останется лишь одна возможность — «давление».

— Может, попытаться доказать это, используя косвенные доказательства?

— Да, я знаю. Мы можем продемонстрировать, что произошло или что могло произойти. Мы можем указать на события, которые выглядят весьма подозрительно. Но в итоге мы опять вернемся к моменту подписания. А в момент подписания присутствовали адвокат, составивший завещание, два свидетеля и, естественно, заявитель. Больше никого не было рядом.

— А как насчет лица, оказавшего давление?

— Это женщина, она находилась в соседней комнате. Альфонс Бейкер Карр организовал все в лучшем виде.

— Что еще ты мне можешь рассказать, не нарушая доверия клиентов? — спросил Селби.

— Довольно много. Элеонор Престон была очень богатой женщиной. Она жила здесь, и здесь же находится все ее состояние. Престон никогда не была замужем, и, когда она умерла, у нее не оставалось никого из родственников, кроме Барбары Хонкат, вдовой сестры, живущей в Канзасе, и Харви Престона, брата, тоже из Канзаса. Им всем за шестьдесят. Старшим является брат, затем идет Элеонор, а младшая — Барбара. Элеонор была весьма эксцентричной и капризной особой, но в общем они все прекрасно между собой ладили до того времени, как два года назад Элеонор Престон наняла в качестве домоправительницы и компаньонки некую Марту Отли. Почти сразу ситуация начала меняться. Внешне Марта Отли выглядела бесконечно преданной своей хозяйке и постепенно сумела настолько втереться к ней в доверие, что, по существу, принялась самостоятельно заправлять всеми делами. Элеонор Престон начала демонстрировать желание избавиться от бремени принятия решений. Естественно, это желание тщательно культивировалось Мартой Отли, однако, возможно, здесь сыграла роль и болезнь Элеонор.

— Короче говоря, брат и сестра были вычеркнуты из завещания? — спросил Селби.

— Получили по сто долларов каждый.

— Каков общий размер состояния?

— Что-то около миллиона долларов. Ставкой оказался жирный кусочек.

— Я бы сказал, весьма жирный, — согласился Селби. — Итак, Элеонор Престон умерла, и теперь Марта Отли пытается получить деньги по завещанию, которое…

— Не торопись, Дуг, — сказала Инес. — Они обе умерли.

— Как же это произошло?

— Автомобильная катастрофа. Насколько я знаю, в семье разразился скандал. Имеется переписка между Барбарой Хонкат и ее братом. В прошлом году Барбара с братом приехали навестить Элеонор. Возможно, они чего-нибудь и добились бы, но Марта Отли переиграла их. Прежде чем кто-нибудь об этом смог узнать, Элеонор умотала на самолете в Мексику и оставила Барбару и Харви ни с чем.

— С раскрытой торбой в руках? — рассмеялся Селби.

— Или с протянутой рукой, если хочешь, — сказала Инес. — Элеонор послала им парочку нежных писем, в которых сообщала, что состояние ее нервов потребовало немедленной смены обстановки, а заграничное путешествие — лучший способ отвлечься. Бесспорно, объяснение шито белыми нитками, и легко можно понять, что произошло в действительности.

— Где же она умерла? — спросил Селби.

— Парочка уехала в Максвил, это в Канзасе. У Марты Отли там сестра — некая Элен Элизабет Кронинг; она отправилась ее навестить.

— Замужняя сестра?

— Вдова.

— Элеонор там и умерла?

— Неподалеку, в городке Олимпус. Никогда не слышала о существовании такого. За рулем была миссис Кронинг. Лопнула шина, они ударились о тротуар и врезались в фонарный столб. Миссис Кронинг была ранена, Элеонор Престон погибла практически сразу, а Марта Отли умерла чуть позже.